Первый прыжок

После Нового года нас стали интенсивно готовить к первому прыжку с парашютом. Новый 1994 год мы встречали в казарме. Под бой курантов выпили разведенный водой «Юппи» и заели пряниками. Вот так символически в армии встречают Новый год. Прыгать с парашютом предстояло в конце февраля. Сразу после прыжка предстояла воинская присяга. К прыжкам нас готовили поэтапно. Сначала на стапелях осваивали все азы десантирования. Висели на стапелях пристегнутыми к подвесной системе от парашюта и выполняли команды. Командир взвода давал вводные, а мы отвечали. – Парашютист идет на вас правым боком! Мы во весь голос отвечаем. – Тяни правые! Сами тянем левые стропы имитируя это на подвесных системах. Таких вводных было много. Приземление на линию электропередач, на воду, на деревья и много других. Парашютной вышки в части не было, но обещали, что ее скоро построят. По крайней мере когда ее построят мы уже успеем прыгнуть с самолета, минуя эту вышку. Утро начиналось как обычно с зарядки на плацу в форме одежды номер четыре. Очень непросто просыпаться в шесть утра и выбегать зимой на плац с голым торсом. После разминки которая проходила под аудиозапись диктора следовал кросс, по периметру дивизии. Кросс всегда проходил под одни и те же песни, это АВВА «мани, мани, мани» и Маши Распутиной «Ах черное ты море, ах белый мерседес». После зарядки мы возвращались в казарму. Заправляли кровати, умывались, брились и чистили зубы. Горячей воды в казармах не было. Потом одевали верхнюю одежду и снова выходили на плац на построение. После построения строевым шагом поротно шли на завтрак. Завтрак обычно был однообразным. Это каша, либо пшенная, либо сечка. Яйцо, кусок белого и кусок ржаного хлеба. Кружка чая уже сладкого и кружок сливочного масла. Яйцо кстати давали один раз в неделю. Поэтому и сложилась такая скороговорка у дембелей. «Масло съел и день прошел. Съел яйцо прошла неделя. Чтоб еще такого съесть, чтоб сто дневка пролетела?». Яичный желток намазывали ложкой на белый хлеб поверх масла. Такой вот бутерброд запивали сладким чаем. Это считался армейский деликатес. По мимо парашютно-десантной подготовки в дивизии началось полномасштабное ПХД. Ожидался приезд министра обороны Российской Федерации П.С. Грачева.

Февраль был морозным. По крайней мере по моим ощущениям. В кирзовых сапогах не смотря на зимние утепленные портянки, ноги замерзали очень быстро, особенно если долго не двигаться и стоять в строю. Для прыжков нам выдали валенки. Прыгать предстояло в этих валенках, поэтому их было необходимо немного доработать для прыжков. А секрет подготовки был очень прост. С внутренней стороны верхней части голенищ валенков прорезалось два отверстия через которые пропускалась стропа длинной около полу метра. Делалось это для того, чтобы привязать этими стропами валенки к ногам выше колен. Как объясняли командиры, при раскрытии купола основного парашюта происходит довольно ощутимый рывок, от которого валенки слетают с ног и парашютист приземляется босым.

И так. Все инструктажи и подготовки к прыжкам были пройдены. Дата первого прыжка для нас была назначена на 22 февраля. В роте среди солдат ощущалось заметное волнение. Многие в том числе и я бросились строчить домой письма, кто своим девушкам, кто друзьям. Что ни говори, но волнение перед предстоящим прыжком испытывали все, пусть и по разному. В моем взводе был солдат Цветов. Родом он был из Воронежа. Служба ему давалась очень нелегко. Даже скорее совсем не давалась. Цветов всегда и во всем тормозил. Форма у него была вся засаленная. Он постоянно получал тычки как от дембелей так и от своего призыва. Когда до прыжков оставалось чуть меньше недели, Цветов заступил в наряд по роте дневальным. Я не подумав о последствиях сказал Цветову перед отбоем. – Ну что готов прыгать Костян? Он смотрел на меня испуганным взглядом и тихо ответил. – Нет, не готов. – Ну и правильно Костян, не прыгай, а то разобьешься. Эти слова я конечно же сказал зря. Я не думал, что Цветов так все близко воспримет. Ночью Цветов рванул в СОЧИ. Самовольно оставил часть, прихватив с собой еще и штык-нож. Утром нас подняли по тревоге и отправили прочесывать окрестности прилегающей к части территории. Кого то отправили на железнодорожный и на авто вокзалы. Поиски Цветова по горячим следам результата не дали. Его нашли только через несколько дней. Все это время он жил в одном из домов дачного поселка. Питался заготовками из погреба. Кто то из дачников его заприметил и сообщил в часть. После этого побега Цветова куда то перевели. Где он дослуживал, уже не знаю. Я все переживал, что он скажет в свое оправдание про меня, как я запугал его. Но меня никто не вызывал и вопросов по этому поводу ко мне не было.

