– Эвона как, – вновь дивился и хихикал Кортнев. – Чай, крепостное право-то давно отменили.

– И что? Да они меня итак будут все любить, без принуждения.

И мы оба хохотали от моих дерзких фантазий.

И всё-таки однажды я разузнал у местного метрдотеля, где есть дома с непорочными и чистыми пансионерками. Метрдотель понимающе рассказал нам об одном тайном и очень дорогом борделе, который находился тоже на Сретенке.

– Этот дом свиданий содержит одна пожилая немка. Отчества не помню. Но зовут её, кажется, Амалия. Так вот у неё при доме терпимости служат аж трое докторов. И при первом же подозрении на инфекцию, девок оттуда отправляют в лечебницу под карантин. А проверяют их каждый божий день. А особо состоятельным клиентам Амалия предоставляет совсем невинных девушек.

После откровений метрдотеля мы с Кортневым однажды решились на посещение этого заведения. Надобно сказать, что я пришел туда заранее, чтобы обговорить все детали предстоящего мероприятия. На Сретенке по указанному адресу я увидел дом с отдельным входом. Возле входа стояли две тумбы с гипсовыми львами. Встретили нас в доме приветливо и сразу же провели в кабинет к Амалии. У Амалии оказалось вполне себе русское отчество. Звали сию даму – Амалия Петровна Фогель.

Это была весьма важная и тучная особа, лет пятидесяти, на вид очень чопорная и благовоспитанная. По моим скромным представлениям, посетителей борделя чуть не у входа должны были встречать развязанные полуголые девицы, назойливо предлагающие себя на ночь. Но ничего подобного я не увидел. Когда я поднимался по ступеням, застеленным ковровой дорожкой, мне показалось, что я очутился в каком-то казенном, обставленном со вкусом заведении, а не в борделе. В коридоре царила полная тишина, и мимо нас не скакали оголенные девицы. Сама Амалия приняла меня весьма радушно, но тут же перешла к делу. Во время короткого разговора она поглядывала на часы, давая мне понять, что её время стоит денег. Совсем по-деловому она рассказала мне о том, что самым важным в её заведении считаются вопросы интимной гигиены, и что все ее посетители люди семейные и довольно состоятельные. И что она настолько дорожит своей репутацией, что просто не имеет права даже на малейшую ошибку или прокол.

– После каждого посетителя мои девочки находятся около двух недель на строгом карантине и под присмотром докторов. На работу я их выпускаю только тогда, когда доктор мне дает полную гарантию их интимного здоровья. Ведь согласитесь, господин Гурьев, что есть весьма высокая вероятность того, что инфекцию могут внести и наши посетители. Так ведь?

Я покраснел, словно рак и кивнул.

– И потому у меня почти нет случайных людей. Ко мне ходят лишь постоянные клиенты. И почти все они семейные. Вы же, молодой человек, еще не женаты. И, стало быть, входите в особую группу риска. Поэтому услуги для вас будут стоит втрое дороже, чем для моих постоянных клиентов. Мало того, перед свиданием вы подпишете мне бумаги, в которых будет обговорены те обстоятельства риска, которые может понести мое заведение.

– Это какие обстоятельства? – не понял я.

– Если после обусловленного времени карантина моя девочка окажется зараженной вами, то вы заплатите мне огромную неустойку, в сумму которой будет входить, как лечение девицы и её содержание на период лечения, так и моральный вред, принесенный репутации нашего заведения.

В ответ я только присвистнул.

– А что вас так удивляет? Я уже говорила вам о том, что наша репутация очень дорого стоит. Я вообще приняла вас только потому, что отлично знаю вашего дядю Николая Александровича Гурьева.

«И здесь наш пострел везде поспел», – с раздражением подумал я.

После этих её слов мне захотелось встать и послать эту даму и ее великосветский бордель ко всем чертям. Но, господа, мне было только двадцать два. И в этом возрасте не существует причин, отговорок и каких либо преград перед великой природной тягой. С тех пор, как моя мимолетная любовница, актриса, помахала мне ручкой, прошло несколько дней, а моя охота была пуще неволи. А еще мне очень хотелось сделать подарок неискушенному Митьке.

