- Нет-нет, не из-за тебя, - уверенно опроверг Саймон, но Катрина его, казалось, не слышала. Девушка закрыла лицо ладонями, её трясло. – Катрина, хватит! Всё произошло отнюдь не из-за тебя, слышишь?

- Слышу, - донёсся до Милы слабый шёпот.

- А раз слышишь, то ответь мне уже, что ты сказала следствию? Вдруг я как-то смогу помочь тебе.

- Нет, ты мне уже не поможешь. Пусть я не раскрыла ничего лишнего, но при этом призналась во всём. Я сама им во всём призналась, - опуская ладони вдоль тела, тихо сказала Катрина, а затем неподдельно горько всхлипнула. - Прости, Саймон, я знаю, ты бы хотел совсем другого. Но я не смогла заставить себя произнести это. Просто не смогла.

- Выходит, ты не решилась на обвинение?

- Нет.

- Проклятье, всё как я думал! - рассерженно воскликнул Саймон, прежде чем сел на стул возле Катрины и, сцепив ладони в замок, спросил. – Так что ты по итогу сообщила?

- Что это была только моя идея разрешить таким глупым образом ситуацию с ритуалом посвящения вашей группы в магическое братство. Я всё сделала по собственной инициативе. Я сама придумала купить противоядие, и сама додумалась тайком подмешать в зелье опасный ингредиент.

- Лер Грумберг будет идиотом, если не подтвердит твои слова.

- Как я поняла, он давно уже обвинил в произошедшем именно меня, - тихим голосом, каким говорят, когда пытаются сдержать слёзы, сказала Катрина. – Следователь так многозначительно посмотрел на господина фон Дали, что я сразу поняла это.

- М-да, шанс устроить ему хоть какие-то неприятности ты взяла и упустила. Вместо этого ты устроила их себе, - с гневным укором произнёс Саймон, прежде чем нервно взлохматил свои волосы. – Катрина, ты хоть понимаешь, что теперь обвинить его абсолютно не в чем? Он никого не намеревался убить, а то, что он молчал про тебя, так что такого? Ты ведь тоже далеко не об убийстве думала, получается. И, само собой, не знал он откуда ты яд достала. Он не скрыл никакого противозаконного факта, а потому продолжит наслаждаться жизнью в то время, как ты…

- Саймон! - со слезами на глазах перебила Катрина. – Я заслуживаю этого. Из-за меня едва не погибли двадцать два человека, понимаешь? Ты можешь такое понять?

- С трудом, - после некоторого молчания, ответил Саймон тихо-тихо. – Как только такая оказия произойти могла?

По тому, какое воцарилось молчание, Мила поняла, что вот-вот услышит ответ на давно терзающий её вопрос. Она даже замерла так, что почти не дышала. Вся она превратилась в слух, так как боялась упустить какое-либо важное слово.

- Теперь мне понятно как, - дрожащим голосом сказала Катрина. - Я наполнила просеивающую ложку совсем не тем веществом, каким намеревалась.

- То есть не тем? – удивился Саймон. – Как это могло произойти?

- Не знаю. Наверное, в веществе содержались какие-то примеси. Или же я сама как‑то не так прочитала надпись на баночке, всё же я ужасно торопилась обратно в аудиторию. Вот всё и вышло так… так…

- Катрина, я ещё раз повторю – ты ни в чём не виновата.

- Виновата.

- Разве что в том, что противоядием не воспользовалась! С чего ты так сглупила? Ну с чего?

Мила достаточно хорошо знала Саймона, чтобы понять насколько он зол из-за этого момента. По голосу этого было почти не слышно, но в ней горела уверенность – гнев буквально клокотал в нём, и это значило… что за Катрину Саймон более чем переживает.

Сердце Милы будто сжала невидимая рука. Можно было знать, что однажды настанет тот день, когда Саймон начнёт встречаться с какой-либо девушкой. Это было бы нормально и естественно. Уж если одна отказала, так надо с другой жизнь строить, а не слёзы лить. Но разумные мысли нисколько не усмиряли душевную боль.

«Ты его оттолкнула, вот он и с другой. Чего ты ещё ждала?» - холодно прозвучало в голове Милы, и ей даже плакать захотелось. Но вместо этого она просто‑напросто крепко сжала ладошки в кулаки так, что ногти оцарапали кожу, и осталась подслушивать.

