–Фу, Сет, уйди, – дернула ногой и скинула его на пол, представляя, что по камерам видит охранник. Вернее, что он не видит. Сэта он не видит, поэтому думает, что я опять ловлю глюки. Как бы не пришли добрые санитары и не вкололи снотворного.

– Лора, ты же знаешь, я не могу тебя освободить, здесь все из железа. Мои чары бессильны. Оно сделает мне больно.

– Я фыркнула, – Старо предание, да верится с трудом. -Я вновь задумалась, как использовать фейри в своих целях, но чего-то путного на ум не приходило. Вернее приходило многое, но Сэт любые идеи отметал. К железу он не прикасается, поэтому не мог принести ни ключ, ни нож. Отключить камеры не мог, так как с техникой они тоже враги, с его слов, она тушит его магию своей мертвой энергией. Отвлечь санитаров не получалось, всегда находился кто-то бдительный.

–Сэт?!– Я резко привстала, озаренная новой идеей.

Обиженный фейри, усевшийся в углу и надувший губы, ковырял пальцем стену из кирпичной кладки, издавая противный звук. Но я знала, что он меня внимательно слушает.

– А у тебя есть друзья, с какими-нибудь необычными способностями?

–С какими? -тут же навострил острые ушки фейри.

– Может усыплять людей, например.

Сет прищурил хитрые глаза.

–Ну или наоборот сделать всех безумными?

– Безумными?!

– Да, такими безумными, чтобы я наконец могла отсюда сбежать и кормить тебя хоть каждый день!

–Каждый день, – взволновался фейри, и его красные глаза распахнулись от предвкушения. Узкие как у стрекозы, крылышки, приподняли его худосочное тело над полом.

Ну ещё бы, такое предлагают ни каждый день. Даже если ты сам подселяешься к человеку, ты не можешь его черпать бесконечно, иначе человек быстро заболеет и возможно, умрет. А когда по добровольному согласию, в уплату долга, соблюдаются границы, фейри более сдержан, не должен перейти черту, за которой человек может умереть. По крайней мере хотелось в это верить.

– Но не на всегда, на неделю…

–Месяц, – фейри и от радости захлопал в ладоши. Месяц, Лора, ты будешь кормить меня каждый день в течение месяца.

– Шесть дней…

– Три недели

– Пять дней…

– Две недели

– Четыре дня…

– Неделю!

– Договорились, – я искренне улыбнулась, а фейри скривился, сплюнул на пол.

–Опять ты меня перехитрила.

Обычно фейри сами обхитрят кого хочешь, но мне попался не самый разумный их представитель, поэтому я улеглась, испытывая небывалое воодушевление. Главное, чтобы Сэт нашел сговорчивого сородича с минимальной платой, а я бы придумала, как украсть ключ. Сегодня мне казалось, что я на шаг ближе к свободе, и это дарило новую надежду.

Проснулась раньше назначенного. Заправила кровать. Сделала подобие зарядки. Не знаю почему, возможно, осталось с прошлой жизни, но я любила изнурять свое тело тренировками. Да, сейчас оно было не в меру худым. Но зато мышцы были крепкими. Да и выйти я хотела из лечебницы не в виде желе, что задохнется на первой сотне метров, а более-менее подготовленной. Врачам моя активность нравилась, чего-то дурного в ней не видели, поэтому не запрещали.

Потом стала спешно собирать по полу рисунки. Не хватало, чтобы доктор начал в них копаться, анализировать, ставить новые диагнозы. По крайней мере не сегодня. А посмотреть там было на что. Помимо изображения глаз, что намертво впечаталось в мою память, и размытого лица того, кого я должна найти и наказать, среди моих рисунков были фэйри.

Большинство, конечно же, посвящено Сэту. Этот пройдоха помимо любви к еде, ещё обладал недюжинным тщеславием и обожал мне позировать. Каждый второй набросок изображал его. Потом, лица и фигуры тех фей, что оказывались неподалёку. Они не знали, что я их вижу, поэтому не тревожились, неспешно проплывали по своим делам. Я же тихонько наблюдала, запоминала черты, повадки, особенности, приводящие в ужас нормального человека. Берта, например, после одного из рисунков, чуть не слегла с инфарктом, она сказала, что я нарисовала демона, пожирающего души. Может и так, я лишь пожала плечами и убрала рисунок в пузатую папку, что ширилась день ото дня.

