Почему-то от этого события, в памяти Алана не осталось ничего кроме лица той женщины, хотя влечение к ней ушло. Он ничем не мог его объяснить, а вспоминая о своих чувствах к Мелани и вовсе считал его постыдным. Но именно в ту минуту, в лесу, будто бы опьяненный, Алан воспринимал все иначе.

Дяде он сказал, что от жары у него закружилась голова. Рассказывать о рыжеволосой девушке казалось глупым. Да и поверил бы дядя Бен? Он предложил Алану съездит в больницу, на что племянник заверил его, что ему уже лучше.

Когда Алан вернулся в свою комнату и увидел в окне тропу ведущую в лес он снова задумался о случившемся.

Куда же исчезла та женщина? Почему ему так хотелось повиноваться любой её прихоти? У Алана пробежали мурашки по коже. Только сейчас он начал осознавать, что с ним произошло.

«Я был в гараже, когда услышал лай Бима» – вспомнил он слова дяди. Он совсем не помнил этого. Казалось, что в тот миг он словно был погружён в какой-то транс. Будто бы та женщина его… заколдовала?

Он всматривался в деревья, в тропу, уходящую вдаль, и поймал себя на мысли, что ищет её там, на самом деле, боясь найти. Алан тряхнул головой и отошёл от окна. Как бы он не старался объяснить то, что с ним произошло, толку от этого не было. Поэтому он решил отбросить тревожные мысли и отвлечься на что-то другое. Тут на его глаза опять попалась книга, все ещё покоящаяся на столе.

То, что нужно – подумал он.

Дядя не трогал Алана до самого вечера, и зашел за ним лишь тогда, когда настала пора ужинать. За столом дядя справился о его самочувствие.

– Всё в порядке, – ответил Алан. – Просто перегрелся без кепки.

– Уверен?

– Да-да, не переживай – с набитыми картошкой и курицей щеками, отвечал Алан.

Дядя кивнул.

Чуть-чуть выждав, Алан все-же решился задать дяде волнующий его вопрос.

– В сторону города, ходят автобусы из Мизволда. Остановки как таковой в Мидс-Криге нет, они просто останавливаются на трассе если видят голосующих. Автобусы ходят с восьми утра, до пяти, с промежутком в два часа, – отвечал дядя на вопрос Алана. – Мылишься к своей новой подружке?

– Да просто интересно, – попытался продемонстрировать безразличие Алан.

– Само собой, интересно, – ухмылялся дядя. – А вообще, по утрам я езжу в город, отвожу молоко, если тебе нужно, могу захватить тебя.

– Ты каждый день туда ездишь? – удивился Алан.

– У меня тридцать коров Алан. За день они дают шестьдесят литров молока, а ты как думал? Конечно, каждый день.

– Я же не разбираюсь.

– Знаешь хоть сколько раз в день доят корову? – поинтересовался фермер.

– Нет.

Дядя засмеялся.

– Ну ничего, у тебя ещё целый месяц впереди. Узнаёшь, как люди живут.

Некоторое время они ели молча, слушая беседу ночи с настенными часами, пока дядя Бен вдруг не перебил их.

– Завтра шестое августа, – проговорил он, как-бы невзначай. Алан поднял на него глаза, но увидев, что тот не смотрит не на него, вновь опустил их в тарелку. – день рождение Сары.

Алан перестал жевать.

– Нужно будет на кладбище съездить.

Алан кивнул, не зная, что ответить. После этого, они не проронили не слова, а кухонные часы, улучив момент, принялись читать ночи свои речитативные стихи.

На следующий день дядя разбудил Алана непривычно поздно – в девять утра. Он позавтракал и отправился пасти скот, а затем, досыпать. Дядя вернулся с города в середине первого и поднял его, на кладбище.

От фермы до кладбища было всего пять минут езды. Оно было не большим, по сравнению с теми, которые видел Алан. Могилы часто были заросшими и ухоженные, сильно выделялись на их фоне.

Следуя за дядей Беном по пятам, они пробрались в глубь рядов, в поисках искомой могилы.

