Феодор понял, что за ее невозмутимостью кроется нечто большее, но виду не подал.

– Возрождаете мерцающие нити? – предположил он то, чего сам хотел.

– В небытие кануло много секретов, – вздохнув, Анжелика нахмурилась. – Феодор, меня просят к себе работники производства.

– Откуда вы знаете?

– Браслет, – коротко пояснила Анжелика. Коралловое украшение светило с ее запястья огненными отблесками. – Муж присматривает за северной границей. Кораллы оттуда, огонь твой. Сигнал от производства. Феодор, не в обиду, но мастерская не для заказчиков. Пойдем со мной.

– Я побываю на производстве? – поразился Феодор. – Это честь!

– И для меня, – улыбнулась Анжелика. – Мало кто в Царстве может так растрогать нашего благодетеля. Оскар! Оскар, просыпайся!

Из-за дальней ширмы подскочил как ошпаренный заспанный паренек, о присутствии которого Феодор и не подозревал:

– Я не сплю, я…дракон, – ошарашенно уставился Оскар на него.

– Дракон – это я, – с улыбкой поправил паренька Феодор.

– Оскар, мы с заказчиком уходим, а ты дошей в его костюме незавершенное. И не хмурься, ты как-никак потомственный портной, сын. Да, Феодор, ты не ослышался, – строгая Анжелика не сдержала одобрительную улыбку в ответ на пораженный вид дракона. – Примерок более не требуется.

Хотя Анжелика вела Феодора в направлении, почти не затронутым запахом, его лапы еле переставлялись. То от волнения. Неужели он выйдет из Пошивочной в костюме?! А перед этим вдобавок побывает на самом секретном в Царстве производстве? Какое ему оказывали доверие! Еще один шумный поворот и Анжелику с Феодором накрыло безмолвие, исходящее от серебряного занавеса. Стародавнего, протертого, в заплатках. Однако по притягательности ничем не уступающего тому, что в театре.

– Его сшили задолго до постройки «Нитей Шитья. Он – наша реликвия, – при этом гордом слове Анжелики занавес распахнулся, и Феодор увидел-таки воочию гибкую линию пошивочного производства.

Рядовые работники с ножницами наперевес безостановочно сновали между поскрипывающими железными машинами и гигантскими катушками, последние раскатывали нити ради переработки в разные по толщине и объему ткани. Протискивающийся через эту толчею Феодор познавал, каково это – быть невидимкой, потому что на него никто не обращал внимания, что очень непривычно. А еще он пытался не отстать от портнихи. Анжелика остановилась у небольшой машинки, исправно пищащей, но почему-то упорно отказывающейся шить.

– Мы с ней замучались! Вызвали техников, а эти олухи сказали, что машина не сломана, – нажаловалась Анжелике овечка, а ее бригада беззаботно поддакнула:

– А она то сломана! Олухи отлынивают от обязанностей. Ну и нам отдых.

– Техники не олухи. Машина не сломана, ей не подходят эти нити, они грубые. Кто заправлял? – от холодного тона Анжелики беззаботные работники сразу стихли, смутившись. Но не бойкая овечка:

– Нам велел Андрон Емельянович. Мы не укладывались в смету.

– Вынимайте нитки. Я к управляющему.

Не задерживаясь для дальнейших объяснений, Анжелика смешалась с массой снующих по производству работников, потерявшись даже для дракона.

– Важная! Опля… у нас дракон! – покончила овечка с невидимостью Феодора, обратив на того свое и всеобщее внимание. Однако остановилась работа вовсе не из-за дракона.

Окружающие Феодора работники умолкли, расступаясь, пропуская Андрона Емельяновича. Для пущего сходства с неким божеством из овальных окон на управляющего падало солнце. Анжелика шла позади, в его тени.

– Рад, Феодор, рад. Портниха Анжелика поступила благоразумно, допустив вас на производство. Увидев своими глазами его незаурядность, вы, несомненно, захотите помочь в исчезновении безвкусного простонаречия «Пошивочная», которое, к моему превеликому сожалению, до сих пор живо, – презрительно ощерился волк.

– Производство меня не разочаровало, – ограничился правдивым замечанием Феодор, не желая рассуждать о том, чего не понимает, в частности о простонаречиях.