А потому после небольшой паузы я выдохнул и ответил:

– Хорошо. Давайте обсудим детали. Я буду здесь с другом.

– В одном кабинете? – деловито осведомилась Амалия.

– Нет, – поспешно отозвался я. – Мы будем в разных комнатах.

– С разными девочками или с одной?

– С разными, конечно, – я покраснел от неловкости.

А далее пошли совсем неприличные, как мне казалось, вопросы. Амалия откровенно и без стеснения обговаривала детали интимного свидания и говорила о своих жрицах любви так, словно это были не женщины, а лошади. Она осведомилась о моих предпочтениях внешности. Мы обсудили размер груди, бёдер и полноту женских фигур. На некоторые вопросы я даже не знал, что ответить. Амалия лишь деловито кивала в ответ, либо немного возражала мне.

– И всё же вы желаете опытную девушку или совсем невинную?

– Желательно бы опытную. Вот только она…

– Она гарантировано здорова. Я же всё объяснила вам.

В ответ я снова кивал. А Амалия достала альбом с фотографиями своих жриц любви в неглиже. Я должен был выбрать двух девиц – для себя и Мити. Но, увидев всё это дамское великолепие, у меня разбежались глаза. После небольших колебаний я все-таки выбрал для себя блондинку, а для Кортнева знойную брюнетку. А после Амалия взяла небольшую бумажку и начертала на ней ту сумму, в которую обойдется мне предстоящее свидание.

Когда я увидел цифру, то присвистнул от удивления. Да, услуги в этом борделе стоили немыслимых денег.

– Хорошо, – кивнул я и, достав бумажник, рассчитался с досужей сводней.

На следующий день, а это была суббота, мы с Митей пришли в назначенное время к Амалии Петровне. Я, словно бывалый, вёл Митьку по фешенебельным коридорам этого тайного заведения. Мой друг, очарованный строгим великолепием храма любви, сильно оробел. И мне пришлось подбадривать его своей показной легкостью. Мне приходилось изображать из себя умудренного опытом ловеласа, которому сам чёрт не брат. И который видал на своем веку множество подобных заведений. Я даже неловко шутил и сам же смеялся в ответ на собственные шутки. А у несчастно Митьки вид был такой, словно бы его вызвали на ковер к высокому начальству. Он то и дело одергивал полы своего нескладного сюртука и моргал светлыми ресницами.

Как ни странно, Амалия сама встретила нас и, оценив тяжесть ситуации, пригласила нас для начала, испить английского коньяка. И только приличная доза алкоголя немного успокоила меня и Митю. Все-таки эта женщина была очень опытна и отлично знала своё хитрое ремесло.

А после нас с Митей развели по разным комнатам. В отличие от строгого коридора, в комнатах здесь царили уют и какое-то особое великолепие. Всюду стояла дорогая роскошная и чуть легкомысленная мебель. Самым видным и значимым предметом здесь, конечно же являлась огромная кровать, заправленная шелковым покрывалом. Помимо кровати, возле противоположной стены, располагалась бархатная фигурная софа, несколько банкеток и пару широких кресел. В углу комнаты возвышалась тумба, на которой я заметил аляповатый раструб граммофона. При каждом номере здесь была обустроена ванна, полная теплой воды. Вокруг которой были расставлены кувшины, стопки чистых полотенец и перламутровый столик с туалетными принадлежностями.

Я оплатил каждому из нас по три часа пребывания в этом сказочно прекрасном парадизе. И надо сказать, что нисколько не пожалел об этом. А еще я вовсе не пожалел о том, что выбрал для свидания именно опытных девушек. Несмотря на выпитый коньяк, я всё же немного робел перед встречей со своей блондинкой.

Мне не пришлось ее долго ждать. Она впорхнула в комнату, подобно огромной бабочке-капустнице. На ней был надет бледно-лимонный пеньюар, отороченный легкими перьями. Это была стройная и весьма миловидная особа с копной светлых вьющихся волос, уложенных в легкую прическу. Мне понравились её весьма воспитанные манеры и обращение. Постепенно она скинула с себя этот дивный пеньюар, оставшись в белоснежном корсете, красиво поддерживающим её спелые груди. Но ногах у плутовки были модные туфельки на небольшом каблучке и шелковые, светлые чулки.