«Жуть! Вообще не мой тип. Но, чёрт меня подери, он ходячий секс! Как?! Как мне теперь смотреть ему в глаза? Что делать?!»

Закрепив шнуровку и поправив футболку, я потёрла лицо.

«Вот и поговорили! И как мне теперь найти комнату? Не спускаться же в таком виде на ресепшен?!»

К моему удивлению, словно из ниоткуда появилась горничная. Она была настолько миниатюрной и милой, что смахивала на феечку. Приветливо мне улыбнувшись, отчиталась звонким голоском:

– Кирилл Константинович велел передать вам ключ. Ваш номер – второй по коридору слева.

Кивнула молча, стараясь выглядеть невозмутимо. Не в силах медлить, вновь сорвалась на бег, минуя коридор, ворвалась в собственный номер, закрыла дверь на ключ и с разбегу грохнулась на кровать. В ужасе округлив глаза, накрылась одеялом с головой.

«Твою ма-ать, что я натворила?!»

Кирилл

За несколько часов до событий в апартаментах

– Иди работай, Васелина, народу тьма. – Проводив Света с Ядвигой взглядом до самой двери, кивнул Ульриху и нырнул в проём комнаты для персонала, откуда можно, не таясь, открыть портал.

Глубокая тишина до краёв наполнила сознание. Налившийся краснотой зрачок подстроился под темноту, почти сразу вернув способность различать сначала силуэты, а потом и полноценную картинку. В темноте все цвета, и без того блёклые, казались затёртыми, как застиранный халат нерадивой служанки. Бесцветные, отжившие своё. Иногда таким мне казался и мир вокруг. Кому скажи – не поверят.

Скрипнула, лязгнув засовом, тяжёлая дверь. Отозвавшись на прикосновение, дверная ручка кольнула пальцы, моментально впитав кровь из проколов. Лёгкое свечение теплом обвило запястье. Попасть в подземную часть усадьбы не мог никто, кроме меня. Кровная магия защищала сокровищницу даже от родственников, бывали ведь случаи, когда свои же отдавали заветную иглу в руки врагам, а я совсем не жаждал сдохнуть, оказавшись подставлен – слишком хорошо помнил то ощущение липкого страха, что преследовал меня с детства:

– Выбирай, Костя, либо ты подпишешь документы, либо мальчишка умрёт. – Тонкая женская рука до хрипоты сдавила десятилетнему мне горло. Попробовал дёрнуться, извернуться, укусить, призвать магию, но не мог. Ничего не мог, потому что маленькая серебряная иголка поблёскивала в хрупких пальцах. Женщина игриво постукивала по ушку указательным пальцем. От каждого удара гулко ухало в голове, и тело сдавливало спазмом судороги. – Ну? Что же ты так долго, милый? Раздумываешь, насколько сын важнее бизнеса?

Я до сих пор помнил тот насмешливый голос. Как змеёй, он пробирался под кожу, рождая горькие сомнения где-то внутри. Мама говорила, что глубоко, внутри нас есть душа, но отец уверял, что её-то у нас в роду давно не водится. Тогда почему так душно от мыслей, что отец сделает другой, не тот выбор?

– У тебя ведь есть ещё один сын, Костя, да и в бессмертии так просто настругать новых, а?

Не просто, но тогда я об этом, конечно, не знал. Малец я тогда видел, что отец медлит, что не бросился моментально ставить росчерк на тех непонятных документах.

Почему не бросился?

Она, та женщина, смеялась глубоко, гортанно. Дышать становилось всё труднее, иголка согнулась под натиском пальцев. В груди кольнуло. Я захрипел и чуть не упал, но чужая рука крепко давила на шею, поддерживая. А потом – вспышка и чернота.

До сих пор так и не узнал, что случилось. Что выбрал отец? Раз секрет семьи и бизнес не пострадали, то, выходит, не сына? Тогда почему я всё ещё жив? И почему я так ни разу и не спросил отца, что тогда случилось? Почему, мать твою?!

Отперев тяжёлый кованый ларец, медленно вытащил чёрное яйцо. Крепкое, закалённое драконьим огнём – так просто не разбить и не раскрыть потайного замка. Игла внутри блеснула в черноте помещения, как насмешка.

Сев на пол, я привычно долго смотрел на хрупкий кусок серебра. Странное ощущение – держать в руках собственную смерть, вспоминая, как когда-то давно, вот так же, её держали другие, чужие руки.

Женские.

