- Самые важные, сын мой. Спасение жизни намного важнее способности эту самую жизнь отнять.

- Согласен, - искренне улыбнулся Поль, но тут громко забили напольные часы. – О, уже пять часов. Прошу прощение, отец, но по дороге к вам я встретил лорда Ситттенга, и он пригласил меня на игру в карты. Я не смог отказать, так как мы считай не общались с самого выпуска из академии.

- Эм-м, сынок, быть может, тебе не стоит идти к нему? Принеси свои извинения. Ты ведь только вчера приехал и действительно устал с дороги.

- Не настолько, чтобы не навестить хорошего друга.

- Нужна ли тебе эта игра в карты? Да и о игре ли в карты речь?

Лицо старого графа стало выглядеть каким-то тревожным и крайне хмурым. Это вмиг насторожило Поля, но ему не захотелось выяснять подробности. С отца сталось бы ожидать на ужин некое семейство, которому бы он, по своей дурацкой привычке, безо всякого предупреждения желал представить сына.

- Конечно, мне не игра нужна. Я по другу соскучился и поэтому действительно должен идти.

- Соскучился по другу, - грустно вздохнул старый граф, прежде чем встал и жестом благословил Поля. – Иди, раз уж тебя долг дружбы зовёт. Просто… просто помни, что ты будущий граф Саммайнский и должен вести себя достойно в любой сложной ситуации.

Напутствие совсем не понравилось Полю. Однако, он снова сделал собственное предположение и на нём успокоился. Полю показалось, что, быть может, дело в привычках друга. Помнится, он некогда отстранился от лорда Ситтинга именно из-за его любви время от времени выкуривать трубку вызывающей галлюцинации травы.

«Вдруг это увлечение стало для него пагубным? Что если поведение моего отца связано с этим?» - заподозрил Поль, и с такими дурными мыслями, доехав до нужного адреса, с тревогой постучался тростью о дверь. Дворецкий открыл ему почти сразу и, спросив имя, мгновенно пригласил войти со словами, что хозяин будет очень рад. И всё было хорошо ровно до того момента, пока этот самый дворецкий не попросил Поля обождать в холле.

«Обождать? Почему? Я же слышу раздающийся из тех комнат смех и музыку. Что происходит?» - тревожил его вопрос.

- О, Поль, как я рад тебя видеть, - вышел ему навстречу друг… в сопровождении бывшей жены Поля. Выглядела Амалия донельзя красивой и смущённой.

- Я тоже. Рад, - не спуская глаз с женского лица, отрывисто сказал он и требовательно уставился на лорда Ситтинга.

- Пожалуй, мне стоило написать тебе, - ненадолго виновато потупив глаза к полу, сказал тот. – Но право, я не смог. Я не хотел, чтобы между нами возникла ненависть. Мне казалось, что пусть лучше до тебя донесут всё чужие люди, чем я сам разрушу годы нашей дружбы.

- О чём ты, Жорж? – в строгом тоне спросил нахмурившийся Поль.

- Когда мы сегодня встретились, и я понял, что ты ещё ничего не знаешь… Право, я думаю, что лучше бы мне было этого не скрывать. Но прости, Поль. И прости, что я пригласил тебя ради такого. И всё же…

- Сегодня здесь праздник в честь нашей с Жоржем помолвки, - негромко, но с раздражением объяснила Амалия. – Я знаю, что не такого сюрприза ты ждал, но встреча с тобой не иначе как с ума свела моего будущего мужа. О чём ты думал Жорж, приглашая его сюда?

- Прости, Поль, - не глядя на невесту, виновато сказал лорд Ситтинг. - Мне не хватило сил признаться тебе во всём раньше, но я решил, что не оставлю себе выбора. И вот я здесь, стою перед тобой и готов снести всё, что ты мне предназначишь. Прошу только одного – пойми, я нисколько не желал тебя обидеть. Никогда. Мне самому больно от того, что вынужденно я причиняю тебе боль. Но и лишать себя счастья я не хочу. Я люблю Амалию всем сердцем.

Было видно, что встреча режет по нервам лорда Ситтинга. Происходящее резало по нервам всех присутствующих в холле людей. В страшном сне не думалось Полю, что однажды он будет приглашён на помолвку любимой им женщины. Женщины, которую долгие годы считал своей. Она была его первой и единственной любовью, была матерью его сына…

«Но кто она теперь для меня?» - вдруг озадачил его вопрос, и Поль вдруг понял, что эта женщина, как бы часто ни билось при виде её сердце, теперь для него только прошлое.

- Ты действительно счастлива, Амалия? – посмотрел он в прекрасные синие глаза, и Амалия, с трудом выдерживая его взгляд, призналась шёпотом:

- Да. Очень. Жорж сумел пробудить во мне огонь жизни.

- Тогда и я счастлив, - искренне, хотя и очень грустно улыбнулся он. – Я счастлив, так как вы оба достойны счастья. Не бери в голову, что ты чем-то обидел меня, Жорж. Я благословляю вас на долгую и радостную совместную жизнь.

С этими словами он поклонился и, взяв с полки снятую ранее шляпу, вышел из дома. Сил веселиться на чужой помолвке не было, Поль и так прошёлся по краю пропасти. И всё же постепенно в глубине души ему сделалось намного спокойнее.

***

К концу третьей ночи игр в шашки в тандеме Зузул – Мила установились свои правила. Всё дело в том, что именно к этому времени девушка продулась так, что оказалась не только раздета, ей ещё и целовать гадкого водяного пришлось, а он возьми и ущипни её за зад при этом. Из-за этого они строго-настрого договорились в будущем за одну ночь играть ровно дюжину партий и баста. А дальше уже шли другие нюансы.

Какие нюансы?

Так каждый в этом тандеме о себе заботился, а потому после горячих обсуждений было решено: во-первых, первые шесть проигрышей для Зузула должны были означать потерю в десять медяков каждая партия, а последующие аж по тридцать. Естественно, что при таком раскладе проявившую жадность Милу тоже мало чего хорошего ожидало. Сначала ей предстояло раздеваться (шесть предметов одежды), а там и целовать водяного сперва в одну щёку, затем в другую, потом три раза в губы и под конец (Мила очень надеялась, что до такого дело не дойдёт) прямо в то место, где пупок Зузула встречался с его поясом. В результате к нынешней ночи азарт подогревал обоих! Мила желала разбогатеть, а водяной… ну, понятное дело чего он желал.

- Проиграла, проиграла! – обхохатывался водяной, так как пояс, шарфик, ботинки и верхнее платье были с Милы уже сняты. На ней оставались только панталоны и нижняя сорочка.

- Накося-выкуси, - показала ему дулю Мила и, приподняв сорочку, ловким движением сняла с себя панталоны.

- Хо, - расстроился водяной. – В прошлый же раз не так было.

- А это я умнее стала.

Вынужденно она протянула свои панталоны водяному-извращенцу и тот, как оно уже было ранее, трепетно прижал их к груди. После чего аккуратненько повесил на камыш, и они тут же начали развеваться словно дивный флаг.

- Фу-у, позорище какое, - буркнула про себя Мила и постаралась сосредоточиться на игре. Им оставалось сыграть ещё четыре партии, а потому ей не хотелось больше проигрывать. Ну вот нисколечко!

- Хм, - вдруг раздался звук сверху.

Заигравшиеся Зузул и Мила тут же вздрогнули и с опаской уставились наверх. Оказывается, оттуда на них смотрел златоволосый эльф. Он стоял на мосту, облокачиваясь на перила, и пялился на игроков… Неизвестно как долго.

- Эм-м, Лютье? – кисло уточнил водяной.

- Да, это я. Мне стало интересно, чем это вы тут на мостках столько ночей кряду занимаетесь. Из моей башни виден свет фонаря, но вот эта берёза весь обзор загораживает.

Мила была в шоке. Мало того, что эльф, которого она уже начала принимать за бессловесного призрака, заговорил, так ещё как заговорил. Напрямую бессовестный в подглядывании признался.

- А ну отдавай мою одежду, – зашипела девушка на водяного, так как вмиг захотела прикрыться.

- Да счас, размечталась. До конца всех двенадцати партий моя она одёжа, а не твоя. Ан нет, так и ты деньги на кон ставь, а не барахло всякое.

Мила насупилась, а эльф тем временем безо всякого приглашения перешёл на нужный ему берег и грациозно спустился на мостки. Под его лёгкими шагами даже лестница привычно не заскрипела.