— Почему? — прошептал Ияр, не веря в реальность. — Что именно он сделал?

Ннамди закашлялся, кровь выступила у него на губах.

— Приказ… — продолжил он, его голос становился все слабее. — Он мешал… хотел выйти из братства…

— Ясно…

— Ты должен понять, Ияр, — выдавил из себя Ннамди, его голос стал едва слышным. — Мы все связаны… По нашим жилам течет… одна кровь…. Ты должен завершить дело отца. — прохрипел Ннамди. Ияр почувствовал, как его сердце сжалось от этих слов, но не из-за сожаления. Гнев закипал внутри него, усиливаясь с каждым словом Ннамди. — Разыщи реликвию, — продолжал он. — Хаакон — единственный…

Боль пронзила Ннамди, и он стиснул зубы на мгновение.

— Ияр, — прошептал он немного погодя, его голос был почти неслышен. — Ты должен завершить это. Ты — единственный, кто может.

Юноша посмотрел на медальон в своих руках, чувствуя, что этот маленький предмет связан с трагедией его семьи и его собственной судьбой. Наконец все сошлось воедино, наконец история открылась ему, и теперь он точно знаел, что отец не бросил его. Теперь он был полностью уверен, что его отец не был алчным или самонадеянным. Он сделал все так, как должен был. Ияр стоял перед выбором. Он сомневался весь путь сюда, но сейчас он был преисполнен решимости поступить правильно.

Ннамди захрипел, пытаясь говорить дальше.

— Хаакон — единственный, кто может принести мир. Нам пришлось убить служителей… они были на пути… Хаакон нуждается в своей утраченной силе… Равновесие. Ты должен…

Но Ияр прервал его.

— Да, я должен. Я должен завершить дело… отца, — сказал он ровным голосом.

Ияр встал, спокойно взял меч Ннамди и пошел прочь. Ннамди продолжил что-то бормотать себе под нос, но его голос становился всё слабее. Ияр уже не слушал. Он развернулся и стал пробираться через завалы к саркофагу, оставляя Ннамди умирать среди камней. Его шаги эхом разносились по пустым коридорам, и он чувствовал, как желание закончить все переполняет его.

Когда он пробрался к своей цели, то обнаружил саркофаг разбитым. Внутри него лежали останки древнего человека. Это была последняя оболочка Хаакона. Воздух в саркофаге был пропитан запахом старости и разложения, смешанным с едва уловимым ароматом древних благовоний. Этот запах вызывал отвращение и страх, напоминая о бренности человеческой жизни. Тело было иссохшим. Оно мумифицировалось естественным образом. Кожа, темная и сморщенная, плотно обтягивала кости, придавая покойному устрашающий вид. Череп, с пустыми глазницами, смотрел ввысь, словно застыл в вечном молчаливом крике. Лицо, также иссохшее и изуродованное временем, было покрыто тонкими трещинами, которые словно паутина оплели его.

Руки мумии лежали на груди, скрещенные в жесте покоя или защиты. Пальцы, тонкие и костлявые, были скрюченными, как у старца, прожившего долгую и трудную жизнь. Одежда, когда-то богато украшенная, превратилась в труху, оставив лишь несколько кусочков ткани, прилипших к телу. Вокруг мумии лежали остатки древних украшений — бронзовые браслеты на запястьях, полустертые символы на груди и несколько осколков керамики. Эти предметы, покрытые вечной пылью, были немыми свидетелями прошлого величия и мистических ритуалов. Ничего ценного Ияр не обнаружил. О какой реликвии тогда говорил Ннамди?

Ияр осмотрелся. Голос Ннамди уже угас — стало ясно, что он умер. Ияр ничего не почувствовал в тот момент. Его беспокоила только тьма вокруг и неясность, что делать дальше. Наконец, когда пыль после разрушений осела, он смог разглядеть в дальнем углу комнаты проход, зияющий черным пятном в полумраке склепа. Ияр направился туда, в надежде найти что-то важное.

