«Вы это серьёзно? – с укором посмотрел архимаг на следователя. – Вы хотите, чтобы суд вынес обвинительный приговор такой силы едва ли не единственному здесь добропорядочному студенту?».

Да, лишь по воле случая Катрина Флетчер избежала всеобщего позора, клейма отравительницы, огромного штрафа и даже пожизненного срока в тюрьме.

- Ваши намерения меня радуют, - между тем похвалил Антуана профессор Аллиэр. – Вот только хочу обратить ваше внимание на некий неприятный момент. Хотя лер Флетчер достаточна умна, чтобы клятвенно заверить всех в своём молчании о неких подробностях, никто ведь не знает к чему приведёт её женская эмоциональность в будущем. Девушка она общительная, подруг, которым она может довериться, у неё предостаточно. Вы понимаете?

- Да, - хмурясь, ответил Антуан. – Из-за такого помимо официальной версии по академии могут также начать гулять нежелательные слухи.

Было очень неприятно осознавать, но в настоящий момент Антуан не мог сказать, что хуже. То ли то, что над ним начнут насмехаться из-за его внезапного милосердия по отношению к Твари (и это тогда, когда он всего лишь дозволил Катрине делать, всё, что она хочет).

«Это твоя жизнь, поступай как тебе заблагорассудится. Но если результат замысла будет мне хоть в чём-то полезен, я подумаю о том, чтобы наградить тебя», - сказал он бывшей любовнице и всего-то.

А, быть может, хуже было то, что в это его внезапное милосердие далеко не все бы поверили. Многим бы стало предпочтительнее думать, что так он намеревался воспользоваться доверчивостью Катрины и хотел убить Тварь чужими руками. А это вызвало бы толки. Катрина могла превратиться в жертву, а его репутация значительно бы ухудшилась. В высшем свете не принято было выставлять напоказ что-то помимо добродетелей.

- Хорошо, что вы это понимаете, лер Грумберг, - сказал профессор Аллиэр. - Поэтому даю вам дружеский совет, на вашем месте я бы действовал на опережение. Воспользуйтесь тем, что в лазарет к лер Флетчер посторонние пока не допускаются, и сделайте так, чтобы любой слух, который она может пустить, первым делом вызвал бы недоверие к себе.

Антуан сходу задумался над тем, как осуществить такое. Прочие студенты с интересом поглядывали то на него, то друг на друга, но вскоре одному из них это надоело.

- Профессор Аллиэр, вы сказали, что мы будем действовать согласно вашему плану. Но чем он так отличен от наших замыслов? Чем он столь лучше того, что время от времени обсуждаем мы? - вернул тему к главному вопросу Вильям Далберг, и тёмный эльф с улыбкой ответил:

- Тем, что вы не будете действовать с наскока. Время, лер Далберг, нельзя тянуть, но и действовать поспешно, как нынче делаете вы, тоже нельзя. Узнать, подготовить, устранить нежелательные последствия… Только если выполнить все эти этапы, вы можете рассчитывать на желаемый результат.

Вильям Далберг от сказанного стал выглядеть ещё недовольнее. Было очевидно, что он считает себя состоявшимся хитрецом. Вот только вид профессора Аллиэра дал Антуану понять кое-что другое – тёмный эльф их тут всех за детей неразумных считал, и понимание этого оказалось для него крайне неприятно.

***

Саймон Сильвер недолюбливал Вигора Рейна, а Вигор Рейн недолюбливал Саймона Сильвера. Казалось, этого достаточно, чтобы эти двое никогда не общались, но сегодня всё вышло иначе. Оба мужчины вместе с Милой Свон сидели на дальнем от белокаменной дорожки берегу озера и с энтузиазмом обсуждали что-то.

Собственно, так вышло только по тому, что Вигора вызвал пред свои грозные очи профессор Аллиэр, а затем, когда смуглый каторжник, проклиная некоего мерзкого эльфа, поплёлся обратно, он столкнулся нос к носу с Милой и Саймоном. Они поприветствовали друг друга, но не разошлись по своим делам дальше. Все трое застыли, переглянулись и после Мила сказала:

- Я тут неплохое такое местечко знаю. Тихое. Можем поговорить.

- Детка, я только за когда собираются трое, но с двумя бабами мне как-то бы оно понравилось, а вот вместе с ним нет, - всё же решил позлословить Вигор, и щёки Саймона даже побагровели от злости.

