– Да, знаете, при движении рук футболка натянулась на плечах, мне он показался просто скелетом.

– Образно…

– Я так понимаю, в лесу вы его не нашли?

– Собака след не взяла, но вдоль берега примят камыш – мужчина грамотно ушел по воде. Потом в одном месте якобы свернул в лес, но, по факту, вернулся по своим же следам на берег. И, возможно, вдоль берега добрался до мостков, которые находятся в поселке Камышовка. Расстояние отсюда – около трех километров. Там он мог поймать попутку в город или еще куда-нибудь: до самого поселка от мостков пешком далековато, а трасса – рядом. Да и понятно, что не было у него желания встречаться с людьми.

– Упустили…

– Его поимка – дело времени. Интересно другое – убийство произошло не на берегу.

– Как?!

– Он задушил жертву сразу за оградой отеля, там, где мусорные баки. Это место плотно скрыто кустами акации. Вы не заметили, а на тропе явно видны следы волочения тела. Вы, Марья Семеновна, похоже, помешали преступнику окончательно избавиться от трупа – наверняка он собирался скинуть его в озеро. Благодарите своего ангела-хранителя, что мужик удрал, а не накинулся на вас.

– Ну… не факт, что он смог бы мне что-то сделать! Я на пробежках в кармане всегда ношу газовый баллончик.

– Похвально! Что ж, благодарю за помощь следствию, Марья Семеновна, – Москвин выключил диктофон.

– Не за что.

– Возьмите мою визитку. Если вспомните еще что-то, что покажется важным, позвоните. Внизу – номер мобильного. Мне пора, – встал он с дивана.

– Подождите! А разве с Реутова сняты все подозрения?

– Дался вам этот… Реутов! Да не было его в списке подозреваемых с самого начала, Марья Семеновна! – воскликнул следователь с досадой, махнул рукой и направился к выходу.

– Может, зря? Совершить убийство он мог и не своими руками, – пробормотала я тихо, сама удивляясь упорству, с которым пыталась сделать из бывшего майора полиции преступника. Того, что он помог бежать Мельникову, простить я так и не смогла. Не убедили меня и его попытки оправдаться просьбой больной жены. Мол, не знал он, что этот подонок сотворил с Ванькой, а любимую жаль.

Это я еще не обо всем ему рассказала! От зеленки и йода я Ваньку отмыла, но смыть окончательно воспоминания о любовнике мне не удалось. Я обрывала сестру при первом же упоминании Дениса, быстро переводила тему, пыталась развеселить – благо школьных анекдотичных историй могла рассказать множество. Ванька раньше всегда смеялась в голос, но Мельников словно лишил ее чувства юмора начисто. Она стала обижаться на такие мелочи, которых раньше не замечала. И все больше погружалась в себя, что пугало меня до одури. Она стала избегать встреч со мной, не всегда отвечала на звонки. А потом втайне сделала аборт.

Это был шок – о беременности Ваньки я не знала. Я забрала ее из больницы только через две недели – срок был уже приличный, операция дала осложнения. Ванька, узнав, что в дальнейшем у нее могут быть проблемы с зачатием, впала в депрессию. Мой муж был в отъезде, я настояла, чтобы сестра на время поселилась у меня. Круглосуточно следить за ее состоянием я не имела возможности – работа. И очень боялась, что самое страшное может произойти, когда меня не будет дома.

Поделиться бедой я могла только с Иришкой и Лизой. Ириша, как медик, настаивала на посещении Ванькой психолога, даже добилась записи к какому-то супермодному психоаналитику в краевом центре. Эту идею сестра отмела сразу. Лиза, имеющая опыт жизни с абьюзером, успокаивала, что вся эта дурь, как она назвала любовь Ваньки к Мельникову, пройдет быстро, потому что, в отличие от меня, у сестры в характере есть стержень. О каком таком стержне идет речь, я смогла понять только в тот день, когда Ванька заявила, что ответила «да» на предложение Сикорского выйти за него замуж.

