– Я помню, что было в тех докладах, но никто кроме нас не знает про эту тропу, – Тюр повернулся к брату.

– Что очень плохо. Сказал бы отцу, и ее бы взяли под охрану.

– Я говорил! Но наш дорогой папа-завистник даже слушать до конца не пожелал! Вместо это устроил выговор, что я теряю время на этих прогулках, – Тюр резко отвернулся. – Если бы ты знал, Баль, как я не люблю Белероф, как мне там все осточертело. Родной отец не хочет принимать сыновей такими, какие они есть. А народ трясется от страха перед простыми лошадьми.

– Я помню, ходили сказки о чудовище, посланном агийвцами, – возразил Бальдр.

– Эти истории ходили еще во времена молодости папы. Рогатое чудовище с черной шерстью и красными глазами.

– В каждой сказке есть доля правды! Отец всегда пресекал слухи.

– Он много что пресекал. И почти всегда во время гневной тирады метал молнии, хи-хи, – усмехнулся Тюр.

– Он и сейчас молнии мечет.

Бальдр был во многом прав. Пока они отдыхали на тотемах, Эмир Сереброкрылый вещал на весь зал придворных, на вершине той самой башни в центре города, представлявшего собой каменные пирамиды разного размера.

– Я хочу знать! Почему Тюра и его подстрекателя пропустили через главные ворота?! Когда я четко это запретил! – сапфировая шерсть короля могла загореться как уголь от гнева и злобы, а черная грива вставала дыбом, словно у амурца.

Придворные притупили взоры, а один из них, довольно молодой по имени Лаф, ответил:

– Ваше величество, у вашего старшего сына был пропуск, когда он выходил из дворца, а охрана отвлеклась на небольшую диверсию на королевской кухне.

– Диверсию? Какого рода?!

– Печи взорвались, сэр, и обгоревшее тесто разлетелось по всей кухне.

Эмир гневно смерил взглядом юнца-советника, а потом произнес:

– Найти Тюра и его дружка! – он подошел к трону, напоминающему расправленные крылья. – Привести в комнаты и держать их там, пока снег не скопится на этой башне!

– Да, повелитель! – прокричали вельможи.

– Все свободны!

В зале остались король, связной Хор и королева Фрея Золотокрылая.

– Связной, прошу вернуть пропуск. На выходе вас ждет несколько отрядов патрулей. По вашему приказу они отправятся на поиски.

– Есть, ваше величество! – связной снял брошку и отдал ее подошедшему слуге.

– Вы свободны.

Хор поклонился и улетел прочь через открытое окно тронного зала.

– Это какое-то наказание, – устало произнес Эмир.

Фрея подошла к мужу и заявила:

– Ты сам себя наказываешь, – ее крылья с позолотой и длинная красная грива с лазурной шерстью могли не хуже выражать гнев, чем ее супруг.

– Ты считаешь, я несправедлив? – Эмир повернулся к своей королеве.

– Ты никогда не был справедлив к Бальдру и Тюру.

– Я был бы куда спокойнее, если бы знал, чей он сын и кто его мать! – Эмир сел на трон и злобно прищурился.

– Его отец ты! А я его мать! И тебе бы пора это принять.

Эмир встал.

– Если ты не знаешь, кто его родители, то почему взяла его? У нас есть приюты, детские дома.

– Он бы там не выжил. Ты прекрасно знаешь, о чем я.

– Его так называемая болезнь. Я в курсе!

– Ты же убедился, что у Бальдра слабое сердце.

– Вот опять это имя? Почему ты назвала его именно так?

– Была записка! – Фрея не выносила эти вопросы, она по сто раз отвечала на них, но Эмир сходил с ума от ревности, невзирая на здравый смысл.

– Да, была! Я ее видел! Она была написано формально. Это ничего не доказывает!

– Это доказывает, что ты ревнивый грач! – прорычала Фрея.

Эмир отвел свои зеленые глаза от супруги и устало произнес:

– Я хочу понять, что любовь между нами настоящая, – король посмотрел под копыта.

Фрея посмотрела на стену, отделанную золотыми ветвями:

– А моего слова недостаточно?

