Большую часть времени сидела в библиотеке, изучала тему телепортации и волшебных свитков. Это оказалось не так сложно — зачитываешь заклинание на свитке, бросаешь его на пол, артефакт открывает тебе портал — вуаля, магия, ни как иначе.

Понять суть измерений было сложнее всего. Я всю свою жизнь принимала только три измерения — длина, ширина, глубина, ну и четвертое — время. Но в этом мире уже давно открыли и другие измерения, седьмое (Земля) — другой мир, созданный иными правилами. Мне не нужно было ещё больше информации, этого достаточно, чтобы переместиться обратно на Землю. Я не хочу загружать себя ещё больше — магии стало слишком много в моих мыслях и вокруг. Пора отрезвлять себя.

Оставалось понять, как моё заклинание на стирание памяти перенести на семена цветов. А времени у меня всего нечего — две недели до того, как мы с моими однокурсниками должны будет озеленить территорию академии.

«Удалить» конкретную информацию было не сложно, но я долго думала о том, что можно сварить зелье и полить ими цветы, или окунуть в них семена, но поняла, что это долго и далеко не все семена я смогу «отравить». Также думала над тем, чтобы заклинание, которым я стёрла память проректора, перенести на семена, да ещё и замедлить его проявление до расцветания бутонов, чтобы оно разнеслось по ветру вместе с пыльцой. Но это совсем показалось чем-то невозможным. Поняла, что куда проще будет «заворожить» уже цветущие растения. Главное — сделать это как можно незаметнее. И ещё нужно будет украсть свиток перед тем, как цветы сотрут память всем. Ведь кто-то может меня заметить, это совсем будет что-то непредсказуемое, а непредсказуемость сейчас для меня — главный враг.

Ещё проректор мой главный враг, но не суть вообще.

Итак, оставалось только ждать. И верить в то, что у меня всё получиться.

***

— Лия, что ты думаешь?.. Лия?.. Лия! — Упорно звала меня Виолетта, пока я сосредоточенно втыкала в какую-то точку на столе.

Вокруг шумели студенты, сладко пахло цветущими цветами, посаженными пятым, четвертым и третьим курсами. Грело солнышко, на небе не было и тучки. Все вокруг радовались жизни, а я тонула в собственных темных мыслях. Они приходили ко мне неожиданно, но хватались за моё слабое тело длинными когтями и не отпускали. Они обволакивали пространство вокруг, тянули в омут за собой, окрашивали мир в тёмные краски. А я даже больше не могла дать им отпора. Просто уходила в эту глубь, тонула в паршивых мыслях.

— Лия!.. Демоны, Камелия!! — Рычит на меня уже Виолетта.

— М? — Наконец, прихожу в себя. Пытаюсь выдавить улыбку, получается что-то корявое и не совсем искреннее. — Да, что такое? Ты о чём-то говорила?

— Да я уже полчаса распинаюсь тебе насчет лекарственных растений в лесу, которые сейчас стоит собрать. О чем ты думаешь? — Спрашивает она, обеспокоенно заглядывая мне в глаза.

— Лекарственные травы уже можно собирать? — Эхом спрашиваю, особо не задумываюсь о смысле сказанных слов.

Вита кивает, но медленно. Внимательно смотрит мне в глаза, словно хочет увидеть то, о чём я так думаю. Но я лишь улыбаюсь.

— Я тут просто подумала… Я же рано или поздно всё равно вернусь на Землю… ты будешь меня помнить?

Девушка ничего не отвечает несколько секунд, лишь разглядывает меня так, словно в курсе того, что я собираюсь вытворить (иначе и не назовешь).

— Меня беспокоят твои слова. Конечно, я буду тебя помнить. Но всё же надеюсь, что ты останешься. Если нет, то мы будем писать друг другу письма!

— Почему я должна остаться? — Спрашиваю, искренне недоумевая. Почему они хотят, чтобы я осталась? Что им с этого будет?

— А почему нет? Ты всё говоришь, что твой дом там, но почему не хочешь предположить, что он на самом деле, здесь? Разве дом — это не родные тебе души, любимый человек, наконец?

— Никогда не задумывалась об этом. Для меня дом там, потому что там моя семья, учёба, мечта, в конце концов.

— К сожалению, семья тебя больше не помнит, учёбы нет, остается лишь мечта. — Виолетте явно было не приятно об этом говорить, ведь она знала, сколько боли может причинить этими словами. — Разве этого достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности, уютно?

