– Я могу предложить только два литра воды, четыре дня под солнцем и два мешка земли за два ореха.

Куст зашумел, зашуршал, зашелестел и замер. Он молчал почти минуту и потом снова зашевелил темной листвой:

– А щто ешли я предлошу тебе десять орехов? Да-да. Они у меня вще щдесь!

– И что я должен буду за это?

Внезапно шуршание и шелест куста исчезли – его голос стал чистым:

– Я могу предложить тебе десять орехов в течение следующих пяти дней после выполнения моих условий. Каждый день ты будешь приносить всего пять литров воды и пять мешков земли. Всего за каждые два ореха будешь выставлять меня на самую высокую вершину города всего на три дня. Также мне нужно будет четыре часа сквозняка на каждые четыре ореха. А получишь десять орехов через пять дней. Ну, как тебе?

Это действительно звучало как выгодная сделка. Но МиМо пытался подсчитать, сколько всего ему придется потратить земли, воды и собственных сил. Куст заметил это и стал его отвлекать:

– Думай скорее, а то что-то я слишком невыгодные для себя условия назвал!

– Секунду…

– Будешь единственным в классе – нет, в школе! – кто получит десять орехов всего за пять дней.

«Четыре в день, всего пять дней, это получается…» – думал ученик.

– Што-то я устал с тобой это обсуждать! Думаю, пошплю еще немного и потом предложу эту щделку другому ученику.

– Стой, стой! Я согласен на твои условия.

– Молодец! Я жнал, что ты мальщик толковый и ш тобой мошжно договориться. Отошви мой листок – это знак договоша. Пока его не выполнишь, я не буду пщиносить плоды.

Замарашка побежал к учителю похвастаться своей сделкой. Но учитель скривился так, словно проглотил кислый кирпич. На примере МиМо он решил показать важность математики.

Пока другие дети сумели обменять один орех на два литра воды, один день под солнцем и один мешок земли. Тут-и-там выторговал десять орехов, но каждый из них стоил два с половиной литра воды, два с половиной мешка земли, полтора дня под солнцем, так еще и на вершине холма, а также четыре часа сквозняка в день. Класс поднял МиМо на смех.

Садоводы были недовольны: они поручили горе-счетоводу самому выполнять условия такой сделки, и поэтому следующие пятнадцать дней он с утра относил тяжелый куст на вершину холма и обмахивал его полотенцем, создавая ветерок, а вечером нес обратно, поливал и подсыпа́л землю.

Но сейчас, сразу после неудачного подсчета в саду, все ученики разошлись по домам. Сенная голова шел и от обиды пинал камни. Просыпаясь, они только и успевали возмутиться, прежде чем исчезнуть в воздухе:

– Добрый д-е-е….

– В чем дело-о-о?

– Как ты сме-е-е….

Дом МиМо был похож на остальные: молочно-желтые стены, красная глиняная крыша и цветные узорчатые окна. МиМо поприветствовали изгородь, дверь и дымоход, но он ничего не ответил и отправился к отцу – в мастерскую, которая была находилась на заднем дворе.

Отец сидел за столом и внимательно рассматривал свою последнюю поделку. Вечернее солнце скользило по полкам, заставленным тарелками и кружками, вазами и горшками, чашами и кувшинами, по столу, заваленному инструментами и баночками с краской по кирпичному камину, который тихо сопел и потрескивал.

МиМо вошел в комнату и захлопнул за собой дверь:

– Эй, ты чего? – возмутилась дверь.

Даже отец отвлекся от глиняной вазы, которую только начал разукрашивать, а она уже смеялась из-за щекотки.

– Куда сегодня ходили после сокровищницы? – спросил мастер и продолжил щекотать вазу красной кисточкой.

– Ай! Хи-хи-хи! Перестань, хи-хи! – все смеялась ваза.

Сын сел спиной к отцу, уткнулся носом в руки и пробубнил:

– …щемещефые фады…

– А? А-а-а! – догадался взрослый. – Ещемещевые сады! И как, удалось поторговаться?

МиМо не ответил. Отец улыбнулся:

– Не расстраивайся по пустякам! В твои годы эти кусты надули меня так, что я должен был носить ведро воды каждый день в течение двух недель и лепить по горшку в сутки, а взамен получил всего три ореха.

