Нож вонзился в горло архиепископа, не дав вырваться даже предсмертному хрипу. Арбитр бесшумно опустил агонизирующее тело на толстый ковер, не став тратить время на формальное зачитывание приговора.

А псайкер тем временем столкнулся на лестнице с их целью. Девушка в робе Астра Телепатика торопливо спускалась по лестнице из башенки. Увидев Хьйорвата,она сходу выпалила:

- Я не знаю кто вы, но мне все равно, если вы заберете меня с этой планеты. Я готова сотрудничать.

Слышу-Твои-Слова размеренно кивнул.

- Хорошо, но я думаю вы понимаете, госпожа, что я обязан проверить чистоту ваших помыслов. Прошу вас не сопротивляться и раскрыть свой разум.

Касание разума астропата подтвердило ее искренность. Девушка была напугана происходящими событиями и раскладами на Таро, которые выпадали ей в процессе гадания. И действительно очень хотела покинуть планету.

Астропат, кажется, не замышляла ничего против, и все же Хьйор решил подстраховаться. Щедро зачерпнув силы в Имматериуме, вызвав всплеск Варпа,проявившийся кровавым дождем, он подавил волю девушки. И рухнул на колени скриком, наказанный за беспечность в обращении с Имматериумом. Вырвавшиеся из-под контроля энергии пронизали его тело, заставляя надетую броню наживо срастаться с плотью. Ячеистый плащ стал продолжением тела псайкера, его даже не второй, а первой кожей. Где-то неподалеку выругался Айзен, поскольку с такими спецэффектами вся скрытность полетела к чертям. Схватив в охапку астропата и отдав распоряжение гвардосу тащить уже не орущего, но еще не пришедшего в себя Хьорвата, Макклейн рванул к выходу со всех ног. По счастью, все разбудораженные обитатели дома были слишком ошарашены льющейся на головы кровью, чтобы своевременно отреагировать на вихрем пронесшихся аколитов. Проблемой едва не стали пробудившиеся псы, но обошлось.

В спринтерском темпе покинув улицу, Айзен остановился в более-менее укромном переулке и вызвал по воксу группу “Пси”.

***

Перевязав свои раны, тройка аколитов продолжила продвигаться вперед.

Демонические стражи, по всей видимости, остались позади, теперь перед ними развернулся запутанный лабиринт. Линда упоминала о нем, но подсказать путь прохода так и не смогла. Кортез пытался опираться на психическое чутье, чтобы удержать направление, Альке ломала голову, вспоминая все свои навыки следопыта, кровью и болью заработанные на карантинном диком мире, но тщетно. Лабиринт был не просто сложным, он был живым. Когда аколиты проходили очередную развилку, блоки коридоров за их спинами и далеко впереди, на грани видимости перестраивались, формируя новый узор и новый путь к цели. После долгих плутаний, бойцы даже начали сомневаться, что этот путь вообще есть, такая шутка была бы вполне в духе тзинчитского колдуна. На некоторых участках Дариэл заметил слабые потертости на стенах, как если бы кто-то шел по не такому ужширокому коридору с посохом за спиной, цепляя стены. Полоса была прерывистой, перескакивала с одной стены на другую, но оставалась различимой. По всей видимости, стены сдвигались не в таких уж широких пределах. И даже следуя за этими отметками, аколиты зашли в тупик. Осознав, что логика никак не помогает в этом странном извращенном месте, Дариэл, пожалуй, впервые в жизни решил ее отринуть, положившись на чутье. “Не думай, чувствуй. Позволь инстинкту вести тебя”, - говорила ему Мира не один раз натренировках. Правда, там речь шла о ритме боя, но… когда не помогает ничто другое, схватишься и за соломинку. Попросив товарищей немного подождать, он присел прямо на каменный пол, закрыл глаза и вознес молитву Богу-Императору. Успокоив мятущиеся мысли и запретив себе думать над выбором направления, стрелок поднялся и просто пошел вперед, сворачивая на развилках совершенно инстинктивно.

- Ты… знаешь дорогу? - обеспокоенно спросила Альке, пытавшаяся разобраться, на что ориентируется стрелок, но не преуспевшая в этом.

- Не уверен, но мы все равно заблудились, так какая теперь разница?

