– Они же суперсекретные!

– Вот и я, это, думаю…

– А чё ушёл от них? Зарплата, наверное, ууу!

– Да на кой там. Если б на месяц ещё, это самое, задержался, мне б клеймо поставили. Это, татуху бьют какую-то, сам не видел, не спорю, это самое. Ну, доступ к тайне и это, до конца жизни бы горбатился. И, того, любой разговор о гараже – измена родине. Либо ночуй там, это самое, либо это, на горную каторгу кайлом махать. Вот такой карьерный рост, это…

Мужчина продолжал ворчать и ругаться. Мияки уже не слушал его, а исподтишка разглядывал еще одну группу в переулке: трое очень высоких мужчин в длинных коричневых пальто Удивительно, у всех у них на лицах – широкие тёмные очки, к которым приделан бутафорский нос и усы с бородой. Почти всё лицо было скрыто такой маской. За ними стоял тонированный чёрный джип без номеров невероятного размера.

На следующей улочке, выходящей на площадь, Мияки разглядел мужчин в камуфляже и бронежилетах. Рядом с ними – маленький серебристый минивен без окон, белый полицейский грузовичок с синей полосой и зеркальной надписью «ПОЛИЦИЯ», машина скорой помощи с включённой мигалкой и заведённым мотором. Скорая помощь приехала не просто так. На земле на носилках лежал один «камуфляжный» Врач пытался снять с лежащего бронежилет.

И конгадзы, и имперские, и охрана короны и камуфляжные напряжённо вглядывались в толпу, кого-то ища. Мияки понял: вряд ли ищут его. Не такая уж он важная птица, чтобы все его искали. Он расслабился.

Вдруг – хлопок! Выстрел! Все разом замерли, остановились, кто-то даже пригнулся. Казалось, сейчас кто-нибудь закричит и все бросятся бежать. Но резкий голос из громкоговорителя имперского минивена строго приказал:

– Продолжить движение! Не останавливаться! Сохранять спокойствие!

И поток людей снова двинулся, зашаркал. Мияки совсем опустил глаза и смотрел только под ноги.

Как-то сегодня было невесело и страшно.

И вдруг в самом центре площади он увидел девочку. Она стояла лицом ко всем идущим. И она стояла, а не шла. Прохожие замечали её, невысокую и худенькую, в самый последний момент, обходили.

Мияки сначала увидел девчоночьи ноги в приспущенных гольфах и фисташковых кроссовках. Потом увидел клетчатую юбку – в таких ходили гимназистки. Потом совсем маленький рюкзачок с прицепленной вязанной куклой-брелком Динь-Динь. Поднял взгляд повыше – алый жилет поверх тёмно-серой блузки. Короче, девочка из какой-то гимназии. «Зачастили гимназистки на наших улицах!» – ворчал недовольный Мияки. Правда, это была неправда. Гимназистки появлялись здесь редко, да и пешком эти фифы до школы не ходят их на машинах развозят.

Мияки, не осмеливаясь поднять голову, не видел лица гимназистки. Зато увидел знак, который подавала девочка. Этот жест они разучивали на уроках безопасности. Девочка выставила открытую ладонь левой руки, потом прижала большой палец к ладони и сжала кисть в кулак. Этот жест означал: девочка отчаянно ПРОСИТ ПОМОЩИ, но сказать об этом не может.

Мальчик сразу понял, кого высматривают и ищут одетые в разную униформу дяди. Он испугался и за себя, и за девочку. И хотел уже пройти мимо – вроде не увидел жеста девочки, чего уж поделаешь! Так ему стало страшно и неуютно. Но тут же понял: ни один взрослый не заметит этот знак. И никто не поможет девочке. И Мияки решился.

Поравнявшись с девчонкой, он еле слышно сказал:

– Давай за мной! Ну!

– Спасибо! – не к месту ответила девочка.

И пошла рядом с Мияки.

Теперь можно было осуществить план.

– Только тихо!

– Ага! – шепнула гимназистка.

Они двигались к выходу с площади. Позади шла группа студентов-медиков в белых халатах. Мияки замедлил ход и протянул девчонке руку. Ребята затесались в середину группы. Студенты, обычно громкие и говорливые, в этот раз разговаривали шёпотом, поэтому держались скученно. Это было на руку Мияки.

Вот они уже улице.