Её могила расположилась под старым клёном, в правой части кладбища.

Гласила надпись на небольшом гранитном памятнике. Дядя сразу положил на его постамент красные розы.

– Ну, с днём рождения, моя дорогая, – негромко, с печальной улыбкой проговорил он.

Алану от подобного зрелища стало совсем грустно. Какой силы должна быть любовь, что даже после стольких лет он не мог забыть о ней. Отмечать её праздник, приезжать на кладбище, чтобы увидеть даже не её, а могильный камень, смирившись с мыслью, что никогда больше не увидит её улыбки, горящих глаз, не услышит голоса и всю оставшуюся жизнь, будет жить одной лишь памятью, понимая, что в этой жизни никогда больше не будет таких как она.

– Знаешь, она так любила розы… – вдруг начал дядя. Любила с детства, с того момента, как увидела их на картинке книги «Снежная королева», которую ей читала мама. Ей тогда хотелось сделать у себя дома такой же балкон с розами. И вот она выросла и встретила меня. – Его голос стал добрым и тёплым. – Простого студента сельскохозяйственного института. Тогда я был высоким, стройным. Когда я её увидел, казалось, позабыл обо всем на свете. Помню тот день как сейчас. Она такой была худенькой девочкой в темно-красном платье, с длинными каштановыми волосами и румяными щеками. Я тогда особо не умел общаться с девочками, да и друзей у меня не было, знаешь, с кем бы я мог поговорить об этом. А твой отец… – он немного посерьёзнел. – В молодости у нас были другие отношения. Да и что с нас тогда было взять? Приходилось выпутываться самому. Я понимал, что девчонкам нравятся накаченные ребята и поэтому стал заниматься спортом чтобы ей понравится. Как вспомню свои первые тренировки, – он усмехнулся. – На турник залез, а подтянуться не получается, – смех прорывался сквозь улыбку. – Тужусь, весь красный. Но ничего! Потом получилось. Ну и я начал ухаживать за ней, за Сарой. Цветы дарил, конфеты, а потом подруг её попросил ей в сумочку записку подбросить, в которой я её приглашал в кино. И она пришла! Как мы сидели тогда в том кино! – Не переставал смеяться дядя. – Показывали тогда «Огни большого города» с Чарли Чаплином в главной роли и тогда… тогда я её в первый раз поцеловал. Её родителям я поначалу не нравился, говорили, мол, я какой-то худой, бледный… да только один раз она так на них прикрикнула, не стерпев: «Какой-никакой, а мой. Хватит, говорит, про него глупости болтать». – И закрылась у себя в комнате. После этого, они уже ничего такого про меня не говорили. Ну а потом… потом мы закончили учебу и уже стали жить вместе в Холорде. В более крупном городе, нежели Филимор, наш родной с твоим отцом город.

– Да, я помню, мы ездили туда в детстве, – кивнул Алан. – пока ещё бабушка не заболела. Только не помню, были ли вы там или нет, дядя.

Он прыснул.

– Да я тебя тогда на вот этих плечах катал, этими руками носил. – показал он свои ладони.

И тут Алан вспомнил какие-то отрывки кадров. Как они играли с ним в «самолеты» как гуляли, и он купил ему чипсы, а маленький Алан, хотел ещё мармелад, но бабушка дала ему всего пятьдесят центов, поэтому на большее, у него не хватало, а дядя не взял бумажник. И они тогда всей семьей объясняли ему, рыдающему навзрыд, что ему нужно было выбрать то, что он хотел больше всего, в то время как Алан просто выбрал то, что попалось ему на глаза первым. В конце концов у них все же получилось донести Алану смысл, он успокоился, ему налили сок и тогда ему показалось, что все самое тяжелое в жизни осталось позади.

– Ну а потом, мы решили завести своё хозяйство. Купили здесь землю и построили нашу ферму. И уже там она исполнила свою мечту, – просиял дядя, указав на букет на могиле. – сделала свой садик с розами.

Алан сразу вспомнил клумбу вдоль дома и цветы в саду. Тёплая, но такая же грустная как у дяди улыбка прорезала его лицо.