Доктор Рей, как всегда, был свеж и опрятен: щеки чисто выбриты, голубая рубашка отглажена и заправлена в светлые брюки со стрелками, на плечах накрахмаленный белый халат, на груди табличка с его инициалами. Дорогой парфюм щекотал ноздри. Руки скованы за спиной в замок, взгляд сквозь очки-половинки острый, изучающий.

– Ну, и как себя чувствует моя самая любимая пациентка?

– Замечательно, -вытянулась я в струнку и приветливо улыбнулась. Жаль не было зеркал, чтобы оценить степень приветливости. Тут же с грустью вспомнилось, что в зеркала я не смотрелась очень давно и, как я выгляжу, представляла плохо. Пыталась рассмотреть себя в отражении оконного стекла и отполированной железной миски, тщетно. Если бы спросили, какого цвета у меня глаза, я бы пожала плечами. Волосы? Волосы темные, насыщенного-каштанового оттенка, но и то я смогла ответить на этот вопрос далеко не сразу. Лишь когда они достаточно отросли. Ведь когда меня сюда привезли, я была коротко острижена, а на затылке, под пальцами ощущался шрам. Нос прямой, щеки впалые. Мне страсть как хотелось себя увидеть, но доктор сказал, что это может травмировать. Если я себя ощущаю кем-то другим, то это приведёт к рецидиву, и я могу окончательно спятить. По мне, глупая отговорка, он просто боялся, что я разобью зеркало, а его осколки использую как оружие. И правильно боялся, я бы так и сделала. А ещё воспоминание о зеркалах заставляло меня впадать в ступор, я отчаянно старалась вспомнить, что-то очень важное, связанное с ними. Но от натуги начинала кружиться голова, и темнело в глазах. И лицо в этот момент выражало отнюдь не эрудицию. После очередного приступа я упала в обморок и постаралась о зеркалах не думать.

Чувствуя, что щеки сводит от натуги, я расслабила мышцы лица. Доктор при этом недовольно поджал губы. Придвинул к себе единственный стул, уселся. Охранника за спиной попросил подождать за дверью.

Ну, что не так?

– Лизи, покажи мне свои руки.

Я нехотя протянула запястья, на которых зарубцевались порезы.

–Новых не делала? – его палец прошелся по белёсым шрамам.

Я качнула головой.

–Хорошо, значит, тревожное расстройство отступило.

Ага, ждите, мое тревожное расстройство стояло за спиной у доктора и выглядывало из-под его подмышки. Такая наглая, хитрая рожа, с отвратным оскалом акулы. И почему фейри не такие, как в книжках, прекрасные? – Лизи, о чём задумалась?

Я часто заморгала, выходя из грез, где радужные феи в воздушных нарядах танцевали на благоухающих полянах в окружении цветов. Пожала плечами:

– Хочу большую кружку кофе с молоком, но знаете с пенкой, и чтобы сверху цветная посыпка в виде сердечка и круассан с темным шоколадом. -Я не знаю откуда, но, когда вздохнула, мне показалось, что я чувствую кофейный аромат, тонкий дразнящий. А рядом круассан, такой огромный, что, если его съесть, измажешь щеки в пудре. А пудры тоже много, кондитер не поскупился, целое облако вокруг моего угощения. А внутри растекающийся шоколад с горчинкой. Ммм, я зажмурилась, ощущая воображаемый вкус.

– Лизи, ты сегодня необычайно рассеянна. Что-то случилось, возможно, ты хочешь о чём-то мне рассказать? Давай, я внимательно выслушаю, ты же знаешь. А насчёт кофе у нас правила, он запрещен.

– Конечно, в этом чертовом месте запрещено всё, кроме скудной и отвратной еды! Ни нормальных белков, ни углеводов. Мясо только по праздникам, и то похожее на подошву. Наверное, специально такое делают, чтобы мы страдали.

– А как твой невидимый друг, он тебя не беспокоит?

Невидимый друг сел к доктору на колени, нежно приобнял, как ребенок обнимает мать и уставился на меня немигающим взглядом. Жутко до дрожи, но в то же время весело. Доктор, ничего ненормального не ощущал, только непонятную тяжесть, что заставила вытянуть ноги вперед и потереть бедро.