Короткая речь Юденича привела присутствующих в состояние оперативной совещательной готовности: все голоса умолкли, все взгляды устремились на него.

— Ставка Верховного главнокомандующего одобрила наш план, — без какой-либо торжественности произнёс Юденич. — А теперь слово полковнику Масловскому. Ну, Евгений Васильевич, явите миру содержимое вашей замечательной папки.

— Докладная записка от господина Дракина относительно зимнего обмундирования, — начал я, раскрыв свою действительно замечательную папку крокодиловой кожи, даренную тем же Дракиным в прошлом году по какому-то ничтожному поводу.

Бегло, не вдаваясь в мелочи и сокращая на ходу писарский текст, я доложил о состоянии дел с обмундированием и продовольствием, уже поставленным на интендантские склады и находящимся в пути. Перечислил поименно всех поставщиков с указанием сроков поставок, а также допущенных просрочек. Несколько раз, наряду с иными поставщиками, упомянул торговый дом "Вдова Шель и наследники".

— А где теперь этот предприимчивый наследник вдовы? — не без ехидства поинтересовался Баратов, бросая под ноги наскучившие ему газеты.

— По слухам — в Турции. Война войной, а торговля торговлей, — ответили ему.

— Николай Николаевич! Па-а-апрашу соблюдать регламент! — растягивая гласные на московский манер, проговорил Владимир Владимирович де Витт, славившийся в армии особым пристрастием к уставной субординации. — Полковник Масловский докладывает — остальные слушают.

— Продолжайте, господин полковник. Слушаем, — проговорил Юденич.

Я ещё раз перебрал листы, испещрённые лиловыми буквами. Ещё раз внимательно осмотрел висящую на стене карту. Начал я, как полагается, с коротенькой сводки, обобщающей положение противостоящей нам 3-й Турецкой армии генерал-лейтенанта Камиль-паши:

— Напомню, армия Ахмеда Камиль-паши в настоящий момент состоит из 9, 10 и 11-го армейских корпусов, 2-й кавалерийской дивизии. Левый, приморский фланг прикрывает 10-тысячная группировка Хамди и Штанге (немца). Правый (в Персии) — почти 20-тысячная группа Халиля, половина которой, по оценкам нашей разведки, состоит из курдской конницы. Наша разведка полагает: неприятель восстановил свои силы и в самом скором времени начнет наступательную операцию. Таким образом, к концу 1915 года 3-я Турецкая армия генерал-лейтенанта Камиль-паши сумела восстановить свои силы после Саракамышского разгрома и оставления её рядов частью курдских ополчений. Более того, в скором времени в неё Должны влиться войска 5-й армии, защищавшей Дарданеллы от десанта союзников, и 28 000 призывников, которые в настоящее время проходят ускоренное обучение. Тогда соотношение сил окончательно сложится не в нашу пользу. Таковы вкратце предпосылки и ближайшие перспективы. Теперь непосредственно о планируемой операции по штурму укреплённого района Эрзерум. Из чего мы исходим, планируя столь сложную войсковую операцию в гористой, лишенной дорог местности в зимнее время? Прежде всего из соотношения и расположения сил сторон. Главные силы располагаются в полосе более четырёхсот километров от берега Чёрного моря до озера Ван. Позиция 3-й Турецкой армии выглядит достаточно устойчивой. Оба её фланга в достаточной мере защищены самой природой. Левый — труднопроходимым хребтом Понтийского Тавра, правый — ещё более неприступным горным массивом Драм-Дага. Из-за этого неприятельскую позицию придётся рвать фронтальным ударом, поскольку обход её с флангов представляет огромные трудности прежде всего для конницы. Опорным пунктом армии Камиль-паши является крепость Эрзерум — тыловая база и узел транспортных коммуникаций всей восточной части Турции. Ясно, что этот город-крепость турок будет оборонять до последнего. Решающим для операции станет взлом вражеской обороны в направлении селения Кеприкей, для чего создана ударная группировка из 20 батальонов пехоты и 15 казачьих сотен. Их прорыв обеспечит огонь 100 орудий. Господа, обращаю ваше внимание: такой плотности пушечного огня война на Кавказе ещё не знала. В ударную Кеприкейскую группировку включены части, хорошо зарекомендовавшие себя в минувших делах, а именно: 4-я Кавказская стрелковая дивизия с её артиллерией, Сибирская казачья бригада и 1-й Кавказский мортирный дивизион. Командующим группой назначен присутствующий здесь генерал-лейтенант Николай Михайлович Воробьёв. Для сковывания турок и лишения их возможности манёвра резервами необходимо проявить активность Приморскому отряду на батумском направлении, Ван-Азербайджанскому отряду — на ванском и урмийском направлениях. Экспедиционному корпусу Николая Николаевича Баратова наступать на город Керманшах. Исходя из всех данных и возможностей, временем начала кеприкейского прорыва с целью захвата Эрзеру-ма определяем конец декабря 1915 года. Турки знают, как мы чтим Рождество Господне, и уверены, что мы не начнём сколь-нибудь серьёзную военную операцию в эти дни. Удары в ольтинском и битлисском направлениях планируем на два дня позже. Далее об обмундировании… — тут я сделал небольшую паузу, и Пашка с небывалой для него предусмотрительностью подал мне стакан холодного кипятку. — У нас было достаточно времени, чтобы со всем тщанием позаботиться о тёплой одежде для наступающих войск. В настоящее время на интендантских складах уже находятся валенки и тёплые портянки к ним, так же стёганные на вате шаровары, полушубки, папахи с отворачивающимся назатыльником, варежки, шинели. Всё обмундирование в расчёте на каждого чина. Цифры повторно зачитывать не буду. Они были приведены в предыдущей справке. Кроме того, учитывая опыт боевых действий в Балканских горах во время Русско-турецкой компании 1877–1878 годов, мы позаботились и о мелочах. Так, на интендантских складах уже находится достаточное количество белых коленкоровых халатов и белых чехлов на шапки. Кроме того, всему составу 1-го Кавказского корпуса, которому предстоит наступать на высокогорье, выданы защитные очки. Повторюсь, все поставки обмундирования обеспечены торговым домом "Вдова Шель и наследники". Также имею доложить…

