Еще три часа назад Гынён была одиночкой в окружении толпы поклонниц Худжуна. Грустная история о том, как растоптали ее душу. Но сейчас все изменилось. Она почувствовала, как медленно поднимается со дна на поверхность.

Гынён села, выпрямив спину, говорила формально и уверенно, не нарушая норм этикета, – уровень, достойный настоящего журналиста. Закончив разговор, она с гордостью схватила мобильник и приклеила обратно пластырь, который вот-вот должен был оторваться от ее лица.

За кулисами музыкального шоу Худжун ожидал своего выхода. Вдруг Джихян вытащил телефон и подошел к нему.

На экране мобильного была сделанная на парковке его дома фотография плаката, висевшего на стене.

– Слышал, его повесили там пару дней назад. Охранник уже снял, но на всякий случай сначала сфотографировал и отправил мне. Задабривание сотрудников подарками приносит свои плоды. Он бы и так его снял, но проявил любезность и предварительно сфотографировал, чтобы нам показать.

Когда Худжун взглянул на фото, Джихян быстро заблокировал экран и убрал телефон, осознавая, что сейчас не лучшее время для пустяковых волнений.

– То, что я скрываю? Неужели это…

Джихян поднял брови, как будто о чем-то догадался. Худжун, казалось, уже знал ответ на эту загадку.

– Та девушка-репортер… Она же не…

Худжун покачал головой. Хоть Гынён и журналистка, поступки ее казались немного детскими. И все же он забеспокоился. Сначала она на церемонии открытия клуба с телефоном вынюхивала что-то возле его машины, теперь вешала угрожающие плакаты у его дома. В голову невольно закрались сомнения, а не она ли главная героиня потасовки перед агентством?

Худжун вспомнил, что о потасовке вышла статья с фотографиями. Он выхватил из рук Джихяна телефон, поспешно нашел строку поиска и вбил запрос. Не успел он найти, что хотел, как прибежал режиссер.

– Худжун, скоро ваш выход. Приготовьтесь, пожалуйста!

После его слов он передал сотовый телефон в руки Джихяну и включил микрофон. Вскоре на сцене послышались голоса ведущих.

– Кто сказал, что он айдол?!

– С гордостью представляем вам нашу рок-звезду с мировым именем, который известен своими выдающимися актерскими способностями и певческим талантом! Встречайте: Худжун! Он вернулся!

Перегородка, закрывавшая Худжуна от зрителей, исчезла, и заиграло вступление к его новой песне. Вместе с тем сцена взорвалась яркими огнями ослепляющих софитов. Крики поклонников, гордо скандирующих его имя и не боящихся сорвать собственные голоса, обрушились на него, разрывая зал. И вот он вышел на сцену. Узкие кожаные штаны делали его еще сексуальнее.

– Худжун! Просто возьми меня!

– Так не пойдет! Лучше мы его украдем!

Искренние аплодисменты фанатов полетели как стрелы. Худжун улыбнулся и расправил плечи.

Бояться было нечего.

Эта сцена, эти поклонники, эта музыка, переполняющая пространство, – здесь было все, что служило ему поддержкой и опорой. Ничего из этого он не хотел терять.

После выступления, сидя в квартире Худжуна, Джихян листал новостные ленты и, нахмурив брови, пристально вглядывался в экран. Интернет пестрил статьями о потасовке у агентства «Шутинг стар». Будто все только это и обсуждали.

Худжун сидел на диване напротив него с застывшим выражением лица. То, чего он боялся и хотел избежать, все-таки произошло.

– Хотел бы я знать, когда этот переполох утихнет, – сказал Джихян встревоженным голосом. – Ёнсок сказал, что если скандал разгорится еще больше, то вне зависимости от наших возможностей мы этого не переживем.

Пока Худжун выступал на концерте, Джихян разбирался в ситуации, а затем ему позвонили из компании.

Ёнсок уже миллион раз взорвался оттого, что в интернете гуляет скандальное фото с офисом компании на фоне. Однако голова Худжуна была занята другими мыслями. Когда он возвращался домой, ему позвонил Джей-Джей.

