Часть 2. Таша.

2 – 3 августа

1

Я помешивал угли в мангале, изредка переворачивая шампуры с нанизанными кусками свинины и брызгая на мясо смесью из сухого красного и маринада. Я понимаю – настоящий шашлык должен быть из баранины, но вот не люблю я её. Ближе мне как-то свинина, да и возни с некогда блеющим мясом не в пример больше. Испортить его – раз плюнуть. А испоганить кривыми руками свинину гораздо сложнее. Знай, присматривай за мясом – переворачивай, не давая пригорать; да не пересушивай – вовремя поливая маринадом.

Из раскрытого окна тётушкиной дачи доносился приятный тенорок Боно негромко выводящий по забугорному:

Is it getting better

Or do you feel the same

Will it make it easier on you now

You got someone to blame

You say…

One love

One life

When it's one need

In the night…1

И уже совсем тихо, приятный девичий голос подпевал на родном и великом:

Одна любовь –

Одна жизнь,

И это всё, что нужно

В ночи…

Одна любовь,

Которую нужно нам разделить,

И она уйдёт, дорогая, если тебе

Всё равно…2

Августовский вечер плавно переходил в ночь. Духота сменялась приятной прохладой. Над головой, словно кто выплеснул ведро звёзд. Шашлык шипел на углях, брызгаясь жиром: ещё немного, и можно снимать. А к этому моменту и вино в погребе дойдёт до нужной температуры. А дальше – ужин в приятной, можно сказать любимой, компании. И ночь, и свежие простыни, пахнущие душистыми травами и свежим ветром, и руки любимой, обнимающей за плечи и…

– Фил, – прервала мои грёзы Ника.

Голос её мне совсем не понравился, слышались в нём напряжение и страх.

Ника выключила музыку и выглянула в окно. Её вид мне не понравился ещё больше, чем голос. Серо-зелёные глаза потемнели, на лице растерянность и страх, такой же, какой звучал в голосе.

– Что случилось? – Я уже поднимался с нагретого мною обрубка бревна.

– Посмотри.

Не тратя время на обход, дверь находилась с другой стороны дома, – я перепрыгнул через подоконник и оказался внутри садового домика.

Ника уже протягивала мне планшет.

– Читай.

Я пробежал глазами короткую заметку в ленте новостей.

«Сегодня ночью, от компетентного источника, нам стало известно о зверском убийстве молодой девушки»

Можно подумать, что девушка может бы старой. О, Господи! Кто только учит таких псевдожурналистов?

«Тело Натальи Ивановны Вековой, было обнаружено расчленённым в квартире, которую она снимала… Помещение залито кровью… Голова находилась… А тело…»

Бред!

Я положил планшет на стол и, не глядя на Нику, вышел.

Таша, как же так? Я не мог поверить. Чтобы её не просто убили, а расчленили. Кто, твою мать! Кто?

С Ташей мы всё-таки расстались. Не сразу. Деньги на съёмную квартиру у нас кончились, и мы разъехались по разным районам. Она к матери, я к тётушке. Этот разъезд оживил наши отношения, мы вновь начали выходить в люди, посещать друзей и просто гулять. Как четыре года назад, когда мы только познакомились.

Я оканчивал последний курс универа. С задроченными программерами из группы я практически не общался, неинтересно было. Хотя учился я на отлично, но вместо программных кодов, плат и прочей лабуды меня тянуло к спорту, девушкам, приключениям и компаниям. Тем, что любят собираться в полутёмных квартирах, а то и вовсе в переделанных подвалах, играть на гитарах, петь и читать стихи как свои, так и чужие, и, конечно, пить и курить.

Вот на одной такой вечеринке я и заприметил Ташу. Мы начали встречаться, а после того как я закончил учёбу и устроился на работу, съехались. Я был влюблён? Без сомнения, особенно вначале. Испытывал страсть и хотел Ташу? Да и да. Мне было хорошо с ней? Большей частью – да. Я любил её? Пожалуй, что нет. Чувствовал сродство душ? И опять… Нет? Или, да? По крайней мере, первый год.

