Каждый Дар растет от применения. Но чем дальше он развивается, чем выше по уровням взбирается Одаренный, тем больше усилий он должен прикладывать.
У ремесленных Даров своя специфика для роста. Поначалу Дар развивается быстро, и для роста ему достаточно использовать Дар на обычных материалах. А вот дальше требуются уже особые материалы, которые добывают в местах силы.
Профессия Зачарователя, это такая урезанная версия профессии Артефактора. Если Зачарователь может только зачаровать материал на одно какое-то действие, например, отгонять насекомых, то, в зависимости от вложенной силы, он проработает от недели до месяца. А когда вложенная сила иссякнет, то амулет полностью разрушится.
Артефактор же создает из тех же материалов артефакты с более сильным действием, чем Зачарователь. А также может подзаряжать его энергией до десяти раз, пока артефакт не разрушится.
Вот и Сэл, используя обычные материалы, больше не мог заставить расти Дар. Ему пришлось использовать особые материалы. А они были очень дорогие. Он продал свой дом и все имущество. На эти деньги купил дорогих материалов и смог с их помощью развить Дар до восьмой ступени.
А потом взял и прошел второе Испытание Арки. Его Дар усилился, и теперь ему для развития Дара нужно было использовать только дорогие материалы. С простыми и дешевыми материалами Дар совсем перестал расти.
Поэтому Сэл уехал в столицу Империи Сеймор – Исальмер. Там он рассчитывал устроиться в помощники сильному Зачарователю, и с его помощью добыть для себя дорогие материалы.
Но найденный им Зачарователь, который согласился принять его на работу, дорогие материалы ему не разрешал использовать. Вот и клепал Сэл дешевые амулеты долгие годы. Платил правда тот Зачарователь хорошо и Сэл смог скопить достаточную сумму денег, чтобы покупать иногда дорогие материалы для себя.
В столице Сэл прожил почти сто лет. За это время он женился и завел троих сыновей. Когда сыновья выросли и превзошли отца в Возвышении, мужчина плюнул на все и вернулся доживать свои последние годы в родном городе.
Хотя, учитывая, что он прошел два Испытания Арки и прибавил к обычному сроку жизни еще двести лет, то его последние годы продлятся еще лет восемьдесят точно.
Третье Испытание он даже не мечтает пройти, потому что с доступными здесь материалами для зачарования его Дар вообще не развивается.
Обычно директриса Лая заказывала ему амулеты для отпугивания насекомых и слабые лечебные амулеты, с которыми выздоровление больных детишек шло быстрее. Амулеты от насекомых размещали в каждой комнате, поэтому у детей не было проблем с вшами, блохами и прочей нехорошей живностью, которая может завестись у детей. Также эти амулеты отгоняли и ядовитых насекомых, которых в этих местах было очень много.
Нирмалу за ними отправляли раз в месяц, когда амулеты разрушались. Но девочка ходила к старику и просто так, не по делу. Во-первых, чай с печеньками. Во-вторых, если умеючи направить разговор с помощью наводящих вопросов, то получалось иногда услышать в потоке жалоб и крупицы ценной информации.
И в-третьих, самое главное, книги. У Сэла было множество книг, в том числе привезенных из столицы. Старик выдавал их почитать, но только в его лавке, а пока девочка читала продолжал изливать ей душу. Из этих книг Нирмала узнала очень много важной информации об этом мире.
На прошлой неделе у Нирмалы начали шататься два нижних молочных зуба. Пришлось идти к Лире, чтобы она их осторожно и умеючи вырвала. Тогда же лекарка провела с девочкой всякие гигиенические процедуры, вроде обрезания ногтей и кончиков волос. Также проверила чистоту ушей и вообще провела, так сказать, обычный медицинский осмотр. Такое с детьми она проводит каждые две недели.
И сейчас девочке приходилось грызть печеньки боковыми зубами.
– А мой сын Сид и говорит мне…
– Господин Сэл, простите что перебиваю, – Нирмала оставила в покое печеньку, которую грызла. Старик благосклонно кивнул, поощряя задать вопрос. – Я тут недавно заметила, что у всех в приюте по три-четыре буквы в именах. У вас вот тоже, и сына вы назвали Сид. А у некоторых в именах больше букв. От чего это зависит?
