— Я убил их, — повторял он про себя, осознавая весь ужас своего поступка. — Я убил их…

Ияр запаниковал. Он не думал, что испытает такого ужаса от того, что сделал. Он прижался к скале и не мог пошевелиться. Через некоторое время к нему вернулся Ннамди.

— Что случилось? — крикнул он с расстояния.

Ияр не мог ответить. Он смотрел вниз, пытаясь найти глазами погибших, но пот и слезы смешавшись попадали в глаза и размывали все окружение.

— Что случилось⁈ — властно повторил Ннамди.

— Они сорвались! — наконец ответил Ияр.

Ннамди посмотрел вниз, а затем перевел взгляд на Ияра. Ияр не знал, что делать, если Ннамди догадается, что это его рук дела. Но, к счастью, Ннамди решил, что это был несчастный случай. Он не мог осмотреть веревку с расстояния как следует и не поверил, что Ияр мог натворить такое, потому лишь сказал:

— Идем, мы уже дошли до конца уступа.

Ияр молчал все оставшееся время. Он испытывал боль и ненависть. Ненависть к Ннамди и Мару, потому что именно их действия подтолкнули его совершить это злодеяние.

Вскоре отряд встал перед массивными вратами гробницы. Врата были вырезаны из твердого камня, каждая створка высотой в несколько саженей, покрытая древними резными символами и узорами, рассказывающими истории давно забытых времен. Символы были вырезаны с такой точностью и с таким числом деталей, что рябило в глазах. Линии, переплетаясь в сложные узоры, которые гипнотизировали взгляд.

В центре ворот находился огромный барельеф, изображающий мифическую сцену: бога-царя, восседающего на троне, окруженного поклоняющимися ему существами. Они одновременно боялись и благоговели, а вокруг них витали духи, изображенные в виде плавных линий и кругов. Эти резные изображения были украшены инкрустацией из драгоценных камней, которые блестели в свете факелов, добавляя мистическую атмосферу к этому древнему месту.

Поднявшись к вратам, Ннамди вытащил ключи из своей сумки. Ключи были массивными и древними на вид, с искусно вырезанными рукоятями, украшенными символами, похожими на те, что были на воротах. С небольшой задержкой, как будто бы проверяя правильность своих действий, он вставил ключи в замок и медленно повернул.

С громким скрежетом, от которого задрожали каменные стены, врата начали медленно открываться. Пыль и мелкие обломки камня сыпались с них, наполняя воздух запахом древнего времени. Врата раскрывались, открывая перед отрядом темную и зловещую глубину гробницы. Темнота, скрывавшаяся за вратами, казалась непроглядной, словно вход в другой мир или зев древнего чудовища, готового поглотить их. В воздухе висел холод, и легкий ветерок, казалось, пробегал по ногам, поднимая пыль и заставляя ее кружиться в причудливых танцах. Солдаты стоял, охваченный смесью страха и смятения, не зная, что ждет в глубине.

— Вперед, — сказал Мар, его голос прозвучал глухо и решительно в этом зловещем месте.

Ияр, глядя на раскрывающиеся врата, почувствовал, как его сердце учащенно бьется. Впереди лежала неизвестность, и каждый шаг в эту темноту мог стать решающим. Он глубоко вдохнул, стараясь успокоить свои мысли, и последовал за Ннамди и остальными, вступая в мрачную глубину гробницы, где прошлое и будущее переплелись в неразрывный узел судьбы.

Глава 14

Белый Склеп

' Братство служило только царю-богу Хаакону. Вся власть концентрировалась в его могущественных руках, и все работало таким образом, чтобы поддерживаться и приумножать эту власть. В братстве был культ владыки. Члены братства несли слово о Боге, усиливая его влияние там, где он правил, и создавая влияние там, где ему предстояло начать править.

Хаакон был воплощением древнего божества, проживающего земную жизнь в людской оболочке, словно в сосуде. Когда его жизнь подходила к концу, выбирался новый царь-бог из числа просвещенных. Просвещенные входили в число верховного круга братства. Тщательный отбор членов верховного круга братства и запрет на общение с внешним миром окружили братство ореолом таинственности. Никто и никогда не знал истинных мотивов и целей ордена. Круг просвещенных всегда насчитывал двенадцать человек. Великая честь была для семьи и того человека, кто был избран в просвещенные. Тот, кто был избран стать оболочкой для бога, возносился над всеми людьми и был вторым во всем известном мире.

Когда земная жизнь царя-бога подходила к концу, просвещенные проводили ритуал перерождения. В центре всего всегда была главная реликвия бога — Кровавый Алмаз. Камень весел на массивной золотой цепи на шеи старой оболочки. Церемония начиналась с передачи камня. Камень перевешивали на старшего просвещённого, символизируя переход. Остальные вставали вокруг нового бога, а затем один за одним поворачивались по очереди друг другу. По старшинству от нового бога, начинался круг окончания жизни. Первый из круга и по старшинству передавал ритуальный кинжал следующему, более младшему, чтобы тот резал этим кинжалом его сердце. Затем этот более младший поворачивался к следующему еще более младшему, и действо повторялось. И так, пока не оставался один из пресвященных. Тогда он подходил к новому богу и отдавал ему кинжал, чтобы тот кончал и с ним. Так оканчивался ритуал, и бог перерождался.

Затем все повторялся: избирались новые просвещённые, и проходил новый жизненный цикл.

Великой тайной был обряд перерождения, хоть его и могли лицезреть высшие чиновники. Их допускали в зал, чтобы они могли подтвердить факт перерождения, но никто из людей, живущих в те времена, не знал истинного назначения алмаза и всей церемонии'.

Ологдон, IX в до СМВ.

* * *

Они вошли в склеп, и перед ними открылось величественное, но зловещее зрелище. Внутреннее пространство было вырезано из мрамора и гранита, создавая впечатление вечной прочности и неизменности. Стены, украшенные замысловатыми резными узорами и барельефами, изображающими сцены из древних мифов, были покрыты слоем вековой пыли, которая скрывала детали и приглушала их блеск.

Воздух был холодным и влажным, напоенным запахом старости и разложения. Тьма окутывала все вокруг, лишь редкие лучи света от их факелов освещали часть помещения, создавая зловещие тени. По углам склепа стояли древние факелы, которые, казалось, не зажигались сотни лет. Их металлические держатели были покрыты паутиной, а сами факелы — толстым слоем пыли.

Пол склепа был вымощен массивными мраморными плитами, каждая из которых была отполирована настолько, что даже при слабом свете факелов на них отражались огни. Местами гранитные колонны поднимались к высоким сводчатым потолкам, поддерживая массивные каменные арки, которые казались будто вытесанными из единого куска камня.

Отряд продолжил путь, углубляясь в гору. Коридоры стали разветвляться. Узкие проходы, вырезанные в массивных каменных стенах, уходили в разных направлениях, теряясь в мраке. Свет факелов лишь слегка освещал эти проходы, не позволяя увидеть, что ждет их впереди.

Ннамди, осматривая окружение, нахмурился.

— Это место может таить в себе множество ловушек от непрошенных гостей, — сказал он, его голос звучал гулко в каменных стенах. — Хаакона свергли древние люди, и они могли позаботиться о том, чтобы никто не смог найти его реликвию.

Солдаты и наемники слушали внимательно. В воздухе витала напряженность.

Коридоры, уходящие вглубь горы, были словно лабиринт, в котором можно легко заблудиться. Узкие проходы, иногда едва широкие для одного человека, и залы с высокими потолками, создавали ощущение беспомощности. Раз за разом эти проходы приводили людей в тупики.

— Мы ходим кругами! — сказал кто-то из легионеров.

— У нас нет выбора, нам придется искать путь вперед.