Когда он углубился в тесный коридор, то обнаружил, что разрушения не коснулись того места. Это было удивительным, беря во внимание, что трясся весь склеп. Стены были гладкими, прохладными на ощупь, и казалось, что они слегка светились в полумраке. Тонкие резные узоры, почти незаметные в слабом свете, покрывали поверхности, создавая иллюзию движения. Пол был устлан старыми плитами, на которых виднелись символы и надписи на древнем языке, многие из которых были стерты временем. Тишина в коридоре была все такой же оглушающей, и только шаги Ияра разносились эхом по длинному проходу. Воздух был прохладным и затхлым, а мраморные стены отражали тусклый свет, придавая всему окружению призрачный вид. Ияр двигался осторожно, держа меч наготове, чувствуя, что каждая тень может скрывать опасность.

Наконец, коридор привел его в еще один зал, освещенный зловещим зеленым светом. Свет исходил от странных кристаллов, врезанных в стены и потолок. Атмосфера таинственности и страха окутывала сознание. В центре зала стояли массивные столбы, украшенные резьбой.

Ияр подошел к ряду скрижалей, установленных на подставках вдоль стен. Удивительно, но что-то необъяснимое было в этих скрижалях. Неясные иероглифы открывались Ияру, словно ясные картины. Он внимательно изучал их, читая выгравированные на них надписи и изображения. История Танабрийского царства раскрывалась перед ним, каждая сцена повествовала о величии и падении Бога-Царя Хаакона.

Хаакон, как оказалось, «менял» тела. Его дух вселялся в избранных и использовал их как оболочки, пока не случилось великое восстание против его правления. Люди восстали, и Хаакон был свергнут. Его реликвию — кровавый алмаз, похоронили вместе с ним в Белом Склепе, запечатав магическим замком и защитив ловушками. Некоторые члены братства искали камень, но им не удалось достичь цели.

Когда Ияр подошел ближе к алтарю в центре зала, он увидел камень. Он был удивительно простым, но в то же время притягательным. Изящные грани его выглядели древними и величественными. В глубине прозрачного минерала чуть заметно сияла красная сердцевина. Ияр не мог отвести глаз. Он чувствовал, что в нем заключена невероятная сила… древняя и опасная.

Ияр решил, что оставлять камень здесь теперь было нельзя. Он не знал, как избавиться от него, но точно был уверен, что иллирийцы не должны были его найти. Он обернул камень тканью и положил в свою сумку.

Внезапно позади него послышались шаги. Ияр обернулся и в полумраке увидел приближающийся факел. Это был Мар — видимо, последний из чужеземцев, кто выжил в этом походе. Он чуть заметно хромал, но шел уверенно.

— Отдай мне камень! — приказал он.

Ияр сначала промолчал, но потом наконец почувствовал в себе неистовую уверенность. Он вдруг решил, что настал момент, когда он не может отступить и ему предстоит сразиться с наступающим противником, и потому сказал:

— Нет. Если ты хочешь получить камень, тебе придется убить меня.

— Дурак! Ты же не думаешь, что так просто уйдешь отсюда с нашей реликвией, — произнес Мар, обнажая меч. Ияр выхватил меч. Его сердце билось как безумное, и он знал, что схватка будет неравной. Мар был опытным воином, а Ияр всего лишь пастухом.

Мар атаковал первым, нанося быстрые и точные удары. Ияр, едва успевая отражать их, чувствовал, как силы покидают его. Каждый удар Мара был похож то, как молот бьет по наковальне, и Ияру приходилось напрягаться до предела, чтобы не быть пораженным.

— Ты слабак, — кричал Мар, продолжая атаку. — Ты не достоин даже погибнуть от моей руки.

Ияр попытался контратаковать, но Мар легко парировал его удары. В какой-то момент Мар сделал резкий выпад и выбил меч из рук Ияра. Оружие звякнуло, ударившись о каменный пол, и откатилось в сторону. Мар захохотал, его смех был полон презрения и злобы.

— Жалкий пастух, — проговорил он, подходя ближе. — Думаешь, ты сможешь противостоять мне?

Мар схватил Ияра за горло и начал душить. Воздух мгновенно стал дефицитом, и Ияр почувствовал, как силы покидают его. В отчаянии он начал шарить рукой, надеясь найти хоть что-то, чем можно защититься. Его пальцы нащупали что-то острое — это был кинжал из храма.

Собрав последние силы, Ияр схватил кинжал и вонзил его в голову Мара. Мар вскрикнул от боли и на мгновение ослабил хватку. Ияр воспользовался моментом и снова ударил его, еще и еще раз, нанося удары с бешеной яростью. Мар вопил от боли, его лицо исказилось от страдания, но Ияр не останавливался.