– Что ты забыла в наших краях, Ядвига? – задумчиво, коснувшись игольного ушка, спросил у стен, будто гулкое эхо знало ответы. – Зачем отец прислал тебя по наши души?

Эхо насмешливо разнесло последнее слово: «Души. Души. Души».

– Если за душами как раз, то обломишься. Нет их в нашем роду. Душ тех. – Если отец так легко мог продать своего сына, не раз предавал жену, мать своих детей, если иглу прадеда сломал родной его брат… Какие души?

Смешно.

– Нет их. – В подтверждение щёлкнул замок. Захлопнув футляр яйца, убрал обратно на чёрный бархат подложки, скрепив магией, надёжно запер. Тяжёлые цепи качнулись, позвякивая.

Обычно это место помогало собрать мысли в кучу.

Я приходил сюда за ответами, в попытках унять вспыхнувшую в груди злость, с которой не всегда удавалось бороться одной лишь волей, сдерживая черноту, доставшуюся как семейное наследие. Сегодня успокоения не нашлось. Удушить эту приезжую колючку хотелось так же сильно, как и полчаса назад. Может, я бы и придушил, но отчаянно нуждался сначала выяснить, зачем же отец подложил нам со Светом эту свинку? Уж не на расплод так точно.

Вернувшись в свои комнаты порталом, налил в стакан настойку старой Лукерьи. Креплёная, с клюквенной кислинкой, она нравилась мне больше элитного алкоголя.

«Своё, родное».

Сколько бы ни вышло нас из лесов, ни попривыкло жить в новом мире, под боком у цивилизации, вытравить из себялес и первых богов не могло ни время, ни мода.

Оставалось дождаться, когда Слава приведёт Ядвигу, решив, что я поостыл и не прибью её сразу.

Хмыкнул, мысленно поблагодарив Змея за дальновидность. Оставалось теперь решить, что с ней делать. Позволить тут шастать, вынюхивать и высматривать? Посадить на поводок, как собаку? Приставить десяток глаз, как советовал Свет?

Ждать пришлось недолго. Свет провёл её до порога, сам даже не зашёл. Хмыкнув, я смотрел на девчонку, ожидая, когда та не выдержит и, занервничав, заговорит первой. Сколько продержится?

«Молчит, зараза. Как воды в рот набрала. Что ж, стоит самому проявить радушие. А что, если сделать вид, что увлёкся ею, купившись на доступность, узнаю, какого лешего она припёрлась?»

Старая, заезженная песня о том, что «не так начали» и «давай попробуем с нуля» сработала! Почему на этот бред вечно кто-то да ведётся каждый раз?

Ничему людей жизнь не учит. Нехватка фактов напрягала, но внутри рождался какой-то неестественный интерес – понять, кто тут охотник, а кто добыча.

«Зря ты ввязалась в эту игру, отравушка, себе дороже».

Пусть она и держалась неплохо, но соперника явно выбрала не по зубам. Слишком напряжённым было её тело. Не нужно ни подходить ближе, ни даже касаться, чтобы заметить. Я ощущал её напряжение физически, чувствовал аромат страха и, как все негативные человеческие эмоции, он дурманил мозг, вызывая лёгкое опьянение. Хотелось шагнуть вперёд, сжать пальцами шею, чтобы глаза её расширились от неожиданности и ужаса. Выпить её всю, наслаждаясь букетом эмоций прямо из заполнившего всю радужку зрачка, и чтоб голова кружилась от терпкого аромата охватившего колючку ужаса.

«Чёртов наркотик. Ненавижу это. Ненавижу и никак не могу победить в себе то, что является частью меня с рождения. Дар Чернобога… Проклятие богов».

Поупиравшись, она согласилась на душ, дав мне дополнительное время на раздумья.

Я всё гадал, вернётся ли она в самом деле или испугается? Ослушается приказа, малодушно сбежав в поисках отведённых ей комнат? Кто же покажет их ей без моего позволения? Разве не ясно, что всё здесь подчиняется мне? Каждый кирпич этой усадьбы – послушный раб моей воли.

Плеск воды стих. Я всё ждал появления Ядвиги, но услышал шум там, где вообще не ожидал. Что-то грохнуло в гардеробной. Неужели новоявленная шпионка сразу пошла ва-банк, решив не откладывать разведку в долгий ящик? Лениво поднявшись, медленно пошёл на звук, желая поймать отраву с поличным. Что она теперь скажет? Что это тоже часть работы – копаться в вещах босса?