Эмир промолчал. Ему уже под семьдесят, в то время как Фрее всего сорок. Он ее искренне любил, но его всегда мучила мысль, что Фрея стала королевой только из-за титула и роскоши. Потому он и срывает гнев на маленьком невинном жеребенке, непонятно откуда взявшимся. Ему стало бы легче, если бы он знал.

– Тебя с Тюром и… малышом будут охранять в царских покоях, пока злоумышленники не уйдут прочь, – Эмир перевел разговор в другое русло.

Фрея лишь улыбнулась. Когда Эмир называл Бальдра малышом, значит, он чувствует стыд.

– Тюру это не понравится, – сказала она.

– Я знаю. Но это все, что я могу сделать для вашей безопасности, – Эмир сказал «вашей», но имел ли он в виду и Бальдра?

Фрея лишь усмехнулась:

– Тюр не хочет быть в безопасности. Он хочет сражаться.

– Я знаю, но это глупо! С лошадьми сражаться невозможно. Им неведома воинская честь. У них на службе сатиры.

– Тебе еще снится этот кошмар?

Эмир отвернулся и посмотрел на свой трон.

– Мне будет он сниться до самого конца.

Перед глазами короля пегасов предстали горящие пирамиды, ему слышались крики убегающих прочь воинов и простонародья. И в центре этого огненного вихря боли и страха стояла высокая фигура в черной сутане с капюшоном. Лошадиная морда улыбалась, показывая острые клыки, а замогильный голос восклицал:

– Я посланник агийвского престола, несу вашу погибель!

Эмир, вспомнив ночь великого Солнечного Года, прослезился. Каждый год его тревожило, что очередной праздник нового начала и новой жизни закончится смертью. Так и сейчас – Солнечный Год уже не за горами, но прежней радости от этого больше нет.

– Вы свободны, Фрея, – пробормотал он.

Королева вылетела через окно, оставив мужа одного. Он уставился на резные мозаики, украшавшие потолок. На них был изображен символ «Белые ветвистые рога». Это всегда успокаивало Эмира и убаюкивало его. Тут в ворота-окна постучали.

– Ваше величество, солдаты отправились на поиски ваших сыновей, новостей по отряду диверсантов пока не поступало.

Эмир со слезами на глазах произнес:

– У меня только один сын, советник Лаф. Рекомендую вам это запомнить.

Молодой вельможа только кивнул и улетел. Он служил при дворе всего пять лет и еще не знал о некоторых сплетнях, которые ходят по Белерофу. Для него главное, чтобы остров парил в небе, а остальное образуется со временем.

Приземлившись на площади возле замка, Лаф жестом крыла подозвал стражника в голубом халате:

– Сообщите королю, когда найдутся его сыновья.

– Да, господин.

Стражник ускакал, а советник посмотрел на небо. Скоро будет гроза.

И то же самое думал Бальдр, летя рядом с Тюром над выложенной камнями дорогой. Это и была горная тропа. Насколько Бальдр знал из книг, раньше она являлась торговым путем между Геликонскими Горами и Агийвией. Много же времени прошло с гибели Белого Владыки… Теперь этот путь затерялся среди горных склонов, и только они с Тюром знают о нем.

– Тюр, мы так до вечера будет летать. Я уже не могу.

– Мы же только на половине пути.

– И следов все равно нет. Признай, твоя теория провалилась.

– Мы пока точно не знаем.

– Ну я приземляюсь. Сердце скоро лопнет, как кабаний пузырь.

Бальдр опустился на дорогу, Тюр устало фыркнул и сделал то же самое.

– Баль, нам же чуть-чуть осталось.

– Я это чуть-чуть не осилю, – младший приложил крыло к груди.

Тюр не стал возражать и присел рядом.

– Мы сейчас отдохнем и…

– Вернемся обратно? – с надеждой спросил Бальдр.

– Нет, полетим дальше. Горная тропа так или иначе ведет к Белерофу. Мы доберемся до дома к закату.

– А заодно докажем, что горная тропа существует, – добавил Баль.

Тюр вздохнул.

– Только отец нам все равно не поверит.

– Не нам… а тебе.

– Ну началось, – устало сказал старший принц.

– Ты законнорожденный сын короля, а я подкидыш.

– Не начинай.

– Мой отец неизвестность, а мать загадка, и узнаю я свою семью только на Селении.

– Опять поэма? – сыронизировал Тюр.

Но Бальдр не обратил внимания на это, он запел: