Размышляя об этом, я взял в руки ложку, собираясь приступить к ужину, когда ощутил нечто чуждое и пугающее, чего просто не могло существовать в моем маленьком мирке. Чья-то холодная, словно лед, рука коснулась моего плеча. Хриплое дыхание сзади всколыхнуло мои волосы, вместе с отголоском чудовищных мук порождая на свет часть с трудом различимого слова:

– Аб… ра…

Если у этого переплетения звуков и имелось какое-то продолжение, расслышать его я не успел. Потому как уже в следующий миг в ужасе отпрянул назад вместе со стулом, с грохотом упал на пол и, сразу же забыв о боли, в панике огляделся. В моей комнате, как и прежде, никого не было. В легких сумерках на столе ярко пылала масляная лампа, но и без нее я прекрасно различал все вокруг.

Спустя пару минут, вернув себе способность к здравомыслию и почти избавившись от отголосков страха, я рассудил, что произошедшее, должно быть, лишь галлюцинация. Причиной тому определенно стала странная усталость, не покидавшая меня с самого утра. Я поднялся с пола, вновь сел на стул и приступил к ужину. Правда, уже без прежнего энтузиазма.

Когда стемнело окончательно, а Шарлотта забрала принесенный ею ранее поднос, я подумал, что неплохо было бы рассказать Грейс о своей утренней прогулке и расспросить ее, не знает ли она чего-то о том необычном месте, пока Эмилия будет в комнате. Мне не хотелось пугать ни девочку, ни ее мать. Но, раз уж, по словам Лорейн, здесь все равно никто не мог нормально выспаться… Да и желание обсудить это оказалось во мне гораздо сильнее заботы о ближнем.

Выйдя за порог, я направился было в сторону комнаты Грейс, когда с содроганием заметил в конце коридора у окна темный женский силуэт. Почти такой же, какой я видел прошлой ночью.

Однако нечто в нем все же отличалось. Теперь мрак не обволакивал целиком хрупкий образ. Тусклый лунный свет падал на бледную кожу, отражаясь от нее блеклым мерцанием. Аккуратное платье выглядело знакомым, сразу же подсказав, кто его молчаливая владелица.

Осторожно приблизившись, я встал рядом, по другую сторону неширокого пространства коридора. В царившей вокруг атмосфере ее облик уже не казался таким отталкивающим. Напротив, он вполне вписывался в это таинственное сочетание холодного света и вязкой ночной тьмы.

– Любите наблюдать за другими из окна? – чуть улыбнувшись, спросил я.

– Порой это занятие открывает о людях очень много интересного, – ответила Офелия, не поворачиваясь.

– Вы уверены, что остальные не против?

– По-вашему, мне и правда нужно для этого их разрешение?

– Действительно. – Моя улыбка стала чуть шире.

– Все мы прибыли сюда, чтобы отдохнуть. Провести время как нам нравится. Так, по крайней мере, было сказано в приглашении. Но суть в том, что каждый привык отдыхать по-своему. Разве нет? Мне, например, интереснее смотреть со стороны, особенно ни во что не вмешиваясь.

– Совсем забыл представиться, – спохватился я. – Мое имя Эндрю.

– Офелия. Впрочем, вы, должно быть, и так уже об этом знаете.

– Простите, Офелия, но еще утром я заметил, что вы непохожи на того, кто собирается хорошо провести здесь время. Пусть сейчас вы фактически и утверждаете обратное.

– Трудно отдыхать, когда знаешь, что жить тебе осталось не так долго, – с какой-то небывалой легкостью пожала плечами она.

– Вы… больны?

– Все мы чем-то больны, если согласились приехать сюда. Вы так не считаете? У каждого есть какое-то отклонение, какие-то проблемы, которые вытеснили его из привычного ему мира, заставив отправиться в это Богом забытое место.

– Я прибыл сюда по доброй воле.

– Неужели? Возможно, вы искренне верите в это, не видя всей правды.

– И какова же она?

– Раз в десять лет потомки рода Кринсби слетаются в этот особняк, как безвольные мотыльки на свет мерцающего в кромешном мраке пламени. Нечто притягивает нас. Нечто страшное. И, чем бы оно ни было на самом деле, эта сила гораздо могущественнее нашей пресловутой воли. Даже в вашем случае.

– Предпочитаю объяснять наше желание следовать семейной традиции немного более прозаично, – осторожно сказал я.