– Ох, – Сэл задумался. – Я даже сам не знаю, просто так повелось с давних времен. Некоторые традиции и обычаи Империи настолько древние, что уже никто не помнит с чего все началось. Все простолюдины и прочий небогатый люд называют своих детей именами, в которых три-четыре буквы. Родовитые аристократы дают имена детям, в которых семь и больше букв. А остальные просто богатые жители Империи называют детей именами, в которых пять-шесть букв.
– Ух ты! А какие еще обычаи вы знаете? – Нирмала внезапно поняла, что сынки Наместника и сам Наместник и правда имеют длинные имена. Да и сама Нирмала носит семибуквенное имя.
– Ну еще знаю, что аристократы разрешают сокращать свое имя только близким родственникам или лучшим друзьям. Если простолюдин вдруг вздумает сократить имя аристократа, тот имеет право снести ему голову с плеч.
– Понятно, – протянула девочка. Вот почему, даже ненавидя ее всей душой, приютские дети не смеют называть ее сокращенным именем. Хоть за ней и не стоит богатый Род или сильные защитники, но даже так ей позволено больше, чем обычным людям. – А какие еще бывают?
Сэл рассказал еще много неписаных правил и обычаев, которые местные жители соблюдали неукоснительно, хоть уже давно забыли с чего все началось. Хотя так было не со всеми обычаями.
Вот стена вокруг Кихара очень высокая, толстая и крепкая. Ее постоянно чинят и укрепляют. И это при том, что уже больше тысячи лет не было нападений на город. Но за ее состоянием все равно следят на всякий случай. Вдруг из Мертвой Пустыни придут полчища измененных зверей? Или из Волшебного Леса вырвется какая-нибудь сильная тварь?
Или артефактные фляги. В них вода сама конденсируется, и в течение дня пустая фляжка полностью наполняется водой. Хотя это может происходить и быстрее, зависит от качества материалов, использовавшихся при ее изготовлении, и силы Артефактора.
И такую флягу обязательно покупает всякий, кто собирается идти в Мертвую Пустыню. Да, охранник каравана может десять лет протаскать с собой флягу и ни разу ей не воспользоваться. А в следующий раз на них наскочит целая стая измененных зверей и повредит бочки с водой. И только бесконечная фляга спасет охранника от смерти.
Ближе к вечеру Нирмала нехотя вернулась в приют. Сая в последнее время постоянно ее шпыняет. Уже месяц их четверка дежурит, а девочка в это время отдыхает, вот она и недовольна. Остальные три девочки ограничиваются взглядами, полными ненависти, опасаясь еще раз вызвать гнев директрисы. А вот Сая более рисковая, или, скорее, безголовая.
Проходя мимо она то пихнет Нирмалу в спину, то подставит подножку, то так сильно дернет за косу, что у девочки потом долго болит голова. В общем в приют ей идти не хотелось. Хорошо, что завтра у нее по плану рисование на площади и она почти весь день проведет вне стен приюта.
***
На следующий день после обеда девочка возвратилась в приют в расстроенных чувствах. Неудачный сегодня выдался день для рисования.
Всего она нарисовала пять портретов из которых у нее купили только два. Причем последняя старушка, с виду божий одуванчик, оказалась той еще жадобой.
Во-первых, она заявила, что больше одной медной монеты ее портрет не стоит, и то это она еще и переплатит. До хрипоты Нирмала спорила с этой старушкой. Торговались они долго, но в итоге девочка все-таки получила за рисунок три медяшки. Но сколько же сил и времени это у нее отняло.
А во-вторых, когда гадская бабка ушла, то Нирмала ощутила такую усталость, что у нее чуть колени не подгибались. Спустя полчаса, когда она более-менее пришла в себя, то решила больше никогда не связываться с этой старушкой.
Она знала, что Дары бывают очень разными. Некоторые требуют весьма специфических действий для своего развития. Так может у этой старушки Дар Сварливости, или что-то вроде? То есть для его развития ей надо с кем-то спорить. В результате старушка уходит довольная и полная сил, а Нирмала с трудом стоит на ногах полностью обессиленная?
