– А я хотела бы встретить надежного и заботливого, – вступила в разговор Мэдди. – Чтобы он был любящим отцом нашим детям.

– Итак, что скажете, мисс Мертон? – нервно поинтересовалась Элиза. – Вы нам поможете?

Мисс Мертон рассмеялась:

– Разумеется, миссис Девриз. Я приняла решение, прочитав письма.

– Вот как?

– Именно. – Женщина кивнула. – И открою вам один секрет, который непременно поможет. Вам нужен покровитель. Его слово и одобрение будет для всех значимым фактором и откроет девочкам новые возможности.

– Покровитель? – Глаза Элизы округлились. – Откуда же мы его возьмем? И сколько это будет стоить? – Если покровитель поможет мне найти лорда, папа наверняка заплатит, – заявила Каролина.

– О, дорогая, боюсь, в этом случае разговор об оплате неуместен, – покачала головой мисс Мертон. – Но я уже написала тому, кто вполне подойдет. Это вдова моего дальнего кузена, так вышло, что она герцогиня.

– Герцогиня? – Элиза засияла от восторга, а Каролина прижала ладонь ко рту.

– Да. Прочитав о трудностях юных мисс, – женщина многозначительно посмотрела на Кейт и Мэдди, – я сразу отправила письмо. Итак, могу сообщить вам хорошую новость. Ее светлость вдовствующая герцогиня Мабери согласилась стать вашим покровителем на текущий сезон.

Каролина не сдержалась и завизжала от восторга. – У меня покровитель – герцогиня! Фантастическая новость!

– О боже, – пробормотала Элиза и принялась обмахиваться рукой. – Это… поразительно, мисс Мертон. Теперь я понимаю, почему о вас так восторженно отзываются. Не представляю, как вас благодарить.

– Пока не стоит благодарить, миссис Девриз, – улыбнулась мисс Мертон. – Надеюсь, вы понимаете: поскольку на карту поставлена ее собственная репутация, ее светлость прежде желает познакомиться с девушками, только потом даст ответ, будет ли им покровительствовать. Она пригласила вас несколько дней погостить в ее поместье в Суррее, чтобы… оценить… э-э-э… ваши характеры и отличительные качества.

Голова Элизы опускалась и поднималась в такт ее словам, со стороны казалось, что она покачивается, словно пробка в воде.

– Конечно. Конечно. Конечно. Все, что захочет ее светлость.

– Признаться, я была крайне удивлена, что ее светлость ответила мне сразу. – На мгновение на лице мисс Мертон мелькнула озабоченность. – Ее не видели в обществе со дня кончины супруга. Это была такая трагедия…

– А что случилось? – Мэдди подалась вперед.

– Мадлен! – одернула ее Элиза. – Мы не сплетничаем о людях, с которыми не знакомы. Особенно о тех, кто был так любезен, открыв нам дверь. Извините, мисс Мертон. Мы немедленно начнем сборы.

Кейт внутренне застонала от необходимости провести несколько дней в величественном особняке английского поместья. У нее нет времени, чтобы, как обезьянка, развлекать матрону-аристократку. Ведь на кону наследие Па. Она от досады закусила губу. Как бы она поступила, будь это проблема технического свойства?

«Не всякое препятствие – неудача, – любил повторять Па. – Надо уметь применить его в свою пользу».

Сейчас брак с английским лордом казался Кейт меньшим из зол, если выбирать между ним и Джейкобом в роли главы «Мейсон ЖДиЛ». Даже если ей никогда не представится шанс поработать над созданием собственного паровоза. Стоило только представить, что на двигателе Андерсена появится надпись «Мелвери ЖДиЛ», как кровь ударяла в голову. Если уж судьба не предлагает ничего другого, она будет использовать имеющуюся возможность избежать необходимости выходить за Джейкоба.

Себастьян выдохнул с облегчением, лишь когда улицы Лондона остались позади. Но причина была не в смоге и зловонии города, вернее, не только в этом, хотя ненависть к городу увеличивалась с каждым проведенным там днем. Обычно он оставался там недолго – не более трех дней, – но на этот раз срочные дела заставили отложить отъезд. По крайней мере, он так себе объяснил.

В минуты покоя он мысленно переносился в тот вечер, когда оказался на балу у Хоутонов, и вспоминал темноволосую красавицу, которую внезапно встретил в саду. Он сам не вполне понимал, почему в память врезалась столь короткая встреча с девушкой, к тому же американкой. В любом случае о ней надо забыть. В частности, о невероятных глазах василькового цвета и нежной кремовой коже, о свежем запахе пудры и лимонов. Он никогда не узнает, но отчего-то был уверен, что им было бы очень хорошо вместе.