Отец продолжил красить вазу.

– Их-хи-ха-хи! Ну хватит! Я и так уже красивая. Перестань щекотаться!

МиМо поднял голову:

– Почему у всех получается, а у меня нет? Почему все уже знают, кем хотят быть, а я нет?

– Ничего страшного! Ты поймешь это со временем. Я всегда считал, что выбор должен происходить позже.

– Уже и так позже! Я последний из нашего и даже младших классов, кто не знает, чем хочет заниматься.

– Почему? Ты разве не хотел быть аптекарем на прошлой неделе?

– Хотел. Я даже начал читать про полезные травы, а потом учуял сладкий запах булочек и понял, что хочу стать пекарем.

– Так-так-так… – покачал головой отец и улыбнулся.

– Хи-ха-хи! – все еще смеялась ваза.

– Я тебе уже много раз говорил, что нужно уметь слушать, терпеть …

– Да я все это уже умею!

МиМо вскочил со стула и прошел к печке.

– Просто столько всего интересного вокруг! Как можно не обращать на все внимания?

Мальчик обошел стол и уже рассматривал глиняные кирпичики.

– Пап, а почему ваза может говорить, а это блюдо – нет? – Он подошел к углу, где хранились новые тарелки.

Отец засмеялся:

– Сынок, это ты так демонстрируешь свое внимание или усидчивость? Что же… Эти тарелки я быстро слепил на станке и не вкладывал в них много сил и мысли. А эта ваза… Я был осторожен и кропотлив с ней.

– А что такое «кропотлив»?

– Я много старался.

– А почему люди превращаются в предметы?

– Потому что так устроен мир.

– А почему так устроен мир?

МиМо продолжал рассматривать новые поделки.

– Без труда человек превращается в камень или какой-нибудь предмет.

– Но по-че-му?

– По-то-му что он больше не умеет двигаться, думать, создавать, работать. Вот его тело постепенно и превращается в предмет. Магия! А иначе чем камень отличается от человека? Может быть, когда-то давно мы все были камнями, но кто-то начал думать, двигаться, развиваться и превратился в человека. Может быть… Но одно известно точно: без труда ты точно окаменеешь.

Кажется, МиМо уже позабыл о своих переживаниях. Он подергал ручку кувшина, поднял крышку кастрюльки и убежал в дом.

Внутри все дома Живграда были одинаковы: спальни небольшие – в них только спали, а гостиные – огромные, в них собирались всей семьей для игр и бесед; кухни были просторными и всегда наполнены ароматом, предвещавшим вкусные и сытные обеды. И почти во всех домах был кабинет, где творили мастера и мастерицы.

Когда МиМо вбежал в гостиную, уже стемнело. В большой комнате тихо потрескивал камин и шипели свечи, окружающие мастерицу. Его мама сочиняла стихи, и сейчас любопытные восковые зрители склоняли свои головы над бумагой и капали на стол.

Ребенок уселся рядом и молча наблюдал за тем, как перо царапает бумагу. Иногда ему казалось, что это перо тянет за собой руку мастерицы.

– Ма-ам! А это ты пишешь стихи или перо? Мам

Мастерица вздрогнула, подняла прелестное молодое лицо и улыбнулась:

– Ах, МиМо! Ты уже вернулся. Я сейчас подогрею ужин. Ты о чем-то спросил?

Мама вышла на кухню.

– Да. А… – Тут-и-там открыл рот, но вдруг понял, что забыл вопрос. – А как ты узнаешь, что именно нужно писать дальше?

Из кухни раздался мягкий, но бодрый голос:

– Я научилась этому. Как и всему другому.

Да, МиМо уже позабыл все свои страхи, переживания и неудачный день в школе. Таков уж он был: неусидчив и невнимателен. Но всегда хотел кому-то помочь или что-то попробовать. Это ли не лучший рецепт для великого путешествия и незабываемых приключений? Именно такие приключения и ждут МиМо в будущем.

А сейчас – ужин. Вкусный горячий ужин всей семьи за большим столом, после которого последуют шутки, игры и сладкий сон в мягкой кровати.

На этот раз в школе изучали живую и немую природу. Ученикам рассказывали о том, как отличить обычные деревья (их называли молчунами) от говорящих.