А какими были бы ответы на те же вопросы, если бы я задавал их от лица Таши. Аналогичными? Я не знал.

Где-то через месяц, после моего устройства в небольшую конторку, специализирующуюся на перепрошивке и ремонте планшетов и сотовых телефонов, мы опять съехались.

Но что-то в наших отношениях пошло не так, что-то разладилось. Таша всё больше уходила в виртуальный морок всемирной паутины, словно там ей было интереснее, чем в реальном мире. Я же, через силу ходил на работу, и через силу же возвращался домой. Если съёмную хату с барахлившим душем и продуваемыми всеми ветрами щелястыми окнами, можно назвать домом. Ушли страсть и зов как души, так и плоти.

В начале мая, буквально перед праздниками, мы окончательно разошлись. Тихо и спокойно. Словно никогда и не было страсти и огня в отношениях. Таша осталась на съёмной квартире, хата была оплачена до конца месяца, я отправился к тётушке.

А через месяц, у меня, в очередной раз бросившего официальную работу и копавшегося на огороде, тётушка попросила помочь с посадками, зазвонил телефон.

Я стоял, опираясь на тяпку, и любовался на прореженные от сорняков грядки. Тянуть телефон из кармана было лень, но я ответил. Может, Таша? Звонка от неё я не ждал. За месяц она ни разу мне не позвонила.

Звонила не Таша, а абонент, обозначенный тремя буквами, последняя из которых была й, первые две, соответственно, к и а, Кай значит.

– Да.

– Здорово, паря, как дела?

– Нормально. Чего надо? – не слишком вежливо отозвался я. Вот только, положа руку на сердце, рад был слышать старого уголка.

Кай не обратил на мою грубость внимания:

– Работёнку хочу предложить.

– Ходоком?

– Не-а, пока в прикрытии.

– Пока?

– Ну да, временно, так сказать.

– Зачем мне это?

– Ха-ха-ха, – по-доброму рассмеялся Кай, – могу тебе три причины назвать, зачем тебе это надо.

– Валяй.

– Первая: тебе всё равно делать нечего, ты ведь не работаешь. Вторая – должок за тобой перед паханом. – Кай замолчал, ожидая моего вопроса. Не дождавшись, пояснил, словно я и так не знал. – Это он тебя от мусоров отмазал, да и от Стига прикрыл. А этот парашник, на тебя ба-альшой зуб имел.

Я молчал, глядя в безоблачное синее небо. Он был прав по обоим пунктам. И я не видел причин ни подтверждать очевидное, ни опровергать его.

– Ну, хорошо, – продолжил Кай, – если тебе первые две причины не кажутся весомыми, то вот тебе третья, калибром поубойней.

Он выдержал театральную паузу и торжественно произнёс.

– Кое-кто тебя очень хочет видеть.

– Кое-кто мог бы позвонить, если так хочет.

Сердце болезненно сжалось.

– Ну, паря, ты даёшь! Где же это видано, чтобы порядочная барышня за парнем бегала. Хватит кобениться. Она раньше словно смешинку проглотила – всегда на позитиве, а сейчас мрачнее грозовой тучи, чуть что, глаза на мокром месте.

Я стоял, прижав к уху телефон, слыша тихое дыхание Кая.

– Ладно, вот тебе четвёртая причина: деньги. Тебе что, пятихатка американской зелёной валюты не нужна?

Ну что сказать? Причины были и вправду – одна убойнее другой.

Делать мне действительно было нечего. Мотыжить грядки уже осточертело.

Аркадию Петровичу я был должен, это, без сомнения. И если со Стигом я мог разрулить и сам, то вот менты прихватить меня за хвост могли по серьёзному.

Ника!

Да, Ника. Я безумно хотел её увидеть. И только чувство вины перед Ташей, и странная боязливость перед женским очарованием, ранее несвойственная мне, заставляли меня медлить.