Город наполнен жизнью.

Его взгляд нашёл большегрудую светлокожую девушку, которая надменно смотрела на нескольких мужчин, которые очевидно пресмыкались пред ней. Красавица была уверенной и равнодушной. С таким же видом смотрят на нищих, которые сидят перед храмом с поднятыми ладонями, будто бы подставляя их под дождь.

Несколько жёстких слов и троицу уводят появившиеся за её спины люди с закрытыми тканью лицами.

Она была лишена сострадания и всегда даровала свою милость столь избирательно, как скряга-купец золото. На тех, кто сновал мимо неё, жалких теней, она не смотрела.

Мужчина, прошедший долгий путь, взглянул на неё и увидел, как за тысячу триста сорок шесть лет до сегодняшнего дня, варвар из Тразца изнасиловал женщину в Землях Великой Прерии. В дальнейшем ей не хватило мужества совершить самоубийство по местным законам, отчего она бежала из семьи и страны, опасаясь, что родичи «помогут» ей поддержать обычай. Добравшись до порта и кораблём доплыв до Кашмира, она родила сына возле деревень, которые позднее стали городом Лунсо.

И теперь мужчина видел его далёкого потомка. Изменённую женщину с бумажным взглядом старухи. Каждый её год был изучен новым взглядом. Мужчина уверенно пошёл навстречу двигаясь в пересечении линий, между взглядами её охраны, проходя так, что до последнего оставался незамеченным и встал перед ней, словно внезапно вырос из-под земли.

Глаза Фиры на миг обратились страхом, но прежде чем она что-то сказала, мужчина рухнул на колени, опустившись на землю. Сильные руки потянулись к её запястью, приблизили его к себе. Невидимые губы прижались к её горячей ладони. Он почуял запах меди и кожи.

Страх обратился удивлением, а потом пониманием. Поздно спохватившаяся охрана была остановлена движением плеч.

— Я знаю, кто ты, — едва слышно прошептала она слова, которые произносила сотни тысяч раз в памяти мужчины.

Её сердце билось стремительно и резко. Стучало, как кузнечный молот, но ускоренный в сотню раз. Пульсировала кровь, текла быстро, как горная река.

— Посланник, — ответил мужчина. — Я жив и хожу по земле. Дышу и вижу.

Фира по-старчески склонила голову. Её душа, несгибаемая, полная жестокости и отчаянных решений теперь трепетала, словно птица, попавшая в клетку.

— Одна кровь, — произнесла «Святая мать». — Посланник Аммы.

Рука женщины дёрнулась вперёд, но так и не дотронулись до его щеки, заскользила в считанных миллиметрах, как по стеклу. Из глаз мужчины потекли слёзы.

Плач по забытой жизни.

— Ты так красив… — сказала Фира. — Благословлён ею…

Богиней красоты.

Плач по тому, что пришло вместо старой жизни.

— Мне нужен «Обрыватель», — произнёс он. — А потом корабль в Таскол.

Милена Мирадель, взгляд со стороны

Императрица небрежным взмахом руки отпустила пятерых солдат, охраняющих коридор, а потом, дождавшись, пока они с поклоном покинут помещение, оглядела богато уставленный интерьер и остановила взгляд на выпотрошенном стражнике, кровавой кучей лежащего возле массивных дверей.

Милена не поленилась самолично прийти в отдельные гостевые апартаменты дворцового комплекса, которые были расположены внутри огромной, огороженной территории Ороз-Хора. Женщина даже помнила тот момент, когда это величественное крыло перестраивалось, чтобы была возможность своевременно принять и содержать всех важных посетителей, которые по той или иной причине приезжали к ней на встречу и вынуждены были тут остановиться.

Конечно же часть людей решала отправиться в город и поселиться в какой-нибудь таверне, но большинство почитало за честь пожить хоть не во дворце, но хотя бы на его территории. К тому же, эти помещения немногим уступали самому дворцу, изобилуя богатым убранством, стражей, артефактами и слугами.