– Как, если не секрет?

– Все мы падки на бесплатные обеды и возможность провести время в этом прекрасном месте, почти ни в чем себе не отказывая. Насколько мне известно, никто из нас, кроме Гауса Кринсби, не добился в жизни особых успехов. Так почему бы не позволить себе пожить в столь огромном доме хотя бы раз в десятилетие?

– А вам не кажется это странным?

– Что именно?

– Тот факт, что удача по какой-то неведомой причине сопутствует лишь этому загадочному человеку? – чуть повернулась ко мне Офелия. Лунный свет отражался от ее глаз, и сейчас они выглядели особенно холодными. – Разве нас с ним не объединяют родственные связи? Разве потомки не должны были получить часть его состояния? И, если детей у него нет, почему, имея такое богатство, он ни разу не попытался помочь кому-то из нас? Не послал и цента даже на похороны тех, кто приезжал к нему постоянно. При этом никогда не забывает отправлять свои чертовы приглашения.

– Он не обязан делать этого. В конце концов, нам он ничего не должен.

– Наверное, так и есть, – кивнула девушка. – В этом, собственно, вся проблема. Мы ровным счетом ничего о нем не знаем. Ни то, кем он приходится каждому из нас, ни то, чем он на самом деле занимается.

– Он – своего рода наша семейная легенда. Талисман, если хотите, – попытался пошутить я.

– Не стоит называть его талисманом, уж поверьте, – с каким-то непонятным мне сожалением покачала головой Офелия. – Кто-то, носящий фамилию Кринсби, уже очень и очень долго приглашает в этот дом тех, кто связан с ним кровью. Но неизвестно даже, один и тот же ли это мужчина или совершенно разные люди.

– Человеку не дано жить столько лет.

– Да, не дано. – Уголки губ Офелии едва заметно изогнулись вверх. Однако длилось это всего мгновение и напоминало лишь мимолетную иллюзию. – Вы назвали это место прекрасным, Эндрю. По-моему, оно отвратительно. Как жемчужина, заключенная в гниющей плоти погибшего моллюска, только наоборот. За внешней привлекательностью этого дома, я уверена, сокрыто то, что вы никогда не захотели бы узнать.

– Могу я спросить, чем вы занимаетесь в своей обычной жизни? – Мне показалось, что сменить тему разговора сейчас будет самым лучшим решением.

– Вижу больше остальных, – монотонно произнесла девушка, вновь отвернувшись к окну.

– Как это понимать?

– Как хотите.

– Вы зарабатываете этим на жизнь?

– По большей части.

– Значит, вы кто-то вроде медиума.

– Медиум – тот, кто якобы позволяет духу мертвого человека на время войти в свое тело. Все они – просто шарлатаны, как по мне. Возможно, за очень редким исключением. Я же просто вижу. Иногда ко мне обращаются за помощью. И я помогаю. Вот и все.

– Простите, я не очень-то верю в это.

– Ваше право, – ничуть не смутилась она. Впрочем, по ее лицу с трудом можно было определить хоть какие-то эмоции. – Я довольно часто сталкиваюсь с насмешками и проявлениями внезапной ярости в свой адрес. Ко всем этим реакциям мне не привыкать.

– Значит, вы прибыли сюда не просто так?

– Как и вы, Эндрю, я лишь получила приглашение, собрала свои вещи и отправилась в Молтен Рок, искренне желая отдохнуть, – тихо вздохнула моя собеседница. – Вот только люди здесь не слишком приятные. А особняк еще хуже.

– Разве принято так говорить о своих родственниках, – усмехнулся я.

– Как и о Гаусе Кринсби, нам почти ничего не известно друг о друге. К примеру, кем я прихожусь вам? Дочь одной из кузин вашей матери? Или наше родство еще более туманно?

– Жаль, что мы действительно просто чужие друг другу люди. Еще утром вы казались мне довольно мрачным и отталкивающим человеком. Но теперь я изменил свое мнение. По-моему, в вас и правда есть что-то хорошее. Как и говорила Эми.

– Я рада, если вы действительно так считаете. – Мое упоминание дочери Грейс заставило ее смягчиться. – Эмилия – чудесная девочка. Она интуитивно понимает, что таится в душах окружающих людей. По-своему видит всех насквозь. В некотором смысле даже лучше, чем я, – теперь уже более явно улыбнулась она.