Раздался щелчок.

— Алло?

— О, слава богу, Джонс… — я схватилась за барный стул, чтобы не упасть. — Я видела… Пожалуйста, скажи мне, что он в порядке. Пожалуйста… — зарыдала я. Меня охватило то самое чувство, будто я снова оказалась вне своего тела, как той ночью, когда отец сообщил мне о смерти Колтона. Каким-то образом я пережила то горе, но этого не вынесу.

— Джейм, я не могу сейчас говорить, — его голос дрожал от паники и ужаса.

— Пожалуйста! — я вцепилась в телефон. — Мне нужно знать, что с ним все в порядке.

Джонс судорожно вздохнул.

— Я знаю только одно — он жив. Спасатели никого не подпускают… но, черт возьми, Джейм… все очень плохо. Действительно плохо.

Комок застрял у меня в горле. «Жив» — не значит «в порядке». Он уже столько пережил. Я уже видела, как он чуть не умер у моих ног, его тело было повреждено сильнее, чем мое.

— Я не знаю, что делать, — голос Джонса каким-то образом успокоил меня. Я скучала по нему. Больше, чем осознавала. — Мне лететь обратно? Кажется, я должна быть там.

— Нет, Джейм. Оставайся там, где ты есть. Я позвоню, как только что-нибудь узнаю, ладно?

Я зажмурилась, не желая терять связь с Хантером. С его миром.

— Джейм?

— Да, — кивнула я, не сдерживая слезы, текущие по лицу. — Хорошо.

— Поговорим позже, — Джонс повесил трубку, а я осталась стоять, прижимая телефон к груди, глядя на телевизор и находясь за тысячи миль от того места, где было мое сердце.

Глава 10

Джеймерсон

Над горизонтом плыли облака, рассеивая свет мягкими красками. Золотой и оранжевый окрасили каменные стены моста Понте-Веккьо, пока я прогуливалась по мосту Санта-Тринита, вдыхая свежий утренний воздух. Внутри меня царила пустота, я не могла насладиться красотой рассвета. Город только начинал просыпаться, и я была почти одна. Так было всю ночь.

Я не могла уснуть, хотя усталость тяжким грузом давила на кости. Через несколько часов мне нужно быть в Галерее, но мысли лихорадочно рисовали ужасные сценарии. Я проверяла телефон каждые две минуты. Шесть часов отделяли меня от нынешнего времени Хантера, но я сомневалась, что там кто-то спит.

Джонс, почему ты мне не перезваниваешь? Я уже достаточно написала и позвонила, но ответа не было. Он знал, что я жду новостей.

Вернувшись с Сэмми в общежитие, я рассказала ей о своем прошлом с Хантером: авария, смерть Колтона, реабилитация, чтобы снова ходить, и вплоть до того, как я оставила его в Денвере. Большую часть времени она сидела с широко раскрытыми глазами и разинутым ртом, не в силах поверить всему, что со мной произошло. Только в три часа ночи она наконец уснула, но я чувствовала, как мое беспокойное хождение и вздохи мешали ей спать.

Тихие улицы Флоренции приняли меня в свои темные объятия. Пока город спал, я бродила по мощеным улочкам и мирным площадям. Продавец открыл свою стойку, и я, привлеченная манящим ароматом кофе, подошла к ней. Тепло коснулось моего холодного носа и окоченевших пальцев.

Пекарни распахнули свои двери, приветствуя первых смельчаков, решивших встретить утро так рано. От мысли о еде меня затошнило. В душе ворочалось противное чувство, от которого я не могла избавиться, чего-то, чего не хотела признавать даже мысленно. Тревога ударяла по моему терпению, заставляя меня временами ходить кругами. Ничего не помогало — ни ходьба, ни сидение, ничто.

Не в силах больше выносить это, я снова набрала номер, переходя обратно по мосту. Каждый неотвеченный звонок заставлял мое сердце падать в пятки. Наконец, линия щелкнула, и пульс подскочил у меня в горле. Голос Джонса был приглушенным, словно он закрыл микрофон рукой, а затем резко и четко прозвучал у меня в ухе:

— Привет, Джейм.

— О боже, Джонс… — слезы, которые я сдерживала всю ночь, хлынули из глаз. Его голос был моей единственной связующей нитью с Хантером. — Ты что-нибудь знаешь?