– Слушай, эта история о девушке, которую ты якобы довел до слез… Случайно, не про Инхён речь? – спросил у него Джей-Джей сухим голосом без тени улыбки.

Худжун занервничал, у него не оставалось выбора. Он беспокоился, что этот человек может ей навредить.

– Что ты с ней сделал?

Джей-Джей понял, что этих двоих видели вместе, пока его не было рядом. Его короткий вопрос бил не в бровь, а в глаз. Худжун не хотел врать: единственным правильным вариантом для него было сказать, что произошло недоразумение. Он не знал, как Джей-Джей, пусть и такой уверенный в себе, но крайне ограниченный тип, воспримет его рассказ и что потом скажет Инхён.

Он нахмурился и повесил трубку. Невозможно было остановить поток мыслей и чувств. Переживания об Инхён доводили его. Почитать сценарий или сделать еще что-то он уже не мог, тяжело было сконцентрироваться.

– Была бы моя воля, стер бы эту муть ластиком с экрана.

Джихян поднял палец и сделал вид, будто подушечкой стирает статью. Тогда совсем помрачневший Худжун наконец тихонько усмехнулся.

– Это не та технология, которую можно так легко стереть. Все, что попало в интернет, остается там навсегда.

Худжун встал с места и энергично встряхнулся, словно пытаясь сбросить с себя тяжкий груз беспокойства и переживаний.

Этим он хотел сказать, что временным трудностям не сломить его боевой дух.

– На какое-то время мотоциклы запрещены. Вообще старайся не попадаться журналистам на глаза! – крикнул Джихян Худжуну, направляющемуся к двери.

Худжун просто махнул рукой. И не было понятно, прислушался ли он к наставлению менеджера или опять пропустил все мимо ушей.

Он спустился на этаж подземной парковки и подошел к парковочному месту, где стоял его верный железный конь. Казалось, если он прямо сейчас не почувствует сильный ветер, дующий в лицо, спертый воздух подземной парковки раздавит его. С тяжелым сердцем он смахнул черный брезент, служащий его коню одеянием и прикрытием.

– Черт возьми! Ненавижу! – воскликнул Худжун и сжал кулаки.

Его оглушительный крик ударился в потолок и эхом разлетелся по всей парковке.

Худжун пылал от злости и был готов разорвать брезент в клочья. Перед ним вместо его любимого черного коня стоял маленький скутер с выкрученной антенной. На вид ему было лет двадцать или того больше.

Выяснить, как репортеру из газеты «Кей спортс» удалось достать номер телефона Гынён, не составило особых трудностей. Сухван позвонил ей и рассказал об этом прежде, чем она успела хоть что-то спросить.

– Один репортер из газеты просил твой номер. Я, естественно, его дал. Он уже звонил? Когда станешь популярной, дашь интервью и нашему журналу? Обещаю сделать тебе много красивых фотографий.

В тот день Сухван с другими друзьями-журналистами пошли расслабиться и посидеть в кафе. Когда он достал телефон, чтобы в очередной раз побродить по бескрайним просторам интернета, то случайно наткнулся на статью с Гынён. Ну и не удержался, растрезвонил всем, что хорошо с ней знаком.

«Он совсем больной? – подумала Гынён. – Какое интервью? Весь этот дурдом происходит как раз из-за того, что меня уволили из журнала».

Сухван на самом деле был простым парнем, беспечным и легкомысленным, но, если дело касалось работы, он словно перевоплощался.

– Я подумаю об этом, если ты перейдешь в другой журнал, – фыркнула Гынён в ответ.

– Что? Зачем мне в другой журнал переходить? – удивленно спросил Сухван. – Что-то случилось? Тебе что-то известно? Нас собираются расформировать?

«Интересно, что у него в голове творится, раз элементарно два плюс два сложить не может?» – недоумевала Гынён.

Возможно, Сухван и сам подсознательно надеялся на такой исход, поэтому и предположил это первым делом. И хоть их желания были в чем-то схожи, вариант с расформированием журнала никак не устраивал Гынён. Потому что тогда некуда будет возвращаться.