«Вот дьявол!»

Он оперся на подлокотник бархатного дивана кареты и принялся тереть виски.

«Следовало уехать из Лондона раньше». Задержавшись в городе, он лишь мучил себя, постоянно оборачивался, выглядывал из окна кареты, надеясь увидеть девушку прогуливающейся по улице или выходящей из магазина или чайной. Возможно, теперь за пределами города воспоминания о ней померкнут, а вскоре исчезнут без следа. Свежий сельский ветер развеет мысли о ее прелестной фигурке и теплой щеке, некогда лежавшей на его груди. А какая хорошенькая у нее головка! Себастьян вспомнил, как увидел девушку впервые в бальном зале издалека и сразу отметил, как она красива, вблизи же она оказалась совершенно очаровательной. И эта прелестная головка вовсе не пустая и не набита всякой ерундой, что еще хуже. Эта девушка обладала привлекательной внешностью и собственным мнением, что, черт возьми, еще больше возбуждало интерес.

Карету тряхнуло из-за камня на дороге или упавшей ветки дерева, что заставило отвлечься от фантазий. По мере удаления от закопченного и грязного Лондона давление в груди слабело. От размышлений о незнакомой девушке была определенного рода польза: у него не оставалось времени думать, почему мама не появилась на балу Хоутонов. Впрочем, огорчения и разочарования были его постоянными спутниками. Почему он решил, что теперь может быть по-другому?

«– Внезапно поездка стала казаться мне такой долгой, Себастьян.

– Ах, дорогой, я так хотела выехать, но…

– Пойми, я просто не смогла заставить себя встать с кровати».

Отговорок можно найти множество. Возможно, настанет день, когда он устанет от них окончательно и выполнит наконец то, в чем клялся себе каждый раз в подобных случаях: оставить мать в покое прозябать в глуши и больше не поддерживать отношений.

Впрочем, она все же была его матерью, он ее любил и надеялся, что однажды она вновь станет прежней, какой была до того отвратительного события пятилетней давности, лишившего ее сил и способности радоваться жизни. До того, как отец убил в нем любовь и веру в его исключительность. Во всем.

Мысли вновь перенесли его в сад, к загадочной незнакомке. Ему тогда следовало уйти сразу, как увидел ее, но разговор его заинтересовал. Она права, бал – то место, где ищут пару. Но только не он. Себастьян давно решил для себя, что у него никогда не будет ни жены, ни наследника. Титул и поместье он оставит дальнему родственнику, живущему в Хартфордшире, а сам станет последним из Уэйкфилдов обладателем титула герцога Мабери.

Чарльз Уэйкфилд души не чаял в единственном сыне, и Себастьян считал себя самым важным человеком во всем мире. Ему, разумеется, не приходило в голову, что после появления наследника отец потерял интерес к семье, особенно к супруге. Выполнив долг, он счел себя вправе делать все, что его радовало. Как то: кутить и развлекаться в заведениях Лондона. В конце концов, так принято в их кругах, так ведут себя все мужчины. Так поступил и отец, и, вероятно, сам Себастьян, если женился бы. Но он решил, что на нем все закончится. Он поклялся в этом себе и матери, хотя, возможно, она его не слышала.

Движение замедлилось, что означало приближение к Хайфилд-парку. Через пару минут карета остановилась у подъезда, лакей в ливрее распахнул дверцу. Под ногами скрипнул гравий, легкие наконец наполнил свежий воздух.

Себастьян прошел к ступеням и остановился, отметив с запозданием, что не все как обычно. Повернувшись, понял, что в шеренгу для приветствия выстроилась не вся прислуга, а, пожалуй, лишь половина. Нельзя сказать, что он большое внимание уделял церемониям, но дворецкому это точно не было безразлично. Всегда сдержанный и чинный Имс, служивший в Хайфилд-парке, сколько себя помнил Себастьян, гордился порядком в доме и неукоснительным соблюдением правил, как и тем, что прислуга действует по-военному четко, будто солдаты, исполняющие приказы. На самом деле, чтобы поставить их на место, было достаточно одного острого взгляда Имса или приподнятой мохнатой брови. Однако сейчас среди приветствующих герцога благонадежного Имса не было.