При осмотре Эттель и места преступления не было найдено следов борьбы, и не установлены возможные обстоятельства, которые бы доказывали принуждение девушки к такому решению. Со слов свидетелей, никто не видел как она попала на крышу. Поэтому версия самоубийства была приоритетная.

Что не давало покоя Нивкхару? Это то, что она выживала в школе-интернате столько времени, испытала множество неприятных вещей, о которых свидетельствовали шрамы на ее теле. А потом вот так беспричинно взяла да и спрыгнула с крыши. По психологической характеристике эта девушка если бы и пошла на такой шаг, то забрала бы с собой всю школу, от которой остался бы один котлован. Но вот так…

Никто из тех, с кем разговаривал Вилард, так и не прояснил картину произошедшего. Даже среди таких же биооклоненных, как она сама, Эттель не завела подруг. Аманда Тамим также видела, что Хитсил в тот вечер нервничала и незадолго до отбоя ушла из блока биоотклов, но куда и зачем, Аманда не знала.

Захлопнув за собой дверь, Вилард уселся за стол, стоявший напротив стены с делом Эттель. Можно, конечно, все перевести в голограмму, как Раен, но для Нивкхара это было ребячеством молодого биокомиссара. Кстати, надо сегодня встретиться с ним, чтобы его пыл не пропал зря. Такие, как он, становятся крепкими профессионалами, если конечно не перегорят и не сломаются от нагрузки и ответственности. Поэтому Вилард и приглядывал за молодым Миостером, чтобы тот не наделал глупостей. Пора ему переключаться с решения загадки Великого Предателя на более реальные вещи.

Для самого Виларда его служба стала спасением от вины за смерть своего ребенка. Уже тогда стоя на коленях у ее кровати он понимал, что возможности отомстить убийцам дочери у него не будет, и эта рана навсегда останется с ним. В конце-концов он просто гражданин, а власти судить и выносить приговор у него нет! А значит, что даже если он выследит этих ублюдков и заставит измерить шагами длину своих кишков, то его ждет смерть, как и любого совершившего преступление.

Встав из-за стола, Вилард подошел к фотографиям, на одной из которых была спальня биоотклов, где жила Эттель. Если у остальных девочек на кроватях лежали личные вещи, различные девчачьи “любимки" и "хотелки”, то кровать Хитсил была девственно пуста. Именно пустота и наличие только постельных принадлежностей выделяло ее на общем фоне. Да и те были государственные.

“Так же пусто было в комнате моей малышки после смерти… ничего не осталось из ее вещей, кроме одной единственной фотографии…” – эти мысли словно окунули его в прошлое почти на тридцать лет назад.

Появление на его пороге биокомиссара Навона стало для Нивкхара полной неожиданностью. Он без всякого пафоса присущего представителям власти подошел и присел рядом с Вилардом на диван.

– У меня никогда не было семьи и детей, я стал биокомом в двадцать один год и не жалею об этом. Мои коллеги биокомиссары заменили мне семью и я жестоко покараю каждого, кто посмеет посягнуть на любого из них. Вилард произошло несчастье не только с твоей семьей, но и с моей. Этой ночью на ночном дежурстве был убит биокомиссар Авад. Потеря в наших рядах делает защиту государства уязвимой, мы не можем дрогнуть перед лицом опасности и должны с честью отстоять наше право на жизнь. Я предлагаю тебе возможность стать мне братом. И одновременно с этим ты получишь возможность найти убийц своей дочери и наказать не оглядываясь на страх стать преступником. Подумай над этим сегодня, а завтра утром приходи и мы все с тобой обсудим!

– Да как Вы смеете приходить в мой дом и сравнивать убийство биокомиссара с потерей моего ребенка?! Посмотрите в ее глаза на этой фотографии и скажите, заслужила она смерти в свои три года?! Может объясните мне, где была ваша хваленая защита, когда эти изверги вторглись в мой дом?! Кто слышал ее крики и пришел к ней на помощь?! – Вилард вскочил с дивана. Забыв о том, что у него в руках рамка с фотографией дочери, биоком сжал кулаки и навис над Навоном. Он так сильно злился, что даже не понял откуда раздался треск стекла. Жалобное звяк от рамки с фотографией маленькой черноволосой девочки с очаровательными ямочками на щеках словно отрезвил Нивкхара. Он вспомнил, что перед ним не ровня, а всесильный представитель власти и его несдержанные слова вполне можно интерпретировать как оскорбление биокома. Но отступать и сдаваться Вилард не привык, поэтому он и сейчас не стал извиняться и просить милости! Он с честью примет свой приговор, жаль лишь только что не успеет отомстить этим сукам, что лишили жизни его дочь!

