- Вы абсолютно правы, аир Свон. Найти в нашем городе того, кто тебя не хочет видеть, достаточно проблематично. Был у меня как-то такой грустный опыт, - сказал Люций Орион, но вовремя придержал язык. – Возвращайтесь к себе и готовьтесь к учебному году. А я, если мистер Сильвер даст о себе знать, обязательно вам сообщу.

Мила побрела обратно на кафедру некромантии и едва различала дорогу перед собой. Она плакала, причём нисколько не стесняясь своих слёз. Не стеснялся в крепких выражениях и Саймон. Он с раннего утра, словно совсем забыв про крепость январских морозов, стоял в лёгоньком пальто на площади перед воротами академии и ждал, когда же через них пройдёт Мила. Ему виделось, что кто бы ни позвал её погулять, надолго она в Вирграде не задержится.

«Или задержится? - пришла к нему угрюмая мысль через три с лишним часа ожидания. – Может, это при мне она так резво Вигору раз за разом отказывала. А вон, решил я уйти, так и сошлась с ним влёт. Ведь кто ещё, кроме него, встретиться предложить ей мог?».

Нелестные мысли становились всё более неприятными. Она затмевали собой всё разумное. Саймон злился на Милу, на Вигора, на академию, да и на себя, что во всё это вляпался. Неудивительно, что немногим позже полудня он не выдержал гневных эмоций и всё же ушёл в гостиницу собирать вещи к отъезду. А часом позже, смех и грех, показалась на площади Мила. Причём да, в компании Вигора.

- Мне нужно его найти, понимаешь? – умоляюще произнесла она.

- Да понял я, понял, - недовольно буркнул бывший каторжник. – Вытащила бы ты меня из постели, коли не понимал бы. Но такого рода дела быстро не делаются. Пока весточка от меня разойдётся, пока кто-то нашего Саймона среди прохожих узнает…

Мила прикрыла глаза. Она молилась, чтобы всё получилось, но оно у неё в принципе не могло получиться. Влияние Найтэ Аллиэра оказалось сильнее. Тёмный эльф сделал достаточно, чтобы Саймон Сильвер покинул Вирград так и не попрощавшись со своей подругой. И результат этого был таков – приложившая столько сил для встречи Мила нынче ощущала пустоту внутри себя, а Саймон гневался и стискивал зубы от боли, думая, что любимая его обманула. Он клялся себе, что по возвращении в Форкрест больше ни за что и никогда не вспомнит про Милу Свон.

… Но имелся ли у него шанс исполнить своё обещание?

Стоило этому мужчине переступить порог родного особняка, как он понял, что нет, ничего бы не вышло. Саймон осознал, что прогадал. Пусть телом он находился в Форкресте, его сердце и мысли Вирград так и не покинули. И, пользуясь моментом, всё то докучливое и противное, отчего он так неистово бежал, вдруг поглотило его без остатка.

***

- Но отец! – горячо возмутился Антуан. Он даже вскочил с кресла, в котором сидел, и начал нервно вышагивать по комнате. – Как ты можешь говорить такое?

Антуан взъерошил волосы и требовательно уставился на своего отца. При этом он больше не был рад весточке от родителя. «Зачем только я отправился на встречу с ним? Уж мог бы понять, не просто так он вдруг в Вирград приехал вслед за мной», - корил себя молодой мужчина, хотя… да-да, вернись время назад, он всё равно поступил бы ровно также. Ведь предположить было невозможно, что отец начнёт требовать подобную несуразицу.

- Да, запрещаю, - ровным голосом повторил граф Мейнецкий.

- То есть вся академия, все мои друзья будут над ней потешаться, а я должен пресекать их развлечения?

- Верно.

- Какая глупость. Они подумают, что я сошёл с ума.

- Антуан, я требую, чтобы ты начал заботиться о репутации этой женщины. Поверь, это в твоих интересах.

- Да как это в моих? – не мог поверить в услышанное Антуан. Ему уже начало казаться, что встреча с отцом ему снится, что всё это какой-то дурной сон. Потому что быть такого просто-напросто не могло, чтобы граф Мейнецкий вдруг начал нести подобную околесицу. Вот только реальность настоящего была неоспорима, об этом говорили все чувства Антуана.

