Успеем ещё обсудить, при очередной встрече.

***

Москва. МГУ. Кабинет Самедова.

Только бы он с утра не поехал в какой-нибудь райком! – молилась измученная Регина у кабинета Самедова после ночи на вокзале. Как оказалось, переночевать больше было негде. К тем знакомым, что были до университета, идти было нельзя, там бы ее родители достали, а на курсе после того злополучного комсомольского собрания у нее друзей больше не осталось…

Но Самедов пришёл на работу вовремя и крайне удивился, ещё издали увидев её у своего кабинета.

– Заходи, – быстро открыл он кабинет. – Что случилось?

От него не укрылось её состояние, растерянный и измученный вид. Первая мысль, которая у него появилась, была о беременности Регины. Он уже вспомнил мысленно всех чертей, и начал прикидывать, как дать ей денег на аборт и уговорить пойти на него, но Регина смогла его удивить.

– Я из дома ушла, – еле сдерживая слёзы, заговорила она. – Родители устроили мне скандал. У них на работе проблемы. Мать с работы попёрли за то, что она меня плохо воспитала. Отцу рассказали, что у меня строгий выговор и что я… твоя любовница.

– Кто ж это такой умный? – подскочил на месте обеспокоенный Самедов, которому очень не понравилось услышанное, а Регина начала плакать. – Тихо, тихо… Не реви…

– Я не могу домой вернуться.

– Значит, не вернёшься.

– А где я буду жить? Я же москвичка, мне общежитие не положено.

– Придумаю что-нибудь, квартиру сниму… Не реви. Надо было думать, на чей каравай рот разеваешь! Я тебя предупреждал.

– Думаешь, это Пашка Ивлев?

– Понятия не имею, давай разбираться…

***

Святославль. Горком КПСС.

Встретившись у горкома, Шанцев и Алироев радостно приветствовали друг друга и вместе поднялись в кабинет первого секретаря горкома КПСС, куда их обоих пригласили с самого утра.

– Доброе утро, товарищи, – приветливо улыбаясь, словно он им лучший друг, встал из-за стола им навстречу Ваганович. – Рад, что всё закончилось. Присаживайтесь, пожалуйста… Товарищи, я приношу вам свои извинения за всё, что произошло. Я чувствую свою вину. Мне и в голову не пришло, что Филимонов мог из-за этой дурацкой истории с зелёнкой сфабриковать «твёрдые доказательства» – произнёс он с сарказмом. – Ещё раз, приношу вам свои извинения. Сейчас всё под моим личным контролем. Все виновные в этой злостной провокации, и, в первую очередь Филимонов, будут очень строго наказаны. Отдохните, сколько нужно, не стесняйтесь, и выходите на работу. Мы вас ждём. Город в вас нуждается.

***

Ехали в Городню тремя машинами, «Чайка» с мигалкой, в которой ехали Захаров и Бортко, «Волга» директора «Полёта», а сзади мы с Сатчаном на моей «Варшаве».

Шухеру навели и по дороге, и на месте. У местного сельсовета нас встречали хлебом-солью! Наряженный квартет народной песни исполнял под гармонь одну патриотическую песню за другой. А перед крыльцом стояла куча народу.

Потом нам долго всех представляли. Оказалось, что нас встречали первый и второй секретарь райкома КПСС, председатель райисполкома, всё местное начальство от председателя сельсовета и председателя местного колхоза, до директора школы, и директора сельской библиотеки.

Получил замечательную возможность сразу со всеми познакомиться, старательно записал к себе в ежедневник кучу новых имен и фамилий с должностями и телефонами.

***

Москва. МГУ. Кабинет секретаря комитета ВЛКСМ.

– Расскажи ещё раз, что родители говорили? – потребовал Самедов и Регина начала вспоминать всё, что мать говорила и что удалось подслушать под дверью из разговора родителей.

– Ты точно слышала, что отец говорил про Костенко? – напрягся Самедов.

– Ну, да, про дочку Костенко.

– Так… Ну, теперь, всё понятно.

– Так это Светка Костенко, получается, виновата, в проблемах моих родителей? Это из-за этой твари всё?! – поджала губки Регина. – Ну, она меня ещё узнает!

– Подожди! – осадил её Самедов. – У тебя и так проблем хватает. Забудь про неё, пока, затаись на время. Мне, вообще, очень не нравится, что кто-то стал говорить, что ты моя любовница… Нельзя нам с тобой больше здесь встречаться. Поняла? Всё. Давай беги. А я квартирой займусь. Зайдешь после занятий…

***

Святославль.

Выйдя из здания горкома, Шанцев и Ахмад отошли немного в сторону.

– Ну, и как тебе Ваганович? – процедил Шанцев. – Сам же, сука, позволил меня привлечь, а теперь такой весь невинный, прямо тебе херувим! Прям, ни в чём не виноват, обманули меня бедного… Тьфу! Скотина!

– Херувим, только в обратном смысле! Я думаю, он знал, что это дело шито белыми нитками… Филимонов ