– Нравится ли вам здесь, ребятки? – голос очень, очень мягкий и глубокий, словно на меня упало пуховое одеяло, и я в нём утонул.

– Очень! – Майя смотрела на хозяина во все глаза. – Хотелось бы побольше узнать о чаат-масала, но нам надо кое-что поважнее.

Хозяин смотрел тем же вдумчивым взглядом.

– Если это касается мира специй… – он улыбнулся самыми краешками губ, но всё равно оставался серьёзен.

– А если просто о траве, которую… – Майя помедлила, словно что-то решая, а потом осторожно протянула ему навстречу руку, где вокруг запястья вился чудесный росток, – я толком изучить не успела!

Росток хоть сорван уже давно, но оставался таким же свежим. Чуть-чуть испускал сияние, отчётливо различимое в местных сумерках. Глянцевые лепестки едва подрагивали и переливались от светло-голубого до фиолетового.

Ладони старика закрыли руку Майи, и я напрягся. Столь пристальный взгляд хорошее не сулит. Он на всех вот так смотрит? Или только на нас с Майей?

Брезозол внимательно разглядывал необыкновенный браслет и медленно кивал.

– Да, – подшёптывал он, и «д» у него получалась мягкая и глуховатая. – Да… мне известно это растение. Что ж… я ценю ваш интерес… Что вы хотите узнать об этой траве?

– Она, наверное, скоро завянет, а мы торопимся, – встрял я.

Я не чуял, будто старику что-то известно об исчезнувшем Вовке, поэтому мне хотелось поскорее уйти из магазина. Отчего-то я верил, что на свежем воздухе, свободном от дурманящих специй, в голову наконец-то придёт стоящая идея.

Но нас не хотели отпускать:

– Не торопитесь, молодой человек. Не торопитесь. В моей лавочке есть склад, и мы сейчас направимся туда.

«В моей лавочке, – подумал я. – Значит, не только старший продавец, но ещё и хозяин».

Мы с Майей переглянулись. Я оставался настороженным, а она вдруг обрадовалась. Её пальцы ободряюще сжали моё запястье. Впрочем, причин убегать пока что не было. Иначе я бы давно дал дёру. И её бы уволок за собой.

Я терялся в неразберихе мыслей. Пропавший Вовка. Украденная и возвращённая книга (в эту секунду я покрепче прижал её к себе локтем). Странное знакомство и не менее удивительный магазин. Хотелось действовать. Но я передумал уходить. Мне показалось, что здесь мы всё же могли узнать нечто важное.

Склад магазина скрывался за непрозрачной зелёной занавесью, собравшейся волнами, в самом конце магазина. На занавесе меж вышитых тёмных извилистых лиан горели золотистые звёзды. Я ждал нагромождение ящиков и коробок, но перед нами открылась большая оранжерея. Или даже джунгли, вызвавшие у Майи восхищённый возглас. Я отметил, что Брезозол посматривал на девочку, самозабвенно наклонившуюся над ярко-красным цветком с сотней узких и длинных лепестков, и удовлетворённо, кротко улыбался. Но лицо оставалось серьёзным, словно улыбка жила отдельно от него.

– Нам дальше, любопытствующие мои друзья, – ласково сказал он и провёл сквозь необыкновенный сад к ещё одной двери.

Вышагивая за стариком, я размышлял над его именем. Из чего оно складывалось? Мне почему-то рисовалась берёза. А ещё зола. Сожженное дерево с обуглившейся берестой. Если дерево до сих пор порой называют «древо», может, и берёзу когда-то именовали короче – «бреза»? Выдумывая разгадку, я заметил, что имя старика всё меньше кажется мне непривычным и режущим слух.

Постепенно мы оказались в полумраке. Прожекторы на далёких стенах испускали тяжёлый синий цвет. Я вспомнил про больничные лампы для обеззараживания. Но здесь оттенок был другой, более густой и какой-то вязкий. Растения тут тоже подобрались диковинные. Они шевелились. Извивались. Танцевали. Майя оглядывалась чуть потерянно. Наверное, раньше и не догадывалась, что такие растения существуют.

– Цветы у нас особого ухода требуют, – раздался вкрадчивый голос старика. – Прикорм и почва тут не всесильны. Нужны технологии специальные, либо эмоции человеческие. Ими приманили и свой цветок, не так ли?

