– Джеймс, посмотри на звезды, что ты видишь?

Мальчик пристально вгляделся в ночное небо:

– Они далеко от нас и кажутся чужими.

Отец положил руку на плечо сына и улыбнулся:

– Присмотрись.

Джеймс сосредоточился, его мальчишеский нос смешно подергивался, так было всегда, когда он старался быть внимательным.

– Они яркие и весело подмигивают, – улыбнулся мальчик.

– Верно, сынок, – отец похлопал его по плечу, – не бойся чужих миров, когда ты подрастешь, то сможешь долететь до каждого из них.

– Я уже большой, – запротестовал Джеймс, ему было почти шесть.

Отец виновато поморщился:

– Прости, я забыл, ты же у меня совсем взрослый, – и крепко поцеловал сына в макушку, – а хочешь, я подарю тебе одну из них?

– Сейчас? – глаза мальчика засверкали, – папа, ты сможешь это сделать для меня?

– Да, родной, я очень этого хочу.

– Но, – сомнение пришло на смену веселью, – как же мама? Она не будет против?

– Хм, – отец улыбнулся, и стекла его очков игриво сверкнули отражением ночных огней, – думаю, я смогу её уговорить.

Джеймс снова засиял от счастья.

– Но когда, когда, ты мне её подаришь? – в нетерпении он вцепился в отцовскую руку, подскакивая на одном месте, как мяч-попрыгун.

– Дело это серьёзное, согласись? – отец снова взглянул на небо, а потом обернулся к сыну и взяв его за плечи, посмотрел прямо в глаза, – Джеймс, давай договоримся, когда все будет готово, я попрошу тебя зажмуриться, крепко-крепко, но только чур не подглядывать, – он подмигнул, – а затем, когда ты снова откроешь глаза, то увидишь его – новый мир.

Джеймс радостно закивал:

– Это будет в мой день рождения, да, пап? да?

– Это случится, но в свое время, потерпи и никому не рассказывай, это будет наш секрет.

Джеймс проснулся, его воспоминания часто становились снами. Сознание доставало то, что было с ним так давно и то, что он бережно хранил ото всех.

Яркий свет прожектора разрезал темноту надвое. Он тихо блуждал, обнюхивая каждый угол, каждый сантиметр комнаты Джеймса. Пожирая тьму, словно голодный зверь, он искал добычу, он жаждал ее, он ее чувствовал. Но слепой, лишенный нюха, он мог лишь наощупь отыскать следы своей жертвы.

Джеймс уже не спал, когда свет проник в его комнату. Странное предчувствие, возникшее из ниоткуда, разбудило его посреди ночи. Он сидел на кровати, крепко прижимая колени к груди, опасаясь, что сердце вот-вот вырвется оттуда, и пристально наблюдал за блуждающим по комнате лучом.

Неожиданно пучок света ринулся в угол комнаты. Забившись под шкаф, как напуганный котенок, он замер на месте. Предчувствие не обмануло, через пару секунд Джеймс услышал шум на лестнице. Голос отца такой родной и знакомый срывался на гортанные звуки, которые заглушал топот чеканящих ритм военных берцев:

– Подождите, капитан, он же ребенок, пустите меня вперед! Да остановитесь же вы.

Один резкий удар и дверь тут же слетела с петель. Три человека в камуфляже разом ввалились в комнату. Лиц было не разглядеть, их огромные фигуры четко очерчивал скупой свет, проникший в оставшийся пустым дверной просвет.

– Пропустите меня, что вы себе позволяете? – отец продирался через солдат, – сынок, не пугайся, они ничего нам не сделают, – он прижал к себе мальчика чуть заслоняя собой. И Джеймс почувствовал, как частые, глухие удары отцовского сердца бьют прямо в ухо.

К тому времени неумолимая военная машина, подчиняемая беспрекословному приказу, уже была запущена. Шум и приглушенные удары раздавались отовсюду. Один из солдат, похожий на ящерицу, переворачивал стулья, казалось, что в этом не было никакого смысла, но он делал это с важным видом, смачно отпинывая каждый ногой. Другой, видимо старше первого чином, скрупулёзно пролистывал книги, при этом выбирая самые толстые энциклопедии. Будто в них был какой-то тайник. Затем очередь дошла до стола Джеймса. Разом смахнув с него все детские альбомы и карандаши, боец-ящерица вывернул наизнанку ящики и одним отточенным движением перевернул весь стол вверх тормашками.