– Разумеется! Кстати, о производственном процессе. Вынимайте нитки, – важно обратился к работникам волк. – В смету уложитесь по-другому, – отдав это распоряжение, управляющий незамедлительно удалился. И благодаря по-прежнему не двигающимся, замершим на своих местах работникам, Феодор узнал куда. Преодолев вертикальный желоб, волк вольготно расположился на фарфоровом троне над уровнем окон.

Работники внезапно засуетились, разом вспомнив о производстве, немедленно его возобновив. Овечка сменила нитки, и машина принялась изготавливать кусок фланелевой ткани.

– Полагаю, заказ пошит, – при возвращении в мастерскую, Анжелика не предполагала другого варианта событий.

Ширма спала, и дракону явился он, личный! Сняв костюм с крючков, дракон облачился в ласкающую глаз синюю замшу до пят с прорезями в области крыльев. В прошлую примерку костюм слегка сползал, был великоват, но теперь он облегал шкуру, будто ее продолжение. Пока Феодор недоуменно таращился на франта в зеркале, мать с сыном тихонько переговаривались:

– С костюмом не схалтурил. Бросишь свое рисование, управляющий возьмет тебя сразу портным.

– Мама, он зануда и жлоб! И я не брошу призвание.

– Ох, потише говори об управляющем, – вздохнула Анжелика.

Дракон оторвался от отражения, его озарила внезапная догадка:

– Не вы ли, Оскар, рисовали медведей, Миху и Лию?

– Я, – гордо подтвердил юноша. – Они замечательные!

Феодору было вдвойне приятно слышать добрые слова о своих друзьях от такого талантливого человека, поэтому он не удержался от искреннего комплимента:

– Как и ваши удивительные краски.

Юноша зарделся, Анжелика похвалу сыну пропустила мимо ушей:

– Ты доволен костюмом? Или что-то перешить?

– Никаких перешивок, я уйду в нем, – дракон ни за какие коврижки не снял бы сейчас свой костюм! – Чем мне вам отплатить?

– Управляющий выразил желание взять с тебя обещание извести простонаречие, – Анжелика сухо поджала губы. – Но я оставляю это на твое усмотрение.

– Вы очень любезны, – поклонился ей Феодор.

Увлеченно обсуждавшие знакомых бобров еноты-сменщики проводили расслабленного франта изумленными взглядами:

– Утеплились?

– Или чтобы веселее леталось?

– Вестимо! – какая разница, что отвечать, если на душе хорошо! Соглашаясь, буква Т беззвучно задвинулась за Феодором.

Дракон летел. Тело невысоко, зато его душа парила за облаками. Пролетал над кондитерским грибом, из которого высыпали дети, они глазели на дракона в костюме. Пускай, Феодору не жалко. За четыре примерки костюм преобразился с сырой задумки до неузнаваемого совершенства!

Кап. На хвост Феодор капнуло. Кап. И снова. Дождь зимой? И что с его хвостом? Он немеет! И было от чего.

Сбивая с небес душу Феодора, облака покрывались чем-то темным и склизким. Солнце эта зараза не заслоняла, но впечатление производила жуткое.

– А-а-а! Феодор, это кислота!

Дракон глянул на землю и обомлел: капли с его хвоста прожгли насквозь сугроб!

– Укройтесь в кондитерской! – крикнул он детям.

Набирая высоту, Феодор вглядывался в поврежденное небо, гадая, как его вылечить. А зараза разрасталась по облакам. Не до размышлений! Подчиняясь инстинкту, Феодор обдал пораженные облака столбом пламени. Зараза затрепыхалась, но не развеялась. На усиленный драконом натиск последовало противодействие: на землю закапали кислотные капли. Они прожигали снег в опасной близости от кондитерского гриба и нацелились на его шапку. Феодор погасил их огнем, что даром ему не прошло. Дракон задыхался, однако продолжал выпускать огонь.

Мало-помалу облака яснели, излечиваясь от заразы. Лишь северный пораженный участок не поддавался дракону. Это потому, что заразу источал именно он. Феодор подлетел к нему вплотную, и пакость испуганно затряслась. Хотя нет, не она. Трясло самого Феодора. Крылья его опустились, и дракона потянуло к земле.