— Избежать ее можно только в одном случае — если сейчас сцепимся с англичанами, — твердо произнес фельдмаршал. — Лишимся флота — ну и хрен с этими корабликами, новые со временем построим, как после Крымской войны. Армии у них сильной никогда не было, и сейчас нет. Потому вреда нам в Маньчжурии не причинят большого. А коалиции серьезной им против нас не сбить — если Цыси взбрыкнет, я ей живо укорот сделаю, казачьи дивизии без дела томятся. Да и не дура она на английские посулы подаваться — будет ровно сидеть, и дожидаться, кто кого одолеет. Можно будет пообещать ей что-нибудь, кость бросить.
— Подумаем, — Владимир Александрович кхекнул, и принялся размышлять вслух, выпуская из ноздрей клубы дыма:
— Кайзер только рад будет — за его интересы ведь драка будет. Потому немцы сейчас наши заказы охотно принимают, корабли строят, паровые машины отправляют, их мастеровые наши корабли на Дальнем Востоке ремонтируют. Нет, никого в Европе под войну англичане не «подпишут», а турки вступят — так получат от нас крепко, у османов полный раздрай идет, в долгах как в шелках. Нет, сейчас ситуация как раз за нас. Недаром после инцидента у Доггер-банки, несмотря на газетный вой и прения в их парламенте, они не то чтобы воевать с нами, эскадру Рожественского пропустили дальше. И не мешали, нейтралитет блюдя. И сейчас пакостят исподтишка — «Ринаун» ведь японцам передали, а о том никого не оповестили. Так что жесткими нам надо быть — и так на уступки большие пошли. Надеюсь, Эссен со товарищи молчать будут о сем их «вояже»?
— Минные крейсера в Цинампо ушли, стоять будут долго. Там мы корейские полки формируем тайно — никого не подпускаем, сам понимаешь. На пароходах везде были иностранцы, они фрахтовали — Небогатов набрал всякого сброда, со всех стран, пусть ищут. «Орел» пошел в Петропавловск.
— Ты прав, Николаша — плевать нужно на договор. Если его по отношению к нам не соблюдают. Это все Витте, тот еще жук…
— Не в нем одном дело, Володя. Кто его на пост вывел? А других целый выводок? А как тебе списочки злодеев, что преспокойно в Лондоне и Париже живут? На чьи деньги революцию нам устраивают и смуту вносят?
Язвительные вопросы сыпались один за другим, и ответа на них не требовалось — братья и так его знали. Однако фельдмаршал уже побагровел, было видно, что гнев уже не сдерживает, он бурлит в нем.
— Вилли что ли так старается, или «друзья» по «сердечному согласию», в которое нам входить никак нельзя. Ибо руки в пламени сожжем, для них каштаны таская! И нас, после того как используют, выкинут — на что другое пипифакс, за шиллинг сто листов пачка, не нужен, только задницы лощеным джентльменам подтирать! А вот им, пусть утрутся!
«Лукавый» сделал столь характерный жест, что его выразительное содержание дошло бы до любого лондонского «кокни». И ухмыльнулся:
— Если хай начнут, тогда ответим, но вначале пусть докажут. А заодно объяснят, как корабль Королевского Флота у японцев оказался. Понятно, что между ними союзный договор, но почему тайно сделку состряпали. А нам нужно с Вилли договариваться — а для того Ники в оборот брать, он своими передвижениями токмо вред приносит. Пора унять!
— Согласен, — после короткой паузы произнес Владимир Александрович. — Кто к нему пойдет? Лучше нам вдвоем…
— Втроем, Володя, втроем!
— Ах, — командующий гвардией усмехнулся. — То-то Серж из Москвы приехал, тогда да, лучше пойти к Ники втроем, и поговорить с ним, так сказать по душам, по-родственному. А то все «а на нас», «а на нас» — забыл уже, что отец его настаивал, чтобы престол Мишкину передал, когда тот совершеннолетним станет. Ничего, послезавтра ему напомним!
— Почему не завтра пойти? Чем быстрее, тем лучше…
— Не торопись. А если взбрыкнет? Завтра преображенцы и гусары в карауле, а послезавтра стрелки — а они мои подшефные. И драгуны — а эти твои. Надеюсь, Николаша, ты все правильно понимаешь?