- Виселица по тебе плачет.

- А по тебе нож. С малолетства такую деятельную купчину не перевариваю. Тошнит аж. А прирежешь, так вроде как легче на душе становится.

- Хватит вам, - шикнула Мила. – Один разбойник, другой торгаш, у меня совесть тоже ой как нечиста. Все мы тут с изъяном вообще-то.

Саймону эти слова не понравились, но зато Вигор усмехнулся и успокоился.

- Ладно, веди давай. Где там твоё укромное местечко? – сказал он. И Саймон добавил бы что-нибудь, но Мила на него очень выразительно посмотрела. Вот он и промолчал.

Как уже писалось, пришли они на другой берег озера, благо идти надо было недолго (это самое озеро по размеру больше напоминало пруд). Сухие веточки и трава при этом шуршали под ногами, первая зелень только начинала появляться. Даже почки ещё не набухли, хотя то здесь, то там можно было увидеть крокусы, подснежники и ярко-жёлтые цветы мать‑и‑мачехи. В последних числах марта подобное не часто можно было увидеть в этих краях, всё-таки север. Настоящая весна в Вирград редко спешила, и Мила втайне надеялась, что нынешняя погода затянется. Ей нравилось, конечно, что заморозки прошли. Но пока не было у озера столь надоедливых оводов, слепней и мелкой мошкары – это ей ещё больше нравилось. Лучше уж наслаждаться яркими крыльями первых бабочек, нежели бороться с постоянно зудящими укусами насекомых.

Вигор снял с себя плащ и, постелив его на землю, сел. Ноги бывший каторжник при этом привычно для себя вытянул, а потому казалось, что он не разговаривать сюда пришёл, а просто понежиться на солнышке. Саймон прислонился к дереву и скрестил руки на груди. Мила осталась стоять между мужчинами.

- Я вот что сказать хочу, - первой начала говорить она. – Побывала я в доме лера Грумберга.

- Это когда же? – удивился Вигор.

- В ночь со вторника на среду. Позавчера то есть.

- И мне не сказала, - недобрым голосом протянул Саймон.

Вынужденно Мила на друга виновато взглянула и только затем призналась:

- Прости, но я предполагала, что ты мне по этому поводу высказать можешь. А мне собственных укоров, знаешь ли, с головой хватало.

- Хм, - между тем нахмурился Вигор. – Выходит, ты впустую туда нос сунула? Или всё же нашла что-то? Если да, то скажи. Я могу свести тебя с кое-какими людьми, кто в таком товаре очень заинтересован.

- И это я торгаш, значит, - тут же презрительно фыркнул Саймон, и его слова заставили Вигора задумчиво прикусить нижнюю губу.

- Может, что-то дельное в секретере Грумберга и лежит, - стараясь игнорировать распри, продолжила Мила, - но вскрыть замок у меня не вышло. Извини, Вигор, ты меня учил, конечно, но вот такой из меня ученик никудышный. Поэтому на, вот твои отмычки.

Молодая женщина вытащила из кармана замотанные в ткань воровские инструменты и бросила их Вигору. Тот ловко поймал свёрток в полёте, и Саймон, глядя на это, возмутился так, что даже позу сменил:

- То есть это ты его просила тебя отмычками учить пользоваться, да?

- Ну, да.

- Пф-ф, тогда неудивительно, что у тебя ничего не вышло. Наш Вигор людей резать мастак, а не замки вскрывать. Надо было меня просить тебя этому делу выучить.

- И это я ещё разбойник получается? - демонстративно рассмеялся Вигор.

- А то ж! Мне сундуки вскрывать было надобно, так как товар то туда, то сюда, а сундуков этих на складе обычно до жопы, а ключи от них вечно то теряются, то путаются между собой. С хорошими отмычками оно сподручнее, знаешь ли.

- Хватит! – пришлось рявкнуть Миле. – Короче, ничего я у Грумберга дельного стащить не смогла и во второй раз я к нему ни за что не полезу. Отчего? Да оттого, что я через мэтра Оллена пробралась к Катрине Флетчер, и она мне рассказала, что все отцовские письма эта сволочь Грумберг сразу после прочтения сжигает.

- Это бы я и так тебе рассказал, - тут же буркнул Саймон.