За день до прыжков мы укладывали свои парашюты на плацу дивизии. Весь процесс укладки парашютов строго контролировался офицерами. Укладка парашюта проходила поэтапно, следующим образом. Нас разделили на двойки. Каждая двойка укладывала поочередно два парашюта. Сначала основной Д-6 и запасной парашют З-5 первого номера, потом тоже самое второго номера. Я попал в двойку с Игорем Катаевым. К укладке своего парашюта он относился ну очень щепетильно. Мне пришлось шустрить по полной, чтобы уложить его парашют. По началу Катаев на эмоциях покрикивал на меня, но потом вроде сработались и все уложили как положено. Уложенные и опечатанные сумки с парашютами отнесли в неотапливаемый ангар, чтобы не было перепада температуры.

Вот и настал этот волнительный для всех нас день, 22 февраля 1994 года. День был солнечный и морозный. Один взвод отправили к ангару грузить парашюты, а остальные взвода погрузились в Уралы. На ногах у всех были те самые валенки привязанные к ногам стропами. Прыжки проходили в полях в районе Красного гуляя. От дивизии до этого места ехали колонной около часа. Когда прибыли на место, прозвучала команда, к машине. Первыми из кузовов «Уралов» выпрыгнули двое крайних бойцов и открыли борт. Следом как горох стали выпрыгивать остальные солдаты. Командиры стали выкрикивать команды. – Первый взвод, строиться! – Второй взвод, строиться! – Третий взвод строиться! После построения и переклички мы повзводно направились к «Уралу» получать парашюты. Основной и запасной парашюты были уложены в большие сумки. В кармашках сумок были парашютные паспорта. Каждый солдат получил именно тот парашют который сам же и укладывал. Пока мы получали сумки, в небе уже гудели самолеты, прыжки шли полным ходом. Прыгали с самолетов АН-2, по десять человек. Один самолет приземлялся и в него сразу загружался десант, другие самолеты уже выруливали на взлетную полосу и взлетали. Одни уже были в небе, другие заходили на посадку. Это был отлаженный конвейер. Вот очередной борт набрал высоту и от него стали отделяться черные силуэты, это были десантники. Через мгновение один за другим над этими силуэтами раскрывались белые купола. Было очень красиво и в тоже время волнительно, ведь все ближе и ближе наступал тот момент когда сам шагнёшь в один из этих самолетов. Когда мы приблизились к так называемому рубежу готовности, поступила команда расчехлить сумки и одеть парашюты. Первые номера одевают, вторые помогают подтянуть подвесную систему, потом наоборот. Мне помогал Дергачев Алексей, а ему помогал я. Леха достал из кармана смятую пачку сигарет «Союз Аполлон». В пачку было всего две сигареты. – На Валерсон. Он протянул мне одну сигарету. – Закуришь когда приземлишься. Я взял сигарету и аккуратно убрал ее в нарукавный карман бушлата. – С удовольствием закурю, Леха. Главное приземлиться. – Приземлимся, никуда не денемся.