— Ах, вон ты о чем? Тогда да — нам нужно идти послезавтра. И вот еще что — надо старого фельдмаршала прихватить обязательно. Тогда наш приход государь оценит в полной мере, и визит действительно будет от всей семьи. А с дядей я уже переговорил на этот счет — он полностью разделяет и придерживается нашего общего мнения…
О влиянии этого еще относительно не старого человека можно догадаться, внимательно взглянув на прописанный титул…
Глава 12
— Цусима уже определила будущее, Николай Иванович. Не произошло мятежей на броненосце «Потемкин» и крейсере «Очаков», они сюда совершили поход в составе моей эскадры. Сумасбродный лейтенант Шмидт, ухитрившийся женится на проститутке, где-то прозябает — его с позором выперли с флота, за хищение казенных средств. Всеобщей стачки в октябре не состоялось, а подписанный государем в декабре, а не октябре, манифест очень умеренный в отличие от того, что в этой тетради написан. Да и новый министр внутренних дел оказался весьма энергичным — так он на год раньше таковым стал. Опять же Каляев бомбу в моего братца не бросил — вовремя повесили. Да и многие заправилы радикалов не по своей воле земную юдоль покинули, «помогли» им в этом. Да и те промышленники, что могли смутьянов деньгами поддержать, капиталы свои на войну отдали, после того как осознали, что всего лишится могут, и на каторгу попасть. Все это потому, что эскадра под вашим командованием победила на море, армии наши изгнали неприятеля из Маньчжурии, победу одержав, что дорогого стоит. И мирный договор Витте подписал с совершенно иными кондициями, и позорный он скорее для самих японцев, недаром там проклинают этот день.
Великий князь Александр Михайлович усмехнулся, положив ладонь на тетрадь, что выделялась на зеленом сукне стола серой обложкой. Многое из написанного текста в ней уже не напоминало день нынешний, слишком много отличий. Но так оно и объяснимо — когда знаешь где упасть, заранее солому подстелешь. А « семья» такие предсказания всерьез восприняла, а потому весьма энергично принялись действовать, пусть не все, но благо возможности для того у них имелись немалые.
— Все это так, Александр Михайлович, и вполне объяснимо — результаты от побед и поражений разные. Только учтите иное — теперь будет гораздо более серьезное испытание, так легко ход истории не переломить. Как только в войну вмешается Британская империя, то нам тут придется тяжко. Но это произойдет не сразу, у нас есть месяц или два, но не больше.
— Почему вы определили эти сроки, адмирал?
— Все просто — предоставят возможность японцам действовать первыми, а сами будут за их спиной. И если ход войны окажется для самураев неблагоприятным, то начнут воевать уже сами, и в этом случае Тихоокеанский флот может понести большие потери, если попытаемся принять открытый бой в море. Но лучше этого не делать — сохраним корабли, не потерпим полного поражения, и даже получим определенные шансы переломить ситуацию в свою пользу через какой-то срок, может полгода.
— У японцев не менее восьми броненосцев, — великий князь пребывал с минуту в молчании. — Пара с восемью стволами главного калибра — им противопоставить нечего. Есть еще «ветераны» — «Асахи» с «Сикисимой», и они равны нашим «бородинцам». Два «Дункана» даже послабее будут, пояс семь дюймов, зато скорость на полтора узла больше. А вот у «чилийцев» главный калибр меньше на два дюйма, зато семь 190 мм орудий в бортовом залпе — нашим «инокам» и «Ростиславу» лучше с ними в бой не встревать. Два отряда по четыре вымпела, да еще отряд из трех «асамоидов» и «гарибальдийца», а против них у нас пара «рюиковичей» всего, и «Баян» летом в строй войдет. Интересно, как японцы действовать будут? Мне важно знать ваше мнение — я ведь в бою ни разу не был, не довелось как-то.
— Японцы занимают центральное положение, Квантун с Приморьем к ним фланговое. Война пойдет в Корее, и вражеские дивизии ее достаточно быстро займут, выйдя намного севернее, к линии Гензана и Цинампо на восточном и западном побережье. Там и начнутся основные бои, которые вряд ли продлятся долго — месяца на два, максимум три, а там придется отходить за Ялу. И все объяснимо — мы не успели построить узкоколейку от Ляояна к Пхеньяну, но до Тюренченна довести рельсы успеем. Так что снабжать войска пока можно только из Дальнего морем, на котором будет полное господство неприятельского флота. А тот в свою очередь, будет угрожать высадками десанта в нашем тылу и на побережье.
