Времяпрепровождение здесь было приятным. Тео игнорировала повелительные письма от Джозефа, требовавшего ответить, что она делает и когда вернется. По ребенку она тосковала, но знала, что Элеонора хорошо присматривает за ним, и была уверена, что уже скоро сможет за ним послать.

Между тем напряжение и суета на острове дошли до предела. Было построено пятнадцать боевых кораблей, закуплены большие партии муки, солонины и других продуктов. Строились зерносушилки. Вовсю шли приготовления.

Внизу, в Натчизе также строились суда. По сигналу они должны будут сойтись в одной точке для наступления на воде, тогда как генерал Уилкинсон во главе своих войск начнет марш на суше.

– Когда все начнется, папа? – спрашивала Тео в редкие моменты, когда можно было поговорить наедине.

– Как только мы объявим войну Испании или она нам.

– Ты уверен, что будет война?

«Как он мог, думала она, быть таким хладнокровным?»

– Конечно, – отвечал он, улыбаясь.

– Но если ее все же не будет?

Аарон пожал плечами.

– Если не будет, начнем действовать более медленно, начнем с моих земель на Вашита. У меня много стрел в запасе. – Он ласково погладил ее по руке. – Терпение, дитя мое. Империи не строятся за один день.

Она, успокоенная, умолкала.

Но сам Аарон вовсе не был так доволен, как казалось. Война с Испанией страшно задерживалась, а Джон Свартвоут, его молодой преданный друг, писал ему шифром, что в газетах на Востоке появились тревожные упоминания об «изменническом заговоре на Западе», которым руководил человек, «бывший главным должностным лицом края, но впавший в бесчестье». Что за преждевременная утечка информации? Быстрота и внезапность – основа успеха. Он удвоил свою энергию. И все же разочарования продолжались.

Однажды утром Теодосия, проснувшись, выглянула в окно спальни и увидела лодку, приближающуюся к причалу Бленнерхассетов. Она сразу узнала знакомую коренастую фигуру человека, сидевшего в ней. Она охнула, надеясь, что глаза обманывают ее, но сомнений не было. Она быстренько оделась и побежала встречать его.

– Джозеф! – вскрикнула она. – Какой приятный сюрприз!

Он быстро поцеловал ее.

– Я приехал забрать тебя, – сказал он хмуро. – Ты не отвечаешь на письма. Я никогда не отпустил бы тебя, если бы понимал ситуацию.

– Но ты ее и не понимаешь. Все идет, как надо. – Она прервала сама себя. Бесполезно с ним сейчас разговаривать, он смотрит букой.

– Тебе надо позавтракать, – практично заметила она. – Ты наверняка устал с дороги.

Вдруг ее поразила страшная мысль.

– С Гампи все в порядке? Не болен он? Ты не поэтому приехал?

– Нет. Не болен. Он в Дебордье, с Элеонорой. Но скучает по тебе сильно. Тебе надо возвращаться немедленно. Я больше не намерен терпеть этот идиотизм.

– Мы еще поговорим с тобой об этом, дорогой. Посмотри вокруг. Разве это не райский уголок?

– Райский! – фыркнул он. – Разве что черномазые так представляют рай. Страшная глушь, мишура, дешевка. Я слышал, что он сошел с ума.

Она вздохнула. Джозеф в дурном настроении и решил быть упрямым. Чисто элстонский отказ признавать все, что не каролинское.

Бленнерхассеты приняли «принца-супруга» с обычным почтением и ирландским радушием. Правда, их настроение испортилось из-за холодного неприязненного отношения к ним гостя. Он сам чувствовал себя скверно, не понимая, действительно ли здесь на его глазах зреет опасный заговор, или это – обман. До него тоже дошли скверные слухи с Востока, и ему было неспокойно. Что бы там ни было, Теодосии здесь не место. Период лихорадки в Каролине прошел. Она должна вернуться в свой настоящий дом.

Она ничего не могла поделать с ним. Она думала, что все уладится, когда отец сам поговорит с ним.

Но Аарон жестоко разочаровал ее.

– Боюсь, тебе надо ехать, дорогая, хотя ты сама знаешь, как я не люблю с тобой расставаться. Дело еще не созрело. И было бы неразумно привозить сюда Гампи, пока не обустроено место, где мы могли бы поселить его. К тому же, ты нужна ему сейчас. Тебе лучше вернуться.