Мрамор для величественного здания привезли из подгорных каменоломен Восьми Вечных — горной гряды, отделяющей территорию герцога Севера, Вентуриоса Мираделя, от остальной территории Малой Гаодии. Из этого мрамора вырезали огромные панно, каждое из которых изображало в барельефах героические эпизоды войн за объединение Империи. Все они были созданы по эскизам самого Налрала Алмерика, величайшего из ныне живущих архитекторов всей страны и исполнены лучшими императорскими каменотёсами.

Очередное подтверждение безграничной славы Дэсарандеса и несметных богатств столицы Империи.

Милена отвела взгляд. Повторно заходить в комнаты, где ранее проживала Хиделинда с личными слугами и наблюдать растерзанные трупы она не хотела. За свою жизнь Мирадель видела множество смертей. Возможно, больше любой другой женщины всей Империи, однако это свидетельствование не доставляло ей никакого удовольствия.

— Останемся тут, — бросила она Мариусу Дэбельбафу, министру разведки и шпионажа, а также Карсину Беза, высшему сиону и капитану её гвардии. Оба кивнули. Дэбельбаф при этом, как обычно, прошёлся липким взглядом вокруг её фигуры, Беза же мрачно скрестил руки на груди. Гвардеец демонстрировал полную противоположность министру и мог, когда надо, смотреть решительно и твёрдо.

«Слишком решительно», — мелькнула мысль в голове Милены. У императрицы сложилось ощущение, будто Карсин постоянно что-то требовал, хоть и сам не знал, чего именно. Отпрыск богатого графского рода, имеющего общие корни как с Орафалом, там и с Коспериосом, он имел обыкновение демонстрировать ей свой снисходительный интерес, а поведение едва держалось на грани приличий. Мужчина мог подойти к Мирадель чрезмерно близко, допустить в тон оттенки фамильярности или чему-то улыбаться, глядя на свою госпожу.

Как известно каждому, облечённому властью, единственное, что пугает больше сомнений в глазах своего телохранителя — это отсутствие там сомнений. Тот кто уверен в себе настолько, что считает непогрешимым, способен на что угодно.

Ожидание было недолгим. Вскоре подошёл ещё один человек, которого Милена ждала поболее прочих: Киан Силакви. Высший жрец огибал засохшие пятна крови, быстро уменьшая расстояние между собой и императрицей. Сегодня мужчина предпочёл строгий и максимально удобный стиль одежды, не став утруждать себя ни плащом, ни туникой, ни какими-либо регалиями или украшениями. На самом деле, его форма напоминала военную, в которой предпочитали передвигаться те же сионы: плотный мундир, что облегал его мускулистую грудь, сильные руки и широкие плечи, которые неизменно вызывали у женщин инстинктивное желание к ним прильнуть.

Мирадель, глядя на него, впервые осознала, что почтение и страх, который к высшему жрецу проявляют другие люди, мог быть связан не только с положением Киана, но также и с его физической силой. С учётом же многочисленных доработок от искусных целителей и алхимиков, этот человек без особых усилий, голыми руками, мог ломать чужие шеи.

Карсин Беза, едва завидев Силакви, тут же склонился в поклоне. Дэбельбаф ограничился кивком, как равный равному, но тем самым скорее нарушил негласный дворцовый церемониал, чем исполнил его. Положение Киана было куда как выше, ведь кроме возможности принимать участие в заседаниях, он, ни много ни мало, руководил всей паствой Империи Пяти Солнц. Миллионы фанатичных прихожан в прямом смысле слова молились не только Хоресу и Дэсарандесу, но и одному скромному высшему жрецу.

Силакви кивнул в ответ, не пожелав тратить время на столь мелочный укол. Вместо этого он приблизился к императрице.

— Прибыл сразу, как только узнал, — произнёс он.

Киан во время нахождения в столице (периодически он посещал другие города и даже колонии) предпочитал проживать не во дворце, а в отдельном, храмовом комплексе, на Аллее Жрецов. Это было сделано специально, чтобы подчеркнуть разграничения между политической и духовной властью, хоть по сути, в Империи оно было одним и тем же.

— Знала, что ты меня не оставишь, — слабо улыбнулась Милена.

— Император?.. — выгнул он бровь.

— Вернулся к армии обратно, — женщина не смогла убрать недовольство из голоса. — Незадолго до этого… происшествия, он телепортировался при помощи ультимы того колдуна.