Но офицерское собрание прервало мою речь слитным гулом, за которым мой волнующийся голос сделался вовсе не слышен.

— Вам что-то непонятно, мой дорогой тёзка? — со всей мыслимой ласковостью спросил Юденич, адресуясь к Баратову.

— Не могу понять вашего пристрастия к этому гм… типу, — буркнул тот в ответ.

— Ковших — не тип, а купец второй гильдии, — подняв палец к потолку, заметил де Витт.

— Первой гильдии, — с нажимом поправил Юденич.

— Драл я таких купцов во все места, — бросил Баратов.

— Говорят, миллионщик. Чрезвычайно богат, — заметил де Витт. — Говорят, не только волжским пароходством владеет, но даже имеет собственные аэропланы, которые и поставил русской армии.

— На этих поставках ещё наживётся в добавление к миллионам "вдовы Шель". Наследник! — усмехнулся Баратов.

Первое письмо поручика Мейера к его невесте Ленни Фишер из города Гродно. Писано в деревне Кара-урган в период между 15 и 29 декабря 1915 года:

"Здравствуй, Ленни! Это я, ни на минуту не забывающий о тебе Борис Мейер.

Должен признаться: я не храню твои письма, потому что в моих нынешних обстоятельствах боюсь не уберечь, и тогда они могут попасть в чужие руки. И ты моих писем не храни. Всё самое важное и ценное из них вымарает военная цензура, но личное — моя любовь и отношение к тебе останутся. Идёт большая война, и неизвестно, чем дело обернётся. Мои письма могут попасть в чужие руки. Как прочтёшь, сожги.

В последнем письме ты просила больше бытовых подробностей.

Вот они.

Для начала хочу рассказать тебе о Турецкой Армении. Местность здесь гористая. В высокогорье климат настолько суров, что его можно сравнить с климатом Сибири. Николай Николаевич так и называет это место — "Турецкая Сибирь". Здешнего лета я не застал, а зима начинается ранней осенью и по-сибирски сурова, и столбик спиртового термометра который уже день не поднимается выше отметки —10 градусов по Цельсию.