Я промолчал. Похоже, что хозяин здешних растений и Майя, поймавшая росток чудной травы, понимали в происходящем больше моего. Но чем вся эта ботаника поможет в поисках Вовки?

– Как ваши имена? – внезапно поинтересовался Брезозол.

– Майя, – шёпотом произнесла моя подруга.

– Чудесно. Весенняя девочка. А как зовут вас, молодой человек?

Мне не хотелось выкладывать своё имя, но пришлось выдавить:

– Руэн.

– Руен? В определённых местах подобным образом называли сентябрь. Ну что ж, вы – осенний мальчик. Тоже из времён года. Как вот и я. Наверняка время, чьи замыслы порой непостижимы, свело нас преднамеренно.

Господин Брезозол опустил голову, словно задумался. Попросил Майю показать наше растение ещё раз. Оторвал листочек, и я увидел, как моя подруга вздрогнула, словно бы продавец допустил непоправимую вольность. А он сосредоточенно растёр листочек между пальцами, и сок на них оставил лёгкое сияние.

– Перед вами, ребятки, сон-трава… – протянул он. – Название это просторечное, настоящее же ни о чём вам не скажет. Оставим его сон-травой для простоты.

– Как снотворное? – поинтересовался я.

– Да, оно погружает в сон. В очень глубокий сон. Но важно лишь, КУДА ИМЕННО ты попадёшь, заснув под её действием. Ведь сон – это переход в другое состояние, а иногда – в другую реальность. Понимаете, детки?

Мы с Майей насторожено переглянулись.

– Про сон понятно, – выдавил я, – а про другую реальность как-то не очень.

– Уснув от сон-травы, в городе крепостном окажешься. По диковинно расположенным улицам ходят невидимые жители. И есть там одна улица, что уводит за стены крепости, в обитель несчастных, чьё время пропало или потерялось.

«Я бы подумал, что кто-то недавно проиграл всё своё время, – повторилось в голове голосом Вовкиного отца. – До самого последнего часа».

– Или проиграно, – внезапно сказал я, вспомнив странную фразу Степана Порфирьевича.

– Тоже вариант, – согласно кивнул Брезозол. – Не знаю, кого ты хочешь оттуда вернуть, но чую, тебе не терпится начать удивительный поход.

Тут он ошибся. Я мало представлял, куда он клонит. Но мне всё чётче казалось, что это связано с пропажей Вовки. И книгой. Вернее, двумя. Моей и «УЧЁТЪ ВРѢМЄНИ», которую я видел у странного уродца.

– А спутница тебя не оставит, – приговаривал старик. – Вы повязаны временем. Но в город вы отправитесь втроём. В проводники возьмёте моего сына…

Я напрягся.

– Иначе заплутаете, – добавил Брезозол.

– А где он… ваш сын? – осторожно спросила Майя.

Не нравилось мне прибавление в нашей компании. Но почему?

Господин Брезозол удовлетворённо улыбался.

– Сейчас и познакомитесь. – кинул он в сторону, и голос его прозвучал внезапно повелительно. – Сынок, выходи!

В дальнем углу послышался хлопок двери, зашевелилась листва, и к нам вышел ещё один старик, опирающийся на палку с выгнутой узорчатой рукоятью. Он был древен – так древен, словно бы видел начало времён. Он казался намного старше далеко немолодого Брезозола.

– А… почему ваш сын такой… старый? – запинаясь, спросил я.

Происходящее мне категорически не нравилось. Я представлял, что нам навяжут какого-нибудь хилого затишочника-капризулю. А тут пенсионер в квадрате.

– Таким же станешь, коль осторожность потеряешь, – грустная усмешка Брезозола почему-то отдавала коварством. – Дай-ка, Майя, три листочка сон-травы для снадобья. Как уснёте, окажетесь в Городе. А там уж поспрашиваете о том, кто мог своё время проиграть, и какими дорогами к нему пробраться. Мой сын пойдёт с вами. Это не обсуждается.

Меня терзали жуткие сомнения. Полчаса назад я и не подозревал об этом магазине. Не собирался пить подозрительное снадобье. Я лишь искал Вовку.

Майя посмотрела мне в глаза.

– Вовка там. Время подсказывает дорогу к тем, у кого его не осталось.

Честно говоря, я не очень понял последнюю фразу. Но почему-то хотелось поверить Майе.

– Но можешь остаться, – вдруг рассмеялась весенняя девочка. – Пойду одна и заберу Вовку. Но тогда уж не жди его обратно.