Дариэл действительно ощущал странное в нынешней ситуации спокойствие, не фатализм обреченного, но внутреннюю гармонию и покой. Большую часть пути аколиты действительно проходили вдоль отметин на стенах, но в некоторых местах Дариэл неожиданно сворачивал совсем не туда, куда вели борозды. И угадывал, вскоре на новом пути им вновь попадались следы.На самом деле лабиринт оказался не таким уж большим по площади, так что до его центра слуги Трона дошли довольно быстро. Просторная круглая комната, стены которой были покрыты все той же кристаллической коркой, была пуста. Лишь в центре разместилась крупная, чуть мерцающая в такт ощущаемому в пси сердцебиению, кристаллическая глыба, напоминающая подобие хрустального саркофага с изрядно ссохшейся фигурой внутри.

Настоящее тело Гаруспика.

В руках он сжимал чашу. На вид в точности как та, что сейчас лежала в ящике за спиной Альке, но меньше. Аккурат обычного размера для предметов соответствующего назначения. При ближайшем рассмотрении, глыба оказалась не кристаллом, а псионическим льдом, который не таял за счет подпитки психической энергией изнутри.

Кортезу пришлось немало поднапрячься, чтобы вспомнить подходящие инструменты из оккультики, куда чаще пригождались фигуры, отсекающие канал извне или не позволяющие чему-то вырваться изнутри. Здесь же нужно было заморочиться. Тем не менее, он вспомнил. По его указаниям и наброскам стрелок своим мечом высекал во льду сложные фигуры и руны, под которыми свечение тускнело. На свое счастье, Дариэл не знал, насколько важна точность при начертании. Пожалуй, будь он знаком с последствиями ошибок, его рука не была бы столь тверда. Когда были соединены последние линии, раздалось тихое потрескивание.

Свечение потускнело и монолитный кристалл льда пошел мелкими трещинами. Несколько ударов - и наметившиеся изъяны расширились, зазмеились уже глубокие трещины, и ледяная броня, защищавшая останки, рассыпалась крупными кусками. Мумифицированное практически тело зашевелилось, начало подниматься, но Дариэл одним точным ударом обезглавил беспокойного мертвеца.

Весь комплекс подземелий вздрогнул. Осыпалась песком настоящая чаша, начали опадать хлопьями кристаллы со стен, по полу прокатилась дрожь, сопровождаемая тяжелым стоном древних конструкций, внезапно потерявших псионическую поддержку.

Аколиты, торопливо заменив уже явно бесполезный макет чаши на более ценную голову колдуна, бросились прочь из разрушающегося подземелья.

Лабиринт был мертв, и без постоянных изменений, пройти его оказалось куда проще. Лифт дергался, чудовищно скрипел, но все же успел вывезти группу к уровню с лабораторией. Там в дверях, на самой границе отведенного ей пространства, их встречала знакомая старушка. Опустившись на колени, Линда ждала обещанного. За ее спиной можно было видеть разгромленную в хлам лабораторию. Все механизмы и колбы были разбиты, материалы уничтожены, цилиндр с Кардиналом превратился вгруду обломков, а кукла разрублена на куски.

Кортез благодарственно кивнул - женщина сэкономила им немало времени, проведя зачистку самостоятельно. Дариэл протянул командиру катану.

- Так… будет правильно, - сказал он.

Острый клинок подарил младшей жене Гаруспика милость Императора быстро и безболезненно.

И снова стремительный бег по пляшущему под ногами полу, среди осыпающихся камней. Почти не останавливаясь, аколиты разрезали путы оставленных в крипте монашек, если будет на то воля Бога-Императора, девчонки успеют покинуть содрогающееся здание.

Они успели. Кафоликон за их спинами просел, когда сложились все девять уровней подземелья Гаруспика, но выстоял.

В городе тем временем царил хаос. Кто с кем воюет было решительно непонятно, щедро лилась кровь, но до поры до времени три затерявшиеся в тенях храмового сада фигуры не интересовали никого. Кортез перевел дыхание и вышел на связь.

***

Окончательно придя в себя после внепланового ослепления, Виктус, при всем своем нежелании оставаться здесь, был вынужден согласиться, что лабораторию зачистить надо. Механикус из ящика, и без того подозревавший, к кому в руки он попал, а позже определенно услышавший в переговорах аколитов слова “господин Инквизитор”, забился в темный угол и пытался мимикрировать под оборудование. Но когда встал вопрос о том, куда именно аколитам придется соваться, о нем вспомнили.