Мы чуть не стали врагами, когда я, не сдержавшись, рассмеялась, представив мою статную, рослую, с рыжей копной роскошных волос сестру рядом со щуплым, невысоким, лысоватым Леней. К тому же Сикорский был старше ее на одиннадцать лет! Я тут же обругала себя, что познакомила их совсем недавно у ворот школы, где меня ждала Ванька. Предвидеть, что ее может заинтересовать Сикорский, я не могла. Не учла еще одного – моя сестра обладала женской магией такой силы, что у мужиков шла кругом голова с первой же встречи. Так случилось и с Леней. Попав в поле обаяния Ваньки, он увяз по уши, полностью подчинившись ее влиянию. Подозреваю, что и предложение руки и сердца на третий день знакомства он сделал, сам не осознавая до конца, что творит. И даже мама Леонида, всемогущая Ада Серафимовна, отступила в бессилии. Сестра вытащила себя из депрессии самостоятельно, выбрав оригинальный способ – резко поменяв свой статус с «брошенки» на замужнюю даму.

Я же в тот момент никак не могла разобраться в своих отношениях с мужем. Вяло сопротивляясь все той же Лизе, понимала, что мы с Аркашей давно в тупике и страдаем оба. Поэтому его командировки становятся все более растянутыми во времени и все более опасными для жизни.

Я ждала его возвращения с Украины, но подозревала, что начать разговор о нас первой так и не смогу. Как не смогу и признаться даже себе, что в тайных мечтах уже допускаю рядом с собой другого мужчину. Правда, пока не обретшего конкретного образа и имени.

В номер я вернулась немного расстроенная.

Итак, Реутова майор оправдал окончательно, и причиной этого стало еще одно свершившееся преступление, жертву которого в озере обнаружила я. Москвин явно считал, что убийца один и тот же – возможно, мотив первого преступления следствию неизвестен, но он станет ясным, как только поймают удиравшего на лодке тощего мужика. Майор утверждает, что это дело времени. Думаю, убедить преступника чистосердечно признаться Москвин сможет. И картина станет четкой – хотя мужик и промазал, но жертва все равно скончалась. А тетку в пестром платье, которая, возможно, его видела, мужик убрал как свидетеля. Потопить тело не успел, спугнула его я. Как-то так. Дело раскрыто, все разъезжаются по своим домам, и… больше никто меня не кормит бутербродами и пирожными.

Следователь не сказал мне, могу ли я вернуться в город. Хотя при любом раскладе в выходные мне там делать нечего. И я решила продолжить свой отдых, хотя и изрядно подпорченный двумя преступлениями.

Догадываясь, что делать в этом райском лесном местечке нечего, развлекать меня никто не станет, я прихватила из дома книжку очень легкого содержания – детектив не детектив, но и не любовный роман тоже. С первых страниц, которые я успела прочесть в такси, когда ехала на торжество, стало ясно, что убийца – бывший любовник: роман начинался с описания бурной сцены ревности.

Я взяла книжку, коробку с оставшимися от пиршества с майором эклерами, которые упаковал мне официант, и отправилась на одну из площадок для отдыха – настил из инженерной доски, обнесенный низким забором из причудливо завитых металлических прутьев. Две лавки, установленные углом друг к другу, рядом столик и пара корзин для мусора – вполне достаточно для комфорта.

Освежив в памяти первые страницы романа, я перешла к второй главе. И тут же, даже не дочитав до конца абзац с описанием лежащего тела, отложила книгу в сторону. Простая мысль, пришедшая в голову, была навеяна именно сценой ревности из романа. Я подумала, что Москвин искал ревнивца среди знакомых Веры, но почему бы не заподозрить одну из поклонниц известного пианиста Никиты Тицианова? То, что стрелять могла женщина, подтверждал и тот факт, что все три выстрела, как сообщил майор, не достигли цели. Преступница, похоже, впервые взяла в руки оружие, выстрелила в состоянии аффекта. Даже если и готовилась заранее, то не просчитала пути отхода, и, вероятно, не была уверена, что у нее вообще будет возможность совершить задуманное.

Пока это были мои фантазии, но я подумала, что, озвучив их Москвину, могу помочь следствию. От звонка ему удерживало одно – я уже пыталась строить ничем не подтвержденные версии, за которые потом пришлось краснеть. Хотя следователь меня ни разу не оборвал, выслушал внимательно и даже поблагодарил за помощь.