— Откуда знаешь про охрану и уровни защиты? — внутренний врач Себастиана на автомате поставил диагноз и прописал задыхающемуся от десятиметровой пробежки диету, режим дня и смену деятельности.

— От бывшей жены старшего брата матери, — с готовностью, но все еще хрипло от сбившегося дыхания, сообщил гид. — Тетя Инеш работа в замке на вулкане.

— Где работала? — Керн перекинул ноги обратно, ловко спрыгнул на землю и подошел к выдохнувшему с явным облечением водителю. Сумасбродный турист больше не выглядел сумасшедшим одержимым и явно не собирался совершать глупости в ближайшее время. Удовлетворить любопытство приезжего показалось мужчине наименьшей из возможных зол. Махнув в сторону скрытой за верхушками лавровых деревьев вершины дремлющего вулкана, гид попытался вернуть голосу привычный показательно-бодрый тембр опытного экскурсовода:

— Еще в середине прошлого века земли с этой стороны пика скупил какой-то эксцентричный богач с материка. Старики поговаривали, что расплатился он кровавым золотом, а сам был то ли астрологом, то ли наркологом самого Адольфа* (имеется в виду Адольф Гитлер).

Бас скептически хмыкнул, но вместо комментария вытащил из компактного рюкзака бутылку с водой и протянул говорящему. Тот благодарно кивнул, обильно смочил горло и завистливо оглядел бодрого, подтянутого клиента. Мини — спринт и лазанье по забору никак не отразились на размеренном дыханье и цвете лица туриста:

— Нда, лет пять назад в вашем возрасте и мне бег с препятствиями был ни по чем! Вот бы скинуть годков десять, да килограмм двадцать накопленного опыта. Вам ведь около сорока?

— Сорок восемь, — дружелюбно кивнул Бастиан и постарался сдержать ухмылку при виде округлившихся от удивления глаз гида. Азорец быстро совладал с собой и тут же, переведя тему, с удвоенным воодушевлением продолжил:

— Прямо на склоне отгрохал настоящих замок, не побоялся. Что взять с чокнутых иностранцев, — на этой фразе туземец бросил на Бастиана косой взгляд, — здесь же постоянно трясет. Буквально за пару лет до моего рождения Санто-Антонио почти с землей сравняло, а это буквально десяток миль к востоку. Народ тогда со страху в Америку рванул, если не половина, так треть точно свалила. Мы ж тут в прямом смысле на вулкане живем, да… — мужчина и дальше мог бы продолжать тираду о превратностях жизни в сейсмоактивной зоне, но нервный и, как оказалось, слегка чокнутый приезжий уже нетерпеливо скрестил руки на груди и постукивал кончиками пальцев по яркой татуировке сердца на предплечье.

— Ясно дело, природа не щадит ни богатых, ни бедных. Замок порушило, но сынок нациста отстроил по новой, круче прежнего. Там и вертолетная площадка, и гигантская оранжерея, и секретная лаборатория….

— Похоже не особо секретная, раз о ней всем известно, — за скептической улыбкой доктор Керн спрятал настоящий интерес. Убежище таинственного миллиардера сильно смахивало на обитель злодеев из старых фильмов про Джеймса Бонда, но магическое тату и влюбленность в ведьму вынуждали верить в иррациональное.

— Моя тетка видела своими глазами! — обиженно засопел гид. — Она работала в замке сиделкой и рассказывала разное.

— Например? — Бастиан подобрался, ухватившись за нужную нить разговора.

— Например, что там все из камня, стекла и металла, только в оранжерее есть зелень. Помню, как она возмущалась: «Приехать на Азоры и не посадить у дома ни одной гортензии?! Неслыханно!»

— А что с лабораторией?

Местный пожал плечами:

— Да кто ж знает. Вроде жена у графа больна, и он все лекарство ищет, только видать без толку, раз сиделки до сих пор в замок требуются.

«Бинго!» — чуть не выкрикнул Бас, но, постаравшись сохранить нейтральное выражение, вслух произнес:

— Вы сказали «граф»? Кто сейчас кичится титулами?

Довольный эффектом и тем, что заинтересовал, гид с готовностью выдал:

— Ага, граф, так его называют. Хотя может он барон какой, или принц. Никто же не просил титул предъявить. Но лично я думаю — никакой он не граф, а просто богач, не знающий какую еще придурь от избытка денег учудить.

— А жена у него, какая она? — в ожидании ответа Себастиан от напряжения прикусил изнутри губу.

— Понятия не имею, — пожал плечами собеседник,

— Инеш не рассказывала. А когда кто, как вы сейчас, много вопросов начинал задавать про замок, про графа, да про малохольную жену его, тетка злилась, сообщала, что подписала договор о неразглашении и меняла тему.

— Жаль, — искренне выдохнул Бас.

— Сдался вам этот дом на горе! Едем дальше, с другой стороны открываются отличные виды на лагуну, я покажу вам левады* (вымощенные камнем оросительные каналы на острове Мадейра), почти как на Мадейре…

Но Бастиан Керн погрузился в раздумья и не проявлял интереса к завлекательной речи о местных красотах и достопримечательностях. Сев в пикап, он в десятый раз отказался от настойчивого предложения продолжить поездку и, уже на обратном пути к городку Мадалена, не выдержав, спросил:

— Ваша тетя, где она сейчас?

— Уехала. Пару лет как перебралась в Лиссабон, поближе к внукам.

Бас задумчиво посмотрел в окно. Наметившаяся путеводная нить натянулась и лопнула, истонченная неумолимым временем. Сердце на предплечье болезненно кольнуло. Привычным жестом доктор Керн потер тату. Он мучительно боялся опоздать к той, которая числилась мертвой вот уже тридцать лет.

— Если вам настолько интереснее капризы богачей, чем тайны истории и красота природы, отвезу в одно место. Найдете там местных сплетников и приличную выпивку, — гид обиженно надулся, и только заметно повеселевший клиент и щедрые чаевые примирили островитянина с вышедшими из-под контроля планами по обдиранию бестолкового туриста.

*

— Пожалуй, это пиво с лучшим видом за всю мою жизнь, — Бастиан смотрел на лагуну сквозь наполовину опустошенный бокал. Сидящий рядом на скамье местный согласно кивнул:

— С большой земли за этим и едут. За видами и покоем.

— Ищут уединения, — поддержал Бас и как бы между делом ввернул, — или прячутся с глаз подальше, как чудаковатый нувориш в доме на вулкане.

Убежище загадочного богача было у местных одной из любимых тем. За час активных возлияний в питейных заведениях от барменов и завсегдатаев доктор Керн узнал немало, но по большей части информация была бестолковая и повторяющаяся — про дом из стекла и камня, больную жену и золото третьего рейха. Точно кто-то заложил в сознание рассказчиков одну историю, заставляя переделывать ее на свой лад, но скрывая главную суть. Сидящий рядом Криштиан откровенничать не спешил, хотя вездесущие сплетники уверяли — добродушный бородач с обветренным загорелым лицом, точно переместившийся в настоящее с борта китобойного судна, знает больше всех на острове. Две женщины из его семьи работали сиделками в загадочном особняке. Сперва, покойная уже несколько лет как жена, затем дочь, спешно покинувшая архипелаг как раз накануне прибытия Керна. Последняя не только побывала в особняке сиделкой, но еще и замутила роман с одним из охранников, и, если верить слухам, одновременно с ним и получила расчет. В качестве причины увольнения любители перемывать чужие кости единогласно сходились на страстном совокуплении в неположенном месте. Где именно — версии расходились. Одни с пеной у рта доказывали, что влюбленные предались пороку прямо в господской спальне, другие рьяно качали головами, заявляя, что разврат происходил на посту охраны перед мониторами видеонаблюдения. Были и те, кто скептически кривился и со знанием дела укладывал парочку на кровать к больной графине. К вечеру Бастиан окончательно убедился — несмотря на кучу разговоров, никто из местных толком ничего не знает о происходящем. Уверенным можно было быть только в одном — третий день старый отец сбежавшей с охранником медсестры не вылезал из прибрежных баров, в редкие моменты трезвости и просветления жалуясь на одиночество и тоску.

— С жиру он бесится, а не уединения ищет. Народ меняет как перчатки! — собеседник раздраженно дернулся, расплескивая пиво. — Три года девочка работала без единого нарекания, а Хорхе на хорошем счету лет десять числился. В один миг обоих вышвырнул, как ненужные тряпки. Поглядим, где он в этой дыре еще такую найдет — моя Элиса в Штатах училась, потом весь мир с «Врачами без границ» объехала. А сюда вернулась только из-за меня. Переживала, как я после смерти ее матери один справлюсь… — горечь слов мужчина запил щедрым глотком.