— Держитесь позади меня. Вперёд не лезьте, — и перешёл на бег.
Через минуту понял, что успел вовремя.
Скворушка боролся с крысой. Которая держала в зубах пойманную утку. Сокол долбил крысу клювом и драл когтями. Крыса, изворачиваясь, в свою очередь полосовала когтями его — не выпуская при этом из зубов добычу.
Шерсть и перья летели во все стороны. Учитывая то, что крысиные когти ядовиты, победа была предрешена заранее. Долго отважной птице не продержаться.
— Всё, пернатый, — крикнул соколу я. — Подкрепление прибыло. Посторонись, не мешай!
Два раза повторять не пришлось. Сокол метнул на меня вполне человеческий, разумный взгляд и порхнул в сторону. Я скастовал Удар. От крысы осталось мокрое место. А мне прилетела родия.
Отлично, не зря ходил. Я быстро огляделся. Других крыс не увидел.
Повернулся к израненному соколу. Тот нахохлился, опустил крылья — яд уже начал действовать. Вовремя я прибежал. Ещё бы пара минут, и уже ничем бы не помог.
— Сейчас, Скворушка. Потерпи.
Я скастовал противоядие.
Сокол заклокотал. Из ран потёк чёрный яд.
— Терпи, братец. — Я погладил птицу по голове. — Обезбол у вас пока не изобрели. Ничего, это недолго.
Яд вытек. Уфф… Теперь остановить кровь. Заживление!
Глубокие борозды на крыльях и спине сокола затянулись.
— Ну, вот, — похвалил я. — Красавец! Лети к хозяину.
И тут же понял, что Дорофеева рядом нет. И не появляется он как-то слишком долго. Да твою же мать…
— Михаил Григорьевич! — Я вскочил на ноги.
Прислушался. И услышал приглушенный стон. Бросился на звук.
Стонал Дорофеев. Он лежал на земле, уткнувшись лицом в мох. На голове у Дорофеева сидела крыса, не позволяющая бедолаге поднять голову — отчего и не мог нормально позвать на помощь. Всё, что у Дорофеева получалось делать — глухо стонать. И было от чего.
Дорофеева облепил десяток крыс. Твари работали когтями изо всех сил, кидались на Дорофеева — пытаясь выдрать кусок из вожделенной плоти. Но графа будто опутала невидимая защита. Амулет, видимо. Доспех, или какой-то аналог. Добраться до тела Дорофеева крысы не могли, и от этого ярились ещё больше.
— Вот дерьмо, — прокомментировал ситуацию я.
И нанёс прицельный Удар.
Трёх крыс — включая ту, что сидела у Дорофеева на голове, — смело.
А в меня ударила молния. Родия — всего одна, с трёх убитых крыс. Остальные крысы, в количестве восьми штук, бросились на меня. К Дорофееву они мгновенно потеряли интерес. Ну, кто бы сомневался.
Костомолка — Знак не для крыс. Это как из пушки по воробьям стрелять. Пару ушатаешь, а остальные брызнут в стороны. Костомолку я трогать не стал.
Скастовал Красного петуха, чтобы ослепить и дезориентировать тварей. Потом нанёс Удар.
Минус две крысы. И ноль родий! Это где такое видано, вообще⁈
— Я начинаю злиться, — объявил я.
И встретил двух бросившихся на меня крыс мечом. Эти две раньше всех оклемались после Красного Петуха.
Молния. Родия. Ну, хоть одна с двух — и то шерсти клок.
— Ещё! — приказал я оставшимся шести крысам.
Удар. Снова минус две крысы. И плюс две родии.
— Ну, вот. Другое дело. Исправляетесь!
Крысы, будто на радостях от похвалы, бросились на меня с новой силой. Всей оставшейся четвёркой.
Защитный круг. И прицельные Удары — один за другим. Ещё две родии.
На последнюю крысу с клёкотом спикировал Скворушка. Не смог стоять в стороне.
— А ну, брось бяку! — прикрикнул я. — Фу! Отравишься, лечи тебя потом!
Сокол с обиженным клокотанием отлетел. Крыса, почувствовал свободу, ринулась на меня. А если точнее, то на меч — разрубивший её пополам.
Эх, и хорошо прыгнула! Жаль, оказалась пустышкой. Хотя в целом, конечно, грех жаловаться. Семь родий с двенадцати крыс — неплохой улов.
Я скастовал Красного Петуха. Крысиные туши запылали. А я подошёл к Дорофееву.
— Как вы?
— Спа… сибо, — выдавил тот. — Жив… Вроде бы.
— Не ранены? Твари вас не задели?