Герман Грумберг тем временем поглядел на разгорячившегося сына задумчивым и грустным взглядом. Спокойствие не изменило ему, но по выражению его лица было видно, что разговор ему тоже не особо приятен.

- Пойми, Антуан, - сменив позу в кресле, вновь заговорил Герман Грумберг. – Я лично видел, на что аир Свон способна. Она по-настоящему талантлива.

- И что? Что с того?

- А то, что если в ближайший год-два я не найду столь же одарённую особу, то именно с ней тебе предстоит сочетаться браком.

- Сочетаться браком? С ней? – округлив глаза, пролепетал опешивший от новости Антуан, а затем резко замотал головой и выпалил: - Немыслимо! Отец, ты так говоришь, как будто забыл о моей ненависти к ней. Да и если отринуть чувства, разве ты не знаешь её подноготную? Она же шлюха. Уличная девка!

- Я говорю так, потому что достаточно хорошо знаю её подноготную, - смеривая его недовольным и полным холода взглядом, сказал отец, а после грозным жестом потребовал, чтобы Антуан сел в кресло. Вынужденно Антуан послушался, и да, сказанное его немного остудило. В висках всё ещё пульсировало от гнева, но он хотя бы смог сказать:

- Я желаю услышать хоть какие-то объяснения.

- Ты имеешь на них право, - согласился отец и, погладив набалдашник своей трости, сообщил: - Эта женщина далеко не из Оркреста, и её имя далеко не Мила Свон. Просто ей не представилось лучшей возможности получить верлонское гражданство. И да, я нахожу разумным её решение воспользоваться документами с красной меткой. Лучше уж такие, чем вообще никаких.

- Но кто же она тогда? – нахмурился Антуан. При этом по его коже пробежали противные мурашки. Он вмиг вспомнил, как пару лет назад подловил свою однокурсницу на улицах Вирграда, и это воспоминание в настоящий момент не принесло ему прежнее довольство. Он глубоко испугался того, что, быть может, нанёс оскорбление особе знатного и значимого рода.

«У женщин часто всякие глупости на уме, а уж такая гордячка могла решить сбежать из родительского дома ради того, чтобы жить самой по себе», - рассудил он и обмер в ожидании ответа отца.

- Это я ещё выясняю.

- Фу-х, - выдохнул напряжение Антуан, и его облегчение не осталось незамеченным.

- В чём дело?

- У меня есть все шансы, что ты передумашь, - с показной усмешкой ответил молодой лорд, так как… ну не сознаваться же ему было в столь неблаговидном поступке?

- Шансов у тебя не так много.

- В таком случае, я требую учесть, что выбор моей будущей супруги я нисколько не одобряю, - смело заявил Антуан, и вмиг испугался того, что ради ответа отец встал с кресла и подошёл к нему вплотную. Он бы не боялся так, но в руке Герман Грумберг продолжал удерживать трость с тяжёлым набалдашником, а ею нерадивых слуг граф Мейнецкий наказывал часто.

- В данном случае, твоё мнение отнюдь не решающее, так как не о твоём благе я сейчас размышляю.

От таких слов любой бы обиделся, но Антуан почувствовал себя уязвлённым вдвойне, так как отец всегда уделял ему мало внимания. Он даже с вызовом поглядел на родителя, но тот не смутился, а напомнил:

- Помимо личных желаний у нас с тобой есть долг перед родом Грумбергов. Наш род должен крепнуть, и твой ребёнок от этой женщины… он сделает наше семейное древо железным. Давно в наш род не вливалась столь сильная, а, самое главное, подходящая кровь. Поэтому ты подчинишься моей воле. Ты сделаешь так, как я тебе скажу, сын.

Возмущение огнём кипело в Антуане, но он молчал. Отец давно не разговаривал с ним в столь резком тоне, но свой последний схожий разговор помнил молодой лорд до сих пор. Именно тогда он на собственном теле узнал, как болезненны удары палкой. Жалобные причитания матери оказались бесполезны, тринадцатилетний Антуан получил своё наказание по полной. А после его окровавленного буквально впихнули в комнату, где спокойно попивающий чай отец вновь задал ему вопрос. Тот самый вопрос, на который он ранее ответил неправильно.

- Я подчинюсь, - через силу выговорил Антуан.