Небогатов помрачнел отложил в сторону карандаш, задумчиво посмотрел на начальника штаба флота, контр-адмирала Брусилова, назначенного на эту должность еще прошлым летом. Что-то такого нехорошего он ожидал, и новость не оказалась для него шокирующей. И сейчас он нисколько не сомневался в словах протеже покойного Фелькерзама — тот умел отбирать офицеров по деловым качествам и способностям.

Умный и толковый, и главное — чрезвычайно деятельный и энергичный, Лев Алексеевич ратовал за скорейшее создание Морского Генерального Штаба, и добился своего, пусть и в урезанной форме. Фактически получил от наместника «карт-бланш» и «добро» от Морского министра адмирала Бирилева, плодотворно занялся им же и предложенными новшествами, внедряя их в жизнь. Так как сейчас Тихоокеанский флот включал в себя все боеспособные корабли Российской империи, то полученный опыт мог оказать сильнейшее влияние на развитие морской силы державы.

— По данным разведывательного отдела речь может идти о паре новых броненосцев типа «Дункан», и двух-трех броненосных крейсерах, возможно типа «Кент». Последние имеют максимальный ход в двадцать три узла, представляют реальную опасность не только для наших вспомогательных крейсеров, но и вообще для любого крейсера. Не исключая «Аскольда» и «камушков» — машины на них порядком изношены. Эсминцы уйти смогут, но только если будет штиль — при любой волне их быстро догонят.

Вот теперь Николай Иванович реально оценил угрозу, и, несмотря на всю свою выдержку и невозмутимость, мысленно выругался, проклиная «туманный Альбион». Вернее, «коварный» — именно такова исторически сложившаяся у англичан репутация, и это еще мягко сказано. И сомневаться в словах Брусилова не приходилось — тот за десять месяцев наладил настоящую разведывательную работу, о которой раньше и речи не шло. Сведения о противнике собирали по «старинке», на корабли назначали студентов Восточного института, знающих японский язык — кое-как научились в походах перехватывать, и не только «читать» японские радиограммы, но и быстро использовать извлекаемую из них информацию.

Так «владивостокские» крейсера под командованием вице-адмирала Безобразова во время одного из выходов смогли перехватить и отправить на дно вражеский войсковой конвой, с целым гвардейским батальоном, что пошел на корм рыбам. А как иначе — война, а противника на ней необходимо уничтожить всеми доступными способами!

Так что полезность систематической и масштабной разведывательной работы оценили в полной мере. На каждом корабле 1-го и 2-го рангов теперь были переводчики и дешифровщики, набирали «головастиков», так называли «статских», которым живо присваивали звания зауряд-прапорщиков флота. Вроде бы нижние чины, но погоны и форма офицерские, да и положение на кораблях почти «барское» — каюты отводились на двух, даже кондуктора такого не имели, а там матерые служаки и специалисты. Разведывательный отдел перебрался из нескольких комнат в штабе в пару особняков в порту, где одна «видимая» всем половина здания принадлежала ремонтным и тыловым службам флота. А вот другая часть дома, становившаяся как бы «незримой», ибо ее «служителей» принимали за обычных интендантов, была отведена для занятий крайне специфическими делами.

И это отнюдь не пустые предосторожности — Владивосток буквально «засорен» вражеской агентурой, корейцев и китайцев на тайной службе у японцев хватало за глаза. Для борьбы с ними штаб флота наладил работу контрразведки, во главе которой стал энергичный и предприимчивый капитан первого ранга Чагин, флигель-адъютант — при виде аксельбантов и царских вензелей на погонах многие бледнели. Да и репутация на первых порах, еще при покойном Фелькерзаме, у этого «заведения» сложилась «жуткая» — в городе упорно ходили слухи, что пойманных шпионов просто живьем топили в заливах, привязав к ногам что-нибудь чугунное.