– Пойдем вниз, – тихо сказал отец и взял Джеймса на руки.

– Папа, где мама? – прижавшись, спросил мальчик.

– Она ждет тебя, вам нужно уехать, – неожиданно голос отца дрогнул.

– Куда уехать? А ты? Ты поедешь с нами? – крикнул Джеймс. Комок подступил к горлу, но страх не позволил ему заплакать.

– Тише, родной, сейчас не время, это обсуждать, – дыхание отца сбивалось, он быстро спускался вниз по лестнице.

В этот момент, из гостиной раздался шум бьющегося стекла. Он заглушил и без того грохочущий занавес, нависший над домом. Группа захвата. Маски скрывали их лица, а автоматы в руках были направлены вверх. Джеймс вжался в отца.

– Да что вы творите, вы же пугаете ребенка. Кто у вас главный? Я могу поговорить с полковником Маунзом?

Никто не замечал, мечущегося в собственном доме мужчину с ребенком на руках. Переступая и смотря поверху, налетчики проходили мимо, как если бы перед ними копошились под ногами муравьи. Видимо, только камуфляж делал человека видимым для окружающих.

Вдруг, через выломанную входную дверь, в комнату вошел высокий человек в штатском. Он сделал знак рукой и все стихло. Солдаты вытянулись по струнке и замерли. Джеймсу подумалось, что даже парящая в воздухе пыль застыла, чтобы не касаться выглаженного костюма, который был на нем надет. Его статная фигура, четкое строение тела и выверенные, как под линейку черты лица, казались неземными.

Увидев Джеймса, он подошёл поближе. Его лазурно-голубые глаза поблескивали, как два драгоценных камня.

– А он похож на вас, профессор, – не отрывая взгляда, мягким голосом, начал незнакомец.

Отец дернулся от неожиданности и развернулся лицом к первому, заговорившему с ним человеку.

– Кто вы? – настороженно спросил он.

– Ммм… я? – ряд белых, ровных зубов незнакомца блеснул в полумраке комнаты, – не все ли равно, кто я, профессор Альюс, не будем мелочиться, опускаясь до уровня имен и чинов, в такой великий момент в истории Земли или даже Вселенной, – он по-приятельски перекинул руку через плечо отца. Гримаса боли появилась на лице последнего. Сила, с которой сжались пальцы незнакомца, была так велика, что ноги отца бессильно подогнулись, а руки мгновенно разжались. Его тело грузно упало на колени, едва Джеймс сполз на пол.

– Не трогайте сына, я все вам отдам, – чуть слышно проговорил отец.

– Вот и славно, профессор, я рад, что взаимопонимание наступило так быстро, – и вновь белый обод зубов, подчеркнул обворожительную улыбку, – увести, – тон голоса незнакомца стал металлическим.

Ледяные ладони отца крепко обхватили лицо Джеймса:

– Сынок, я люблю вас с мамой и всегда буду любить. Не верь никому, кто скажет, что все произошло по моей вине, я хотел, как лучше. Слушай себя и ничего не бойся, – он крепко поцеловал сына, – а теперь зажмурься, помнишь? только чур не подглядывать.

Мальчик не успел закрыть глаза, как двое солдат мгновенно схватили его отца под руки и потащили к выходу.

– Отпустите его, – Джеймс рванулся вперед. Слезы предательски полились по щекам, застилая глаза, обжигая стыдом и обидой. Сделав пару шагов, он споткнулся и упал. В голове загудело, боль сковала все тело. Прошло какое-то время, прежде чем звон в черепной коробке стих и Джеймс смог различить чьи-то голоса:

– Что делать с пацаном? – заговорил один из них.

– Был приказ увезти всю семью под конвоем, – резко ответил другой.

– Тогда понесли? – спросил первый.

– Отставить, капрал, – командный голос, показавшийся Джеймсу знакомым, прервал разговор солдат.

Больше Джеймс ничего не мог разобрать, доносящиеся с улицы раскаты сирен и выстрелов превратили голоса в бубнение, срывающееся на громкое: «Так точно, полковник».