— Нет. — Дорофеев, с моей помощью, сел. Вынул из-за пазухи и показал мне амулет. Пустой, отработавший своё. — Вот. Купил как-то по случаю. На охоту хожу частенько, думаю — мало ли что. Торговец сказал, что в случае нападения тварей нужно сдавить амулет в кулаке. Тогда, мол, до тела они не доберутся… Я, откровенно говоря, сомневался. Но решил, что лишним не будет.
— Теперь не сомневаетесь?
— Боже упаси! Мне эта штука жизнь спасла.
Я взял амулет, рассмотрел. Дружба с Захаром сказывалась: в амулетах потихоньку начал шарить.
— Ну, от серьёзной твари он бы вас не защитил. Это так — против мелкой шушеры. Крысы, лягухи, ящеры.
— М-мелкой⁈ — Дорофеев содрогнулся. — Да если бы не оберег, эта ваша «шушера» меня в клочья разорвала бы!
— Разорвала бы, — согласился я. — Но не сразу, им долго трудиться пришлось бы. Почему, собственно, на взрослых людей крысы нападают нечасто — возни уж больно много. А вот был бы тут волкодлак, например — он эту вашу так называемую защиту просто не заметил бы. Да и против крыс она — прямо скажем, не панацея. Минут двадцать амулет, наверное, продержался бы. Ну, может, тридцать. А потом бы разрядился.
Дорофеев содрогнулся повторно.
— Вы хотите сказать, что если бы не ваша помощь, то через полчаса…
— Угу. Вот именно это и хочу сказать.
— И что мне нужно было делать, чтобы остаться в живых?
Я пожал плечами:
— Глобально — не соваться в лес. А если всё-таки соваться, то брать с собой охотника. Ситуативно — ну, я бы на вашем месте попробовал сбросить с себя крыс, врубил бы третью космическую скорость и понёсся отсюда прочь. Как можно быстрее, пока действует амулет. В расчётё на то, что крысам надоест безрезультатно атаковать и они отправятся искать более лёгкую добычу. Как они вас повалить-то ухитрились?
Дорофеев понурился.
— Моя вина. Спешил вслед за вами, под ноги не смотрел. И споткнулся об одну из этих тварей. Глазом моргнуть не успел — а у меня на голове уже другая сидит. Тяжелая — я даже голову повернуть не мог! Всё, что сумел сделать — дотянуться до амулета. Стыд и позор…
— Ой, да ладно. Другой бы на вашем месте даже про амулет бы не вспомнил. Не растерялись, сообразили активировать — уже хорошо.
— Зато вы, Владимир Всеволодович, настоящий герой! — Дорофеев с уважением оглядел мою забрызганную крысиной зеленью одежду. Рукоять меча, торчащую из-за спины. — Я, признаться, впервые наблюдал работу охотника. Это весьма… впечатляюще.
Скворушка, усевшийся Дорофееву на плечо, согласно курлыкнул.
— Ох, мой ты хороший! — оглядывая сокола, ахнул Дорофеев. — А с тобой-то что было? Ты как будто перья порастерял!
— На него тоже напала крыса. Пришлось яд выводить, раны залечивать. Видите? — я тронул пальцем следы от когтей. — Но Скворушка — настоящий боец! Продержался до прихода подкрепления. А перья — чёрт с ними. Новые вырастут.
— То есть вы, получается, его ещё и вылечили?
— Ну неужели смотреть буду, как такой отважный боец от яда загибается? Вылечил, конечно.
Скворушка благодарно курлыкнул.
— Право, Владимир Всеволодович, — Дорофеев прижал руку к груди. — Даже не знаю, как вас благодарить!
— Пойдёмте домой? Ей-богу, это будет лучшая благодарность из всех возможных. Не знаю, как вам, а мне на сегодня шоу-программ хватило.
— Да-да! Конечно. Вы идите, а я задержусь. Буквально на минутку, естественная надобность, — Дорофеев отвёл глаза. — Я вас догоню.
— Понимаю, — хмыкнул я, — стресс. Только один никуда не пойду. Хватит с меня на сегодня самодеятельности. Подожду здесь, пока вы разберётесь с надобностью, и пойдём вместе. Больше я с вас глаз не спущу. Как вы раньше-то в этот лес ходили?
— Раньше здесь не было крыс! Клянусь честью — сам ни разу не наблюдал, и мужики из деревни, что к лесу примыкает, не жаловались. А они сюда, на озеро, частенько ходят, сети ставят на карасей. Одним словом — чертовщина какая-то.
Я задумчиво покивал. Дорофеев, которому, видимо, дворянское воспитание не позволяло справлять естественные надобности в пределах прямой видимости, скрылся за деревьями.