Мальчик оглянулся на всякий случай – на них пока никто не смотрел. Но он протолкнул девочку, чтобы она шла прямо перед ним и ускорил шаг:

Слева был бетонный забор, за ним городской парк. В заборе имелась спасительная лазейка. До неё всего шагов двадцать. Их надо преодолеть незамеченными. Мальчишка оглянулся снова, заметил, что на площади началось движение. Гвардейцы, мафиози, полицейские крутили головами, бегали по краю площади. Наверное, решили искать на улице. Мияки увидел, как кто-то из конгадзы посмотрел в их сторону. Мальчик мгновенно отвернулся. Сердце его застучало, перестало хватать дыхания и слёзы от напряжения готовы были прыснуть из глаз. Мияки положил руки девочке на плечи и почувствовал дрожь её тела. Мальчик толкал гимназистку вперед и сам почти бежал. Оставалось чуть-чуть.

Вот куст. За ним лаз в ограде меж двух не состыкованных бетонных плит. Мияки с силой подтолкнул в него девчонку. А сам из-за куста решился посмотреть, не началась ли погоня. И конгадзы, и имперские с камуфляжными, и высокие охранители уже смотрели не на площадь, а на улицу. Вряд ли они успели заметить убегающих детей, но один конгадзы шёл вдоль улицы, с пристрастием изучая всё вокруг. Мияки быстро юркнул между плит. Сладкий запах деревьев оглушил его. Но не время для любования – девчонка стояла, окаменев, у забора.

Они оказались в старом городском парке, в самом отдалённом и заброшенном его участке. От лаза шла тропинка. Здесь было много кустов. Прячась за ними, можно проскочить незаметно. Мияки взял девочку за руку:

– Бежим!..

Девочка, ещё скованная страхом, очень шумно дышала, и Мияки не боялся упустить ее из виду.

Новые чиккеты натирали и плохо сгибались. Бежать в них было неудобно.

– Лучше б одел свои сандалии, они удобные, – ворчал Мияки. – Ну и соврал бы потом, что потерял или испортил, ну и пусть накажут.

Пробежав добрую сотню шагов, дети вынырнули из густых зарослей и остановились, запыхавшись от бега. Надо передохнуть: девочка судорожно заглатывала воздух, подняв голову, а Мияки наоборот наклонился, опираясь руками на колени.

Он сказал:

– Ещё чуть-чуть!

Перед ними открывалось хорошо просматриваемое пространство парка: кустов не было, а нижние ветки деревьев были спилены. Воздух чист и прохладен. Дубы, ивы, пинии делились своими древесными запахами, трава, ожившая после второго сезона дождей, уже начала жухнуть. В парке вовсю гуляло лето.

Мияки любил это место. Но сейчас самое главное, что здесь можно скрыться, если знать, как передвигаться. А Мияки знал: всю последнюю неделю он с одноклассниками играл здесь в разведчиков. И у Мияки был план. Он знал, куда бежать – в сторону двух прудов, через мостик над соединяющей их протокой. Над мостиком стояла башенка. Им туда!

– Ну, пойдём! Пока собак нет, – сказал мальчишка.

Парк отдыхал от собачников и собак. Бабушки и дедушки с моськами и хромыми дворнягами ещё ожидали спада людского потока на улицах, чтобы погулять без толчеи, а работающие хозяева четвероногих уже разбежались по делам, оставив изрядное количество собачьих какашек на тропинках. Считай, ребятам крупно повезло. Мияки беспокоился по поводу девочки: какая-то она расстроенная и задумчивая, вон, снова замерла. Надо бы её растормошить.

– Э-эй, ну, двинули. Только осторожно – здесь мины, – крикнул Мияки, двинувшись по тропинке к мостику.

– А? Что? Какие мины?

–Какашки собачьи, не вляпайся! – объяснил Мияки, опытным взглядом осматривая и тропинку и пространство вокруг.

– Спасибо, я поняла, – застенчиво ответила девочка.

«Во даёт! СПА-СИ-БО! Не знает про мины. Она откуда вообще? » – усмехнулся про себя Мияки.

Добрались до мостика с башенкой. Ноги на пятках Мияки натёр до крови.

Старая кирпичная постройка стояла над краем моста и аркой накрывала ведущую с него дорожку. В правом основании арки был лаз, прикрытый деревянным щитом. Раньше к нему вели ступеньки, но от времени они разрушились. К лазу можно подобраться, обладая мальчишеской ловкостью. Мияки легко взобрался по выщербленным кирпичам, отодвинул щит и пристроил его сбоку, чтобы потом загородить вход. Он протянул девочке руку и та с неожиданным проворством забралась наверх. Мияки стал пропускать её: