На улице, выкурив сигарету, Виктор немного успокоился. Проповедь закончилась на удивление быстро. Развалившись на большой деревянной скамейке прямо напротив выхода, он с лёгким весельем стал наблюдать за тем, как расходятся присутствовавшие на собрании люди. Почти все они, едва успевали выйти, бросали на него косой, полный ненависти взгляд и, ссутулившись, втянув голову в плечи, спешили дальше. Виктора это не трогало. Скорее, наоборот, забавляло.

«Чёрт, – думал он, – вот было бы хорошо поймать сейчас одного из них да начистить ему как следует рыло. Чтоб другим неповадно было. Сначала кулаком в нос, а потом башкой об дерево… Класс!»

Он так увлёкся созданием этих замечательных образов, что совсем не заметил, как ушёл последний слушатель, как гурьбой промаршировали к трамвайной остановке молодые люди, бывшие на собрании распорядителями, как прошаркал, таща за собой большой коричневый чемодан, брат Андрей, так вдохновенно читавший на сцене Писание. Всё это Виктор пропустил. Очнулся от забытья он только тогда, когда кто-то тихонько тронул его за руку, и мягкий, вежливый голос осведомился:

– Можно присесть?

Вздрогнув от неожиданности, Виктор поднял голову. Перед ним стоял он. Невысокий, но стройный. Довольно приятные черты лица, в руках то ли маленький дипломат, то ли большая кожаная папка.

– Да, – Виктор подвинулся, – конечно, можно.

– Я видел вас на собрании, – сказал мужчина, присаживаясь рядом и аккуратно откладывая свою папку-дипломат в сторону. – Если не ошибаюсь, вы хотели о чём-то поговорить со мной?

– Вообще-то… – Виктор замялся, – я хотел поговорить, но…

– Не пугайтесь, – успокоил его проповедник, – это было отчётливо написано на вашем лице, – и, протянув руку, представился: – Альберт, председатель Общества.

– Виктор, – буркнул Виктор, мрачно пожимая протянутую ему руку.

– На собрании всем своим видом вы выражали явное недовольство чем-то. Вы что, не верите в Бога?

– В Бога? – Виктор опешил. – Нет, в Бога я верю, дело не в этом.

– Не в этом?

Пауза.

– Что за дерьмо вы там развели? – поинтересовался Виктор, вызывающе сверкая глазами.

– Как?! – Альберт удивлённо вскинул брови.

– Цирк! Дешёвое представление! А ящик этот дурацкий, а распорядители?.. Тьфу! Чего вы из себя корчите, зачем?

– Мы смиренно передаём волю Господа, – раздражённо ответил Альберт. Кажется, он уже начинал жалеть, что затеял этот разговор. – Приближается Конец Света, Судный день, и наша миссия состоит в том, чтобы помочь всем желающим обрести спасение. На нас лежит бремя, и только мы.

– Конец Света! – Виктор так заржал, что едва не свалился на землю. – На вас бремя? Ой, не могу!..

Он вдруг чем-то подавился и начал кашлять.

– Молодой человек, – наставительно заговорил Альберт, с выражением лёгкого отвращения хлопая Виктора по спине, – на вашем месте я бы сидел тише воды ниже травы и смиренно слушал то, о чём говорят на проповеди. Вы хоть представляете себе…

– Я слушал. – Виктор перестал кашлять, откинулся на спинку скамейки, несколько раз глубоко вдохнул. – Слушал, но совершенно ничего не слышал. Не проще ли было дать этому вашему брату Андрею прочитать книгу полностью, а уже после лезть с вопросами и никому не морочить голову? А то пошли-поехали, принялись слушать бред этих сумасшедших баб. Для чего это было нужно?

– Мы хотим, чтобы люди начали мыслить, чтобы они сами добирались до смысла Писания.

– А вы полагаете, что вокруг вас одни идиоты? – сплюнув в сторону, Виктор достал новую сигарету. – Расскажите мне лучше в двух словах, о чём вы там проповедуете. Может, меня проймёт.

Он снова хихикнул.

– Приближается Конец Света, – невозмутимо ответил Альберт, – время, когда праведники и грешники будут разделены и когда Бог каждому воздаст по его заслугам. Так сказано в Писании, так говорили пророки. Да неужели вы сами не понимаете этого?! Посмотрите вокруг. Всё отравлено, загажено. Наркоманы, алкоголики, бандиты. Сколько же можно терпеть? Почему праведно живущий человек, соблюдающий Божьи заповеди, должен считать гроши и питаться чёрствым хлебом, тогда как всякие негодяи разъезжают на дорогих иномарках, разбрасываясь деньгами направо и налево? Нет, Великий день не за горами, на это указывают все знамения из Священной Книги. Господь Сам снизойдёт на землю, Сам разделит праведных и грешных, дав одним вечное процветание, а другим – вечную гибель! Хотите спастись, хотите вырваться из лап Сатаны? Тогда присоединяйтесь к нам, иного пути нет. Присоединяйтесь и следуйте заповедям Господним, иначе…

Альберт замолчал, грозно взглянув на Виктора. Глаза его сверкали, губы были плотно поджаты. Весь он так и светился праведным гневом.

– О да, – Виктор зааплодировал, – это мы слышали, причём не единожды. Только что же получается, ваши слова расходятся с делом? Или нет, слова со словами!

– Что вы имеете в виду?

– Как что? Ну вот на сегодняшнем собрании, например, брат Андрей, – Виктор не удержался и прыснул, – прочитал нам следующее: «Но не считайте его за врага, а вразумляйте, как брата». Так, кажется? Это, кстати, единственное, что я запомнил из всей проповеди. Ну так вот, следуя написанному, вам следовало бы вразумлять нас, грешных, наставляя на путь истинный, вы же ненавидите нас, грозите лютой смертью, судом каким-то стращаете. Ну кто после этого пойдёт за вами?

– Сколько можно! – Альберт вскочил, схватил свою папку. – Сколько можно вас вразумлять, да и нужно ли это? Ведь вы ничего не желаете слушать! Даже сейчас я теряю своё драгоценное время, а вы.

Он досадливо махнул рукой и, круто развернувшись, зашагал прочь.

– Говнюк! – Виктор засвистел ему вслед. – Греби отсюда, козлище поганое! Святоша, мать твою!..

Альберт, не оборачиваясь, шёл к остановке.

«Какой гнусный сволочуга, – думал он, нервно теребя в кармане носовой платок, – и зачем я затеял с ним этот спор? Правильно говорят, давно пора стереть всю эту мразь с лица земли. Растоптать, задушить, согнать в резервацию…»

Он переложил папку из одной руки в другую и ускорил шаг.

Как и собирался, вечером Виктор зашёл к Жбану:

– Привет! – он швырнул принесённую им бутылку на мятую, неубранную постель, а сам уселся на стул.

Жбан жил в маленькой полуподвальной комнатёнке. Сколько Виктор помнил, у него всегда была грязь, сновали тараканы и стоял отвратительный, ни с чем не сравнимый запах. Запах туалета, нечищеных зубов и чего-то ещё, совершенно неуловимого.

– О! – схватив бутылку, Жбан тут же принялся зубами сдирать с неё пробку. – Остограмимся, остохренимся…

Отыскав на столе среди остатков ужина и немытой посуды пару стаканов, Виктор пододвинул их к Жбану. Выпили. В животе стало тепло, в голове – легко и приятно.

– Знаешь, – начал Виктор, прикуривая сигарету от другой из пепельницы, – а я ведь сегодня был у них.

– Да ну? – Жбан застыл с полуоткрытым ртом. – Ну и как?

– Дерьмо собачье! – Виктор раздражённо пнул валявшуюся на полу пустую пивную бутылку. – Тупые, офанателые педы. Страшный суд, Конец Света.

– Во-во, – оживился Жбан.

Он пожирал рыбу из консервной банки. Причём делал это руками, без помощи вилки, капая на простыню и себе на живот.

– А я тебе что говорил! Эти люди озабочены, понимаешь? Всегда приятно думать, что ты не какая-то там шушера, а нечто важное и незаменимое, без чего мир перестанет вращаться. Например, избранник Божий. Каждый сходит с ума по-своему. Всеми смертными движет чувство собственной значительности, чего же ты хотел от них?

Он доел остатки консервы, облизал пальцы и швырнул пустую жестянку в угол.

– Наливай!

Виктор досадливо поморщился. Его всегда поражали скотские Жбановы манеры, его мерзкая, жирная рожа и в то же время умение так тонко разбираться в той или иной ситуации. Тем более что слышал он об этом с чужих слов. Не вязалось как-то всё это.

После второй Виктор решил, что время для серьёзного разговора уже пришло. В бутылке оставалось ещё немного, это на посошок. Дождь за окном как будто усилился. Что ж, им и флаг в руки.