– Горе делает нас слепыми и глухими, я сегодня потерял брата, а ты дочь. И мы оба скорбим по своей потере. Я не буду больше мешать тебе горевать, ведь у вас с женой есть еще две попытки для зачатия, вот только… кто сказал, что выбор именно твоей дочери в качестве жертвы был случаен? Кто даст гарантию, что в следующий раз эти убийцы не придут за твоим ребенком еще раз? И самое главное, как сможешь ты защитить свой дом, не применяя к ним насилия, а я очень сомневаюсь, что в случае встречи с ними ты сможешь сдержаться. Ты на меня-то смотришь так, что умей ты убивать взглядом, я бы уже валялся трупом у твоих ног, – говоривший Навон скромно сидел на диване перед взбешенным Нивкхаром и спокойно смотрел ему в глаза. Даже не пытаясь защититься от возможного нападения. Он держал руки на коленях ладонями вниз, словно они просто мирно беседуют.

Раздавшийся в интерфейсе сигнал сообщения оторвал биокомиссара от воспоминаний.

“Экзамен на родительский допуск” – вот что видел Вилард перед своими глазами в интерфейсе. К сообщению был прикреплен файл со списками граждан, которые сегодня придут на экзамен. И среди них значилась одна очень знакомая фамилия.

“Что ж ты давно этого хотела, а мне значит сегодня решать твою судьбу?! Посмотрим готова ли ты к этому?” закрыв уведомление биоком поднялся из-за стола и вышел из кабинета закрыв за собой дверь. Ни один мускул не дрогнул на его лице когда он понял, что его бывшая жена снова хочет стать матерью. Она счастлива в новой браке, а он обзавелся семьей в виде биокомиссаров, и каждый из них сделал выбор как ему жить дальше и ни один из них теперь не вправе осуждать второго.

***

Экзамен на родительский допуск проходил в здании допросной. Будущие родители вызывались по одному в кабинет к биокомиссару на разговор. И что там происходило за закрытыми дверями остальные не видели. Знали они только одно, что в случае провала следующий допуск можно получить не раньше, чем через три года, а значит нужно приложить все усилия, чтобы не допустить такого результата. Если раньше репродуктивный возраст женщины, в котором она могла родить ребенка, был сорок лет, то теперь с увеличением продолжительности жизни роды в пятьдесят не считались проблемой ни для матери, ни для ребенка. Если конечно у обоих не было биоотклонений.

Пройдя по нескольким коридорам Вилард увидел три пары кандидатов.

“Похоже кто-то не пришел” – окинув взглядом присутствующих он сверился с составленным списком, где были небольшие фотографии. Найдя отсутствующих, Нивкхар послал сообщение Миостеру:

“Семья Миамадим не пришла на экзамен. Пошли двух неофитов в их дом. За непредупреждение о своем отсутствии без уважительной причины они лишаются этой попытки. Следующая попытка из оставшихся у них будет не ранее чем через три года. Неофиты должны прочитать им лекцию о правильном поведении, и они на три вечера отправятся в семью по твоему выбору для помощи с детьми. Пусть знают, что потеряли.”

– Итак я приветствую каждого из вас, кто сегодня пришел. У вас еще есть время обдумать принятое вами решение, и если не уверены в нем, то лучше откажитесь сейчас. Я дам вам ровно десять минут, а потом вызову первого кандидата – голос биокомиссара звучал в коридоре громко и отражаясь от стен усиливал его, словно он говорил в рупор. Миниатюрная кареглазая женщина тихонько ахнула, как только его услышала. До этого она стояла к Нивкхару спиной и не видела его лица. Он же наоборот пристально ее разглядывал с самого первого момента пришел.