— Немного, — хрипло ответил он, звуча одновременно истощенным и борющимся за самообладание. — Хантер перенес операцию. Его состояние стабильно, но он в реанимации. Он в коме, и у него отек спинного мозга.

Я всхлипнула и прижала руку к груди.

— Он серьезно пострадал, Джейм, — сдавленно произнес Джонс, с трудом сдерживая рыдания. — По нему несколько раз проехали, а после придавили байками. Врачи в шоке, что он вообще выжил. Но они считают, что он снова сможет ходить.

По своему прошлому опыту я знала, что только время покажет, сможет ли он снова ходить. Отек должен сойти, прежде чем врачи скажут точный прогноз.

— Джонс… — это все, что я смогла выдавить из себя.

— Он жив, — прерывисто вздохнул Джонс. — Они надеются, что он поправится, но… — парень замолчал, сдавленный всхлип вырвался из его горла. — Он больше никогда не будет гонять. Его тело слишком много пережило за короткое время. Мне лично все равно, но ты же знаешь Хантера, Джейм… Это его сломит. Это был его мир.

Я часто заморгала, слезы потоком текли по моему лицу.

На заднем плане раздался приглушенный голос. Я поняла, что Джонс зажал микрофон рукой, но женский голос все равно прорвался:

— Это она?

— Криста, отойди, она волнуется.

— Дай мне телефон.

— Нет.

— Джонс, дай мне этот чертов телефон!

До моих ушей донеслись звуки борьбы, прежде чем голос Кристы прорезался сквозь динамик:

— Джейм, это Криста, — ее голос был твердый и непреклонный, как камень. — Будь добра, перестань звонить. Тебя больше нет в жизни Хантера. Тебе нужно перестать возвращаться в нее.

— Прости, что? — рявкнула я. — То, что мы расстались, не значит, что я перестала о нем заботиться.

— Его ждет долгий путь реаблитацции, а ты только ухудшишь ситуацию. Ты всегда так делала! Неужели ты не понимаешь? Поэтому прекрати… У Хантера все было хорошо. У нас все было хорошо. Он не твой. Рядом с ним его семья и друзья, и это все, что имеет значение. Мы поможем ему справиться с этим.

Слово «мы» в ее заявлении вонзилось мне в живот, словно кинжал.

— Если ты действительно заботишься о нем и любишь его так, как утверждаешь, то ты отпустишь его. Так будет лучше.

Яростные слова вертелись у меня на языке, но так и не слетели с губ. Эгоистка ли я? Может, ему и правда было лучше без единого напоминания обо мне в его жизни?

— Ты понимаешь, Джеймерсон? Я не пытаюсь быть стервой. Хантер — это все для нас. Для меня. Я хочу того, что лучше для него, — голос Кристы смягчился, дрогнув от эмоций. — Ты знаешь, что он жив, теперь мне нужно, чтобы ты отпустила его. Пожалуйста.

Как бы я ни ненавидела ее слова, я не чувствовала с ее стороны никакой злобы, а только твердую решимость защитить то, что у нее есть, то, что лучше для ее друга. А может быть, и для ее парня. Она никогда меня не любила и предупреждала, что если я сделаю ему больно, то она ответит мне тем же.

Она сдержала свое обещание.

И мне нужно было сдержать свое.

— Да, — это единственное слово раскололо меня на неподдающиеся восстановлению осколки. Я должна была дать Хантеру шанс на счастье. Я не могла встать у него на пути. — Хорошо. Прощай.

Щелчок. Звук того, как оборвалась последняя нить, связывающая меня с Хантером. Навсегда.

Затуманенным взглядом я прошла несколько метров. Остановилась. Прошла еще немного.

Словно лавина обрушилась на меня, мои колени опустились на тротуар, а легкие отчаянно жаждали воздуха. Но было невозможно сделать полный вдох, периферийное зрение потемнело. Горе и страх спровоцировали полномасштабную паническую атаку. Его нынешнее состояние вызвало поток воспоминаний о том, что мы пережили больше года назад. Словно мне суждено снова испытать те же душераздирающие муки, только на этот раз с другим братом. С тем, кого я любила каждой клеточкой своего существа.

Каждый раз, когда мне казалось, что я пережила кошмары аварии, что оправилась от любви к Хантеру, я осознавала, какой глупой на самом деле была. Воспоминания всего лишь затаились, ожидая момента, когда моя защита ослабнет. Я все еще так сильно любила его, но, любя, должна была отпустить. Он не был мне предназначен.