У нее слезы выступили на глазах.

– Но я надеялась никогда не возвращаться. Мне там страшно не нравится. И это так далеко от тебя, я ничего не узнаю о ваших делах…

– Не надо слез и волнений, крепись, дорогая. Ты же знаешь, не люблю я этого, – сказал он вдруг с нежностью. – Я буду сообщать тебе о наших делах, используя тот же шифр, что прежде. И когда все будет готово, ты сразу же присоединишься ко мне вместе с Гампи.

– Да, да, конечно, – прошептала она.

Миссис Бленнерхассет было очень жаль с ней расставаться. В последний день на острове хозяйка не отпускала ее от себя.

– Я не знала, что могу привязаться к женщине так, как к вам, Тео, – говорила добрая женщина, которая временно сменила почтительность к «будущей государыне» на обычную нежность. – Но мы, конечно, еще встретимся в Мексике, – добавила она радостно.

– И сейчас выпьем за это! – Она хлопнула в ладоши и заказала бутылку мадеры.

Они разлили вино, и Тео, улыбаясь и вздыхая, позволила хозяйке этот торжественный тост.

– За Мексику, – сказала она.

– За самую прекрасную принцессу, которая когда-либо украшала трон, – сказала хозяйка.

Она подумала про себя, что сожалеет о том, что у Тео муж такой невоспитанный человек, но вслух этого не сказала. Итак, вопреки желанию, но по воле отца, Теодосия покинула остров Бленнерхассетов и вернулась в Вэккэмоу.

Теодосия вернулась в Оукс, но душой она была е Аароном. Она отказывалась покидать плантацию, боясь на день позже получить письмо отца. Засыпала и просыпалась с беспокойством: что он сейчас делает? Начали они или нет? Верно ли, что его привлекали к суду, но оправдали на территории Миссисипи? Верно ли, что генерал Уилкинсон оказался предателем и отрекся от отца? Или все это – очередные газетные сплетни, не стоящие внимания?

Она получила от него всего две шифрованные записки, где говорилось, что все идет, как следует, и не надо волноваться, что бы там о них ни говорили. На время это ее успокоило, но вот в марте она не получала ни одного письма. Ежедневно она посылала лодку в Джорджтаун, чтобы проверить, нет ли писем. Но их не было, даже газеты замолчали.

Иногда она жила надеждой, что все хорошо, и молчание указывает именно на это. Флотилия отправилась вниз по реке, испанцы безропотно отступили, отец уже с триумфом вошел в Новый Орлеан. Может, они уже перешли реку Сабин на пути в Мексику. Новости, понятно, запаздывают. Сам Аарон удерживает передачу информации своей властью. Власть! Это слово заставляло учащенно биться ее сердце. Она видела его уже коронованным, под восторженные восклицания: «Да здравствует император Аарон Первый!»

«Это так, и не иначе», – шептала она помногу раз. Но такие минуты подъема и восторга сменялись отчаянием. Она похудела и побледнела, стала плохо спать.

Джозеф проводил много времени в Колумбии, ведя себя так, зло думала она, словно его копеечная должность в законодательном органе штата – дело великой важности. Когда он вернулся в Оукс, то отказывался обсуждать план «X». Он страшно беспокоился по поводу всего этого дела.

В апреле долгой неопределенности пришел конец. Она сидела на крыльце и держала на коленях Гампи. Пятилетний крепыш читал ей вслух, и его детский голосок, запинаясь, выговаривал длинные слова. «Собака является полезным животным и благодаря своей верности заслуживает нашего восхищения».

– Очень хорошо, милый, – сказала она, поглаживая его волосы, уже не ярко-рыжие, а золотисто-каштановые, как у нее.

– А Аарону будет приятно узнать, что я так хорошо читаю? – спросил мальчик. Благодаря матери, он постоянно хотел заслужить одобрение далекого дедушки, которого все еще помнил и любил.

– Конечно! – улыбнулась она.

– О, почему от него нет писем? – Она мучилась обычным вопросом. Она невольно отвлеклась от разговора с сыном, глядя на аллею виргинских дубов, словно хотела силой своей воли приблизить далекое.