Это… смущало. И еще обладающих пси-чутьем беспокоило едва заметное нарастающее напряжение неестественно спокойного здесь варпа, какие бывают перед большими ритуалами. Или естественными, но катастрофичными волнениями. И когда началась проповедь, это напряжение стало очень, очень ощутимым. Формально – это была отличная, вдохновляющая, хоть и не выдающаяся по своему содержанию речь. Кардинал не сказал ни слова о святом или каких-нибудь ожидаемых событиях, речь касалась только текущего празднования и обычных для Имперского Кредо догматов.

Но варп… от Кардинала расходились колебания, заставлявшие чувствовать острее каждое слово, ощущать мурашки на коже и благодать, поднимающуюся из глубин души. Легкое, очень легкое касание, самую малость меняющее восприятие. Практически не ощущаемое аколитами, и куда сильнее цепляющее местных, за счет татуировок слез, которые имели все Плакальщики. Любопытно, что кардинал был центром этого всего, но не был причиной.

В кульминационный момент проповеди все прихожане запрокинули головы, устремляя взгляд вверх, и аколиты последовали их примеру просто чтобы не выделяться.

Мира не знала, как остальные, а вот она чертыхнулась. Они тут провели по меньшей мере четыре часа и только сейчас ее взгляд уперся в совершенно нехарактерный для имперских храмов потолок. Здесь не было сюжетных картин, только сложная завораживающая сине-золотая вязь, напоминавшая то ли облачное небо, то ли морские течения. Информации было много, но ее еще предстояло обработать, систематизировать, поделиться наблюдениями, загрузить в общую сеть, поддерживаемую дата-планшетами, и выполнить прочую рутинную работу.

Поэтому еще немного пошатавшись, обломавшись с просьбами о встрече с кардиналом и напросившись на аудиенцию с архиепископом в качестве утешения, аколиты вернулись в точки расположения. Кроме Хьйорварта, которому предстояла еще поездка в администратум, искать следы псайкера, потершего кому-то память.

Группа Виктуса по возвращении нашла техножреца за работой. Вокруг него громоздились обе книги, пепельница (!), куча листов с заметками и фрагментами вязи и, кажется, даже попахивающий алкоголем стакан. Габриэль отмахивался от вопросов и слал всех нахер, так что его оставили в покое. Хотя теперь аколиты могли, сопоставив, увидеть, как вязь буквицы походит на потолочную роспись храма. Только через пару часов техножрец победно взмахнул листком с переводом, и неожиданно для всех заявил:

- Мне надо выпить. Этот язык совершенно безумен.

А потом начался мозговой штурм. Разрозненные кусочки головоломки один за одним становились на место, открывая глобальную картину.

Пугающую картину.

Издавна местные жители наносили себе особые психоактивные татуировки, и это до сих пор было частью ритуалов Плакальщиков. Эти тату служили приемниками усиливающих экзальтацию вибраций, и передатчиками, отправляющих энергию в узор-аккумулятор на потолке, детище незнакомой школы оккультики, хоть и определенно человеческой. В узор буквицы, которая тщательно перерисовывалась с самого первого издания, якобы увидевшего свет еще при жизни Гаруспика, было вплетено предсказание о том, что Странник, ищущий Истину, встретится с ней, когда он и те, кто идет за ним прибудут в Город-Башен-Чья-Высота-Меньше-их-Ширины.

Порывшись впамяти, техножрец припомнил, что такое упоминание в некоторых еретических текстах относилось к городу Вельклир, где-то во владениях Хаоса. Кортез по связи рассказал легенду о сине-золотом корабле «Искатели Истины», который можно встретить вузком проливе между Каликсис и Коронусом, меж двух штормов.

- Не предсказание, - севшим голосом сказала Кадис. – Если ты делаешь пророчество, а потом вписываешь его в каждую копию святой для населения книги, в оккультные узоры, делаешь частью ритуалов… то ты не предсказываешь судьбу, а плетешь ее.

Аколиты замолчали. Это одно неосторожно оброненное слово поставило жирную точку во всех рассуждениях.

- Архитектор*, - наконец, мрачно озвучил техножрец, опрокидывая в себя стакан амасека. В другое время вид механикуса, снявшего респиратор мог сам по себе вызвать нездоровое оживление, а уж пьющий адепт Бога-Машины и вовсе стал бы шокирующим зрелищем, но сейчас определенно было не до того. Ритуал, в который была вовлечена вся планета, замаскированный под вполне официальный культ Имперского Кредо, и явно подходивший к своему завершению.

Это было… плохо.

*Тзинч, демонический Архитектор Судеб, конечно. Кто же еще?

- А представляете… если бы шеф сам прибыл расследовать? – озвучил кто-то назойливо скребущуюся в сознание мысль.

- Явление святого зарядит фигуру полностью, даже с лихвой, - отрешенно ответил Виктус. – Этого вполне хватит, чтобы не просто отправить планету в Варп, но еще и по конкретному адресу. Если, конечно, мы правильно понимаем… текст, - он указал на листок с переводом. – Хотя я не думаю, что весь замысел строился только на этом. Получилось бы, конечно, красиво… но ненадежно. У них должен быть свой…Гаруспик.

- Отлично, - голос Миры был мрачен. – Нам надо наебать наебаторов и убить святого. Обычный день в Инквизиции, чо.

***

Администратум пребывал в таком же упадке и запустении, что и посадочная площадка. Без привычных по другим мирам очередей, с пробивающейся сквозь покрытие дороги и плаца перед зданием, травой, он казался почти мертвым. На посадочной площадке неподалеку грустно жалась к земле потрепанная и начинающая ржаветь Валькирия под охраной бородача из Фратер Милиша. Сложно было сказать, когда она в последний раз поднималась в небеса, и сможет ли однажды стать на крыло вновь.

- Простите, добрый брат, а я еще могу застать представителя Адептус Арбитрес? – вежливо поинтересовался псайкер у охранника.

- Да здесь он завсегда. И днюет, и ночует… На второй этаж пройдете и увидите дверь. Только… уж не знаю, примет ли. С самого утра… - бородач выразительно почесал шею, - и сталбыть в гостя и бутылкой швырнуть может, если особенно не в духе.

- Спасибо, я рискну. Буду надеяться на его доброе расположение. Или свою способность уклониться от посуды.

Приемный зал встретил гулкой пустотой и закрытыми уже, хоть солнце еще и не коснулось горизонта, окнами приема граждан. Таким же тихим и безлюдным был и второй этаж. Легкое, почти невесомое касание пси подсказало, что арбитр на месте, но крепко спит. Хьйорват беззвучно проскользнул в кабинет, благо дверь не скрипнула на петлях, и оглядел судью.

Когда-то крепкий и волевой мужчина переживал явно не лучшие времена. Судя по одутловатости лица и лиловым мешкам под глазами, та батарея пустых бутылок, что виднелась в комнате, была его обычным времяпрепровождением. Псайкер коснулся мыслей спящего. Тягостный и непримечательный сон, навеянный алкоголем, его не заинтересовал, а вот глубже были следы вмешательства в память.

Кивнув самому себе, Хьйор осторожно разбудил арбитра, не забыв внушить расположение к себе и желание отвечать на все вопросы. К сожалению, восстановить стертый кусок памяти не представлялось возможным, но вот узнать, кто приходил – вполне. И действительно, арбитр припомнил.

- Такая красииивая женщина с золотыми волосами и огромными сиии… гм…синими глазами, - тут арбитр вспомнил, что он все же слуга закона, встрепенулся, и сухо, четко доложил: - Блондинка, глаза голубые, лет тридцати на вид, в робе адептус Астра Телепатика, с соответствующим значком. Интересовалась расписанием кораблей и сменой дежурств Арбитрата, зачем, правда, непонятно. Провела здесь часа три.

Уже выходя, Хьйор снова окликнул охранника старенькой Валькирии.

- Добрый брат, судья рассказал мне о визите женщины к нему недавно. Была ли она? А то я не уверен, что он не увидел ее на дне бутылки. Мужик хохотнул, но подтвердил. Дескать, была такая, минут сорок провела у арбитра. А прикатила на дорогущей повозке, не иначе как от самого космопорта взятой. Хьйор поблагодарил представителя Фратер Милиша и отправился к своим. С этой информацией уже можно было работать.