То пустое, такие слухи специально распускали, хотя для наглядности нескольких пойманных шпионов действительно «торжественно» повесили в крепости под барабанный бой — но совершенно бесполезных и никчемных. А так обычно шла вербовка, с последующей дезинформацией противника. Но топили, это правда — а как иначе избавляться от распоясавшегося «криминала» прикажите. Уговоры на воров и прочий разбойный люд не действуют, от своего преступного промысла они отказываться не собираются — а судить их весьма хлопотное занятие, война ведь не терпит проволочек. Зато сейчас во всех портах, от Приморья до Квантуна, жизнь стала относительно спокойной — страх всегда действенен в отличие от просьб, не подкрепленных угрозами.

Да и ремонт кораблей пошел куда быстрее и качественнее — вороватое от природы чиновничество унялось, прекрасно осознав, что делать свой маленький гешефт стало крайне опасным занятием. Хватило пары «показательных уроков» — много ли «воришкам» надобно. И жаловаться наместнику еще хуже — тот показал свой крутой характер, действительно уняв процветающий со времен Куропаткина тыловой «разгул» в Маньчжурии, особенно на линии КВЖД. И состояния теперь на проститутках с шампанским теперь не делали, цены на этот «товар» упали многократно. Для вернувшихся из похода моряков такое важно — им нужно отдохнуть, а жалование небольшое…

— Два новейших броненосца — но почему не объявили об их «покупке»? И как вы это выяснили, Лев Алексеевич?

— «Монтегью» и «Элбермарл» участвовали в приснопамятной демонстрации, но сейчас не отмечены на китайских станциях. И через Сингапур не проследовали, а то что «пропали» два месяца тому назад, англичан отнюдь не встревожило. Следовательно, их передали японцам.

— Почему именно эти корабли, Лев Алексеевич, а не те же «канопусы», что также для службы в китайских водах предназначение свое имеют? Да те же «Формидеблы» бронированы лучше — у них броневой пояс в девять дюймов, на два толще будет.

— На «канопусах» устаревшие орудия в 35 калибров, а на японском флоте стволы двенадцатидюймовых пушек на пять калибров длиннее, а потому дальнобойные. На «Дунканах» как раз такие системы и установлены. И скорость у них на узел-полтора больше, как раз для действий совместно с «чилийцами» — от них только «Россия» с «Громобоем» уйти с трудом смогут, и то вряд ли. Даже «иноков» догонят!

— Хм, с приходом двух броненосцев японский флот будет зело опасен — два отряда броненосцев, причем четыре быстроходных. Да и другая четверка имеет ход не меньше, чем наши «пересветы». Что вы предлагаете?

— В прошлый раз «Касугу» с «Ниссиным» упустили, теперь история повторяется. Только сюда идут не слабейшие, а сильнейшие корабли, причем во всем мире. По восемь стволов крупного калибра на каждом, Николай Иванович, ни один из наших броненосцев не устоит в бою. Потому предлагаю следующие — покойный Дмитрий Густавович рассматривал как раз такой случай, и оставил на этот счет детальные рекомендации. А потому я разработал план предстоящей операции — вот он!

Брусилов протянул несколько сшитых между собой листков плотной бумаги, и командующий углубился в их изучение…

На июнь 1906 года японский флот получил построенные на английских верфях два сильнейших броненосца мира. Но ненадолго — наступала эпоха дредноутов…

Глава 6

— Ваше императорское высочество, у нас остались считанные часы, не дни. Думаю, что как только броненосцы минуют Формозу и подойдут на траверз Шанхая, у нас появятся шансы на одну удачную ночную атаку. И пусть они минимальные, но упускать такую возможность нельзя.

— Николай Иванович, вы командуете флотом, я только ваш подчиненный, пусть мы и равны в чине. Но приказы отдаете вы — я их исполняю. Но атаковать миноносцами неприятельские корабли, да еще ночью, и без согласия наместника, великого князя Николая Николаевича — недопустимо. Прошу правильно понять меня и простить! Хотя я нахожу ваше решение правильным — история с «Ниссин» и «Касугой» не должна повторится!