Вот очередной борт взмыл в небо и из него посыпались черные силуэты. Снова поочередно появляются белые купола над ними. Но вот от одного силуэта после раскрытия купола отделились две черные точки. Что это? По строю пошел ропот. – Что это? – Что это летит так быстро к земле? Товарищ лейтенант, что это отвалилось у него? Лейтенант смеется. – Это валенки! – Я вас предупреждал. – Привязывайте как следует. – Еще раз подтяните все лямки и ремни. – Попрыгайте, чтобы ничего не тряслось, а то будете лететь как мешки с говном. Чем ближе продвигалась живая очередь к взлетной полосе, тем сильнее становился мондраж в теле. С поля по сугробам на расчищенную дорогу пробирались таща за собой сумки с наспех запиханными вместе со снегом парашютами. Те кто уже прыгнул возвращались с разгорячёнными от адреналина и одновременно довольными лицами. Были и такие кто возвращался без валенок. Вид у тех кто потерял валенки был мягко говоря жалким. Командиры таких встречали пинками и отправляли отогреваться в кунг «ГАЗ – 66». Кто потерял один валенок, те на ногу привязывали шапку ушанку. По полю бегали бойцы из РДО (роты десантного обеспечения) и ловили парашютистов которые после приземления не смогли погасить купол. Раздутый ветром купол таскал их по полю как мешки. Тем временем подошла и наша очередь. Командир взвода подбадривал нас и напоминал основные моменты по действиям во время прыжка. – Учтите сразу. – Кто не выпрыгнет, того все равно выкинут. – Лучше прыгайте добровольно. Я попал в первую восьмерку с нашего взвода. Командир дал команду. Рукавицы снять и убрать в карманы. Прыгать в рукавицах было запрещено. Я в тот момент еще подумал, что там в небе можно же будет отморозить руки, но раз нельзя значит нельзя. Приземлился и подрулил очередной АН-2. Открылась дверь и из проема вывалился дюралевый трап. Офицер высунулся из дверного проема и дал отмашку очередной команде. Мы в друг за другом в одну колонну побежали к самолету. Все случилось как то быстро и с Дергачевым мы попали в разные десятки. Видимо из за веса. В каждой десятке было по одному тяжеловесу. Командир за ранее определил нам очередность кто за кем будет прыгать. Первым был Воробей. Он был самый тяжёлый из нас. У остальных весовая категория была примерно одинаковая. Вторым был Тихомиров, третьим был я. Мы поднялись по трапу на борт самолета и расселись вдоль бортов по пять человек. От работающего двигателя было ничего не слышно. Еще и шапки ушанки были завязаны на голове по зимнему. Все пуговицы предварительно заставили с шапок срезать, убрать все иголки прочую ерунду. Это сделали еще в казарме, для того, чтобы стропы парашюта ни за что не зацепились. Выпускающий офицер пристегнул каждому из нас поочередно вытяжные ремни. Самолет начал стремительно набирать скорость и через мгновение оторвался от земли. Это был мой первый полет на самолете. Командиры говорили, что при полете самолет будет трясти и болтать, но вроде ничего, нормально. Загорелась лампочка и прозвучал двойной сигнал. Выпускающий выкрикнул. – Приготовиться! По этой команде все взялись правой рукой за кольцо основного парашюта, а левой за кольцо запасного. Все смотрели на лица сидящих напротив, чтобы понять общую атмосферу. Как мне показалось в тот момент лица у всех были каменные. Прозвучал еще один сигнал и выпускающий открыл дверь. Первым поднялся Воробей и подошел к двери. Выпускающий хлопнул ему рукой по левому плечу. – Пошел! Воробей сделал шаг и исчез за дверью. – Следующий! Кот подошел к двери и через мгновение тоже исчез. – Следующий! Теперь я. Я сделал несколько шагов и оказался у двери. Выставил левую ногу на порог как и учили, а правую отставил назад. Земля из открытой двери самолета казалась белым ковром с черными полосами, это были дороги и лесопосадки. Выпускающий хлопнул мне по плечу. – Пошел! Я оттолкнулся от порога самолета и оказался как мне показалось в бездне. Глаза у меня были закрыты. В голове пошел отсчет. Пятьсот один. Пятьсот два. Пятьсот три. Кольцо! Я дернул кольцо. Пятьсот четыре. Пятьсот пять. Купол! Меня с силой тряхнуло и подбросило вверх. В это мгновение падение в бездну прекратилось. Все замерло. Шум и свист потока воздуха прекратился. Я открыл глаза и поднял руки вверх чтобы взяться за стропы, но строп не нащупал. Поднимаю голову и вижу, что купол раскрылся, а стропы перекрутились. В первые секунды я запаниковал, но через мгновение стропы раскрутились сами собой. Рядом со мной летел Коля Тихомиров и Воробей. Они перекрикивались между собой. Слышимость была очень даже хорошая. Руки без рукавиц даже не замерзли. Вообще было ощущение, что тут в небе очень даже тепло. Я любовался красотой вокруг. Какое-то время казалось, что ты просто завис на одном месте. Просто висишь в небе и все. Но потом начинаешь понимать, что это просто иллюзия. Земля постепенно приближается. Вот уже хорошо различимы деревья, машины, люди. Перед самой землей меня развернуло спиной. Я стянул обеими руками стропы чтобы развернуться. Вроде развернулся, но меня опять развернуло спиной. Так я делал несколько раз, но напрасно. Развернуться так и не получилось. Я сгруппировался, сомкнул ноги и вот она, земля. Приземлился я спиной на снег и сразу же перевернулся на живот. Купол не погас и меня протащило по снегу метров двадцать. Мне повезло, что порыв ветра стих и мне этого мгновения хватило чтобы быстро стянуть на себя стропы и встать на ноги. Купол я погасил самостоятельно. Без помощи РДО. Хотя некоторых купола таскали как мешки с говном по всему полю. Слава богу меня это обошло, да и валенки на месте. Я достал из за пазухи парашютную сумку и наспех запихал в нее парашют. Сел на эту сумку и достал из кармана ту самую сигарету, «Союз Аполлон». Но как на зло, сигарета оказалась сломанной аж в двух местах. В голове мелькнула мысль. – А где кольцо? А кольца то у меня и нет. Вернувшись с поля на дорогу я встал в строй. Из всех кто прыгал кольца принесли единицы, остальные так же как и я их потеряли. За потерянные кольца с нас потом удержали деньги из зарплаты. Прямо на месте командиры провели традиционный обряд посвящения нас в десантники. Каждому по заднице ударили запасным парашютом и вручили значок парашютиста, «тошнотик».