— Ты недооцениваешь силу мечты.

— А ты недооцениваешь силу любви.

— Зато вы её переоцениваете.

***

Я долго работала над тем, как бы заклинание можно было перенести на предмет. Посвящала всем попыткам дни и ночи, и через неделю таки добилась результата. Это было заклинание запоминания большого объёма информации, которым пользовались особо хитрые адепты. В очередной раз, когда я вдохнула аромат фиалки, стоящей на моём подоконнике (да, украла, да, плохая!), и начала зачитывать особо сложное и длинное предложение из учебника по теории стихии, и проговорила его от точки до точки, то радости не было предела. Теперь оставалось только дождаться того самого дня.

Наступил он также быстро и неожиданно благодаря профессору Виртелю. Он просто зашел сутра в кабинет, посмотрел на нас, с особым презрением сморщив нос, посмотрев на кружку, стоящую на его столе, снова поморщился, опять посмотрел на нас, провел ладонью по лицу, не обращая внимания на очки, и сказал с особой «любовью», указав рукой на дверь:

— Идите сажать цветы.

Делать было нечего — пошли, естественно. Чуть раньше положенного срока, но это было не так страшно.

Мы долго возились с землёй и семенами. Ещё и полить это всё дело надо было. Пользоваться магией запрещено, пришлось сжать зубы и терпеть.

Пока копошилась в земле, как и все мы, мимо проходил магистр Эшфорд (да, додумались же цветы первого курса посадить у главной башни!) с какими-то свитками в руках. Я сначала его не заметила, если бы ребята не начали шептаться:

— Смотрите, это магистр Эшфорд!

— Выглядит здоровым. Наша Лия хорошо постаралась!

Идите знаете куда со своими «постаралась»! Да, старалась, а в итоге, что получила?

Агрессивно копаю лопаткой землю, ещё немного и засопела бы от возмущения. Да, я очень обиделась на этого чело… тьфу, мага! Просто жутко, поэтому даже смотреть на него не хотела. Однако, посмотреть меня всё равно заставили. Ребята вдруг решили спросить его о самочувствие, ведь слухи про то, что произошло на турнире разлетелись, как мне казалось, быстрее, чем всё, собственно, и случилось. Проректору пришлось подойти, чтобы переговорить с моими очень глупыми сокурсниками.

— Мы слышали, как вас ранили! — Поделились адепты.

— Да. И что это был артефакт, мы тоже слышали.

— Но вы так быстро вышли на работу. Вы точно хорошо себя чувствуете?

Меня сейчас стошнит от их переживаний. Хорошо он себя чувствует, не видно, что ли? Уже по всей академии со свитками носится.

— Хорошо, что Лия такой хороший целитель. — Улыбается Виолетта, как-то особо хитро взглянув на меня.

— Почему вы тогда у неё самой не спросили о моём самочувствии? — Наконец, подает голос проректор, явно ошеломлённый такими переживаниями.

Копаю ещё усерднее.

— А она сказала самим у вас спросить. — Охотно ответил Корн.

И все разом смотрят на меня, словно я действительно во всём виновата. И вашего проректора тоже я чуть на неровные две половина не поделила, да. И пол академии разнесла, и вообще.

Устало поднимаю угрюмый взгляд на проректора и толпу его мини-фанатов вокруг и также угрюмо оповещаю:

— Я пошутила.

Наступает та самая неловкая тишина. Я молча встаю с места, отряхиваю руки от земли, смотря магистру Эшфорду в глаза, разворачиваюсь и ухожу (допустим, попить). Меня так никто и не остановил. Им же лучше.

***

Следующая наша встреча с проректором произошла куда раньше, чем я могла бы предположить — этим же вечером, после ужина, когда я возвращалась уставшая после высадки цветов, пар и прогулки с ребятами.

Я поднималась по этой ужасной лестнице, а он, наоборот, спускался. И я бы прошла мимо, определенно прошла, даже в сторону его бы не посмотрела, если бы он сам не остановился и не окликнул меня. Была шальная мысль претвориться глухой, или мертвой, ведь глупой с ним не прокатит. Однако, первое уже отмелось, ведь я непроизвольно остановилось, а последнее лишило бы меня жизни по-настоящему — лестница очень крутая, выжить после падения с неё было чем-то невозможным.