«Разве в этом товариществе, – продолжает тот же автор, – уже не были уничтожены всякие отличия сословий и вероисповедания? Поэтому легко было сделать еще шаг дальше и так же уничтожить всякие другие рамки, отчуждающие человека от человека, или, если бы это не удалось, по крайней мере ослабить и смягчить самые вредные их стороны. Почему бы из этого товарищества не мог образоваться мало-помалу союз, в котором братски встречались бы люди всяких вероисповеданий, сословий и климата? И если вся эта эпоха уже давно чувствовала потребность, чтобы этот чистый и свободный человек для своих новых воззрений имел и осязательное выражение, новый культ и обряд, где бы те вещи, которые могли казаться делом головы и пытливой мысли, стали также и делом фантазии и сердца, – то здесь и были именно такие осязательные символы и обряды… Дело состояло только в том, чтобы этим старинным словам, знакам и формам дать теперь новое значение и осветить их в духовном смысле. Теперь надо было строить уже не внешний видимый храм, а храм внутренний и невидимый. Материалом для „королевского ремесла“ должны были служить с этих пор не дерево, не камень или другие земные средства и вещи, а жизнь и душа человека. Семена, заключавшиеся в этом новом обществе, были, конечно, так плодотворны и жизненны, что нужен был только опытный и старательный уход нескольких благородных и умных людей, чтобы довести их до неожиданно высокого развития».
Такие люди нашлись в Великой ложе, и отсюда началась история масонства, которое быстро распространилось но Европе, потому что везде находило себе удобную почву в общественных отношениях, благоприятствовавших его утверждению тем или другим способом. Главнейший документ этого масонства есть знаменитая в свое время «Книга конституций» Андерсона (The book of Constitutions of the Free Masons, containing the History, Charges, Regulations etc., или также просто: Old Charges), утвержденная и принятая за основной закон английскими масонами в 1723 г. Она заключает в себе руководящие нравственные и общественные идеи, которых держалось и европейское масонство в своих лучших формах. Существенными чертами этого «старого английского» масонства были – внешняя обрядность средневековых лож, растолкованная и измененная в символическом смысле, и деистические и филантропические идеи XVIII столетия. Читая «Книгу конституций», не трудно видеть, с одной стороны, присутствие этих идей, а с другой – несомненную близость нового учреждения со старым, – т. е. собственно масонства, как оно стало пониматься теперь, с религиозно-ремесленными преданиями и обычаями средневекового цеха каменщиков. В тексте «Старых обязанностей» неоднократно можно пребывать в недоумении о том, к какому каменщику обращаются эти правила: говорится ли в них о ремесленниках и их мастерах или о масонах, – говорится ли в прямом смысле или иносказательно, символически. Мы остановимся на минуту на этих масонских узаконениях, которые дадут понятие о первом характере этого учреждения.
Та часть «Конституций», которая посвящена определению общих внутренних оснований масонства, политических, общественных и нравственных положений его учения, делится на шесть отделов, сущность которых заключается в следующем[6].
Отдел I. «О Боге и религии»:
«Каменщик обязан своим призванием повиноваться нравственному закону, и если он хорошо понимает свое искусство, то он не будет ни тупым отрицателем Бога, ни безбожным развратником. И хотя в древние времена каменщики в каждой стране были обязаны принадлежать к религии этой страны или этого народа, какова бы она ни была, то теперь сочтено лучшим обязывать их только к той религии, в которой все люди согласны, и затем их особенные мнения предоставить им самим; т. е. быть людьми добрыми и верными, или людьми чести и честности, какими бы названиями или убеждениями они ни отличались. Через это масонство становится средоточием соединения и средством основать верную дружбу между людьми, которые без того должны были бы оставаться в постоянном разъединении».
Отдел II, «О гражданской власти, высшей и подчиненной», говорит:
«Каменщик, где бы он ни жил и работал, есть мирный подданный гражданских властей, и он никогда не должен вмешиваться в комплоты и заговоры против мира и благоденствия народа, ни нарушать своих обязанностей к начальствам. Потому что как война, кровопролитие и смуты всегда были вредны для каменщичества, так с древних времен короли и князья были очень склонны поощрять членов цеха, по причине их миролюбия и гражданской верности, – чем они на деле опровергали злословие своих противников, – и склонны были возвышать честь братства, которое всегда процветало во времена мира. Поэтому если бы брат возмутился против государства, то его не следует поддерживать в его мятеже; но должно сострадать о нем, как о несчастном человеке» и пр.[7]
Отдел III. «О ложах»:
«Ложа есть место, где каменщики собираются и работают; поэтому такое собрание или должным образом устроенное общество каменщиков называется ложею, и каждый брат должен принадлежать к ней и подчиняться как ее особенным законам, так и общим постановлениям… В древние времена ни один мастер или член ложи не мог отлучаться от нее, особенно если ему объявлено было, что он должен явиться в ней, – иначе он подвергался строгому наказанию; нужно было, чтобы мастер или надзиратель ясно видел, что ему помешала действительная необходимость.
Лица, которые допускаются в ложу как члены, должны быть люди добрые и верные, свободные по рождению[8], зрелого и рассудительного возраста, не крепостные, не женщины, не безнравственные или неприличные люди, но люди с добрым именем».
Отдел IV. «О мастерах, надзирателях, товарищах и учениках»:
«Всякое преимущество между каменщиками основывается единственно на истинном достоинстве и собственной заслуге, на том, чтобы хозяевам постройки было хорошо услужено, чтобы братьям не было стыдно, и королевское ремесло (royal craft) не подверглось презрению. Поэтому мастер или надзиратель выбирается вовсе не по летам, а по своим заслугам. Эти вещи не возможно вполне изложить на письме, каждый брат должен являться на своем месте и изучать эти вещи тем способом, который свойствен этому братству. Ищущие могут знать только то, что ни один мастер не может принять ученика, если не имеет для него достаточно занятия и если это не есть совершенный юноша, без всяких уродливостей и телесных недостатков, которые могли бы сделать его неспособным изучить королевское ремесло, служить хозяевам своего мастера, сделаться братом и в свое время членом цеха, как скоро он прослужит известное число лет, что предписывают обычаи страны…
Ни один брат не может быть надзирателем, если не был сначала членом цеха; ни мастером, если не исполнял должности надзирателя, ни великим надзирателем, если не был прежде мастером ложи, ни великим мастером (гроссмейстером), если до своего избрания не был членом цеха. Гроссмейстер должен также быть знатного происхождения, или человек с общественным положением, или особенно высокого образования, или замечательный ученый, или искусный архитектор, или иной художник, происшедший от достопочтенных родителей, и притом, по мнению лож, человек с совершенно особенными, великими заслугами…»
Отдел V. «Об управлении цеха при работе»:
«Все каменщики должны в рабочие дни работать честно, чтобы им можно было прилично жить в праздничные дни; и должно быть наблюдаемо время, которое установлено законами страны или принято обычаями.
Опытнейший из товарищей цеха должен быть выбран или назначен мастером или главным надзирателем над запасом хозяина, и те, кто работает под его надзором, должны называть его мастером. Товарищи цеха должны избегать всяких дурных разговоров, а также не называть друг друга невежливыми именами, а просто братом или товарищем, и в ложе и вне ее обходиться ласково.