- Так ведь я только по книгам знала, как яд на меня подействует, - между тем жалобно всхлипнула Катрина. - Мне казалось, что у моего организма просто другой болевой порог, нежели описывалось в книге. Я терпела, Саймон. Я терпела, а потом… потом стало слишком поздно.

Катрина горько заплакала и отвернулась к стене. Саймон тяжело вздохнул и, сев на кровать, с нежностью обнял девушку за плечи. Он принялся утешать её мягким шёпотом, а потому Мила окончательно поняла насколько она лишняя. Стараясь ступать как можно тише, молодая женщина вернулась в свою палату. При этом она ощущала растерянность из-за того, что прекрасно уловила – Саймон знал куда больше, чем рассказал ей.

«Хорошо это или, напротив, плохо?» - подумала она, но достойно сосредоточиться на этом вопросе у Милы не получилось. Она гораздо глубже и дольше размышляла над тем, что из Катрины и Саймона могла бы получиться отличная пара. А из него и неё нет. Она ведь женщина с настолько дурной репутацией, что от неё все мечтают избавиться.

Мила, прижав ладонь ко рту, горько всхлипнула. Ей было больно, и на эту боль она не имела права. Ей можно было только испытывать глубокое разочарование, так как Мила знала, что больше не сможет верить Саймону так, как прежде. Червячок сомнений и обиды слишком глубоко проник в неё, а потому Мила вновь остро почувствовала своё одиночество.

Аналогично чувствовала себя и Катрина. Стоило Саймону уйти, как девушку поглотило немыслимое отчаяние. Вся её жизнь оказалась разрушена. Сперва завещание отца, из-за которого Катрина и её сестра Ирма вмиг лишились права на ферму, о процветании которой заботились столько лет. Они обе остались без средств к существованию и даже хуже. Из-за этого завещания Ирма ввязалась в судебное разбирательство и по итогу только осталась должна огромную сумму денег. Мир не желал способствовать установлению справедливости, и Катрине пришлось действовать самой. Чтобы помочь сестре оплатить долг, она пошла на унизительное сближение с Антуаном Грумбергом. А там она оказалась настолько глупа, что взяла и влюбилась в недостойного её чувств аристократа. Из-за этого жизнь Катрины словно полетела в пропасть. Она полюбила и, как следствие, постоянно терпела глубокую душевную боль.

«Ты и я получили от него то, что хотели. Так хватит, прекрати! Ты должна закончить то, что причиняет тебе такие страдания, - пыталась вразумить её сестра. – Нам от него больше ничего не надо. Дальше ты и я справимся сами».

Только поддержка Ирмы помогла Катрине прекратить тайные встречи с Антуаном, но, увы, прошлым они так и не стали. Она до сих пор любила. А он не мог простить бывшей любовнице её смелость. Из-за этого Ирме пришлось покинуть Вирград, сестру Катрины уволили с работы и ни на какую новую в Вирграде не брали. Катрина тоже ощутила власть безденежья, так как считала себя обязанной помочь сестре устроиться на новом месте. Ей снова остро потребовались деньги.

«Хорошо, что больше о деньгах мне не надо думать. Их я просто-напросто не смогу заработать. Никогда», - невесело усмехнулась Катрина и закрыла глаза. Так она старалась сдержать льющиеся рекой слёзы, потому что её сокровенная мечта – мечта стать таким же магом-целителем, каким была её мама, теперь ни за что не смогла бы сбыться. Следствие, конечно, приняло к вниманию мотив поступка Катрины. Девушке даже показалось, что лицо архимага выражало искреннее сочувствие, когда он слушал её сбивчивые объяснения. Вот только для Катрины, как для мага, будущего уже не существовало.

- Ваша ситуация кардинально отличается от ситуации прочих студентов, - мягко объяснял ей целитель. – Вы не просто дышали ядом, вы его выпили. Токсины настолько глубоко проникли в ткани вашего организма, что теперь последствия необратимы. Ваш дар, лер Флетчер, утратил свою стабильность. В какие-то моменты вы бы могли по окончанию обучения пользоваться магией, в другое время нет. Всё это наносило бы вам психологический дискомфорт и физические проблемы. Видите ли, работа энергоцентров всегда отражается на теле мага. Поэтому запечатывание дара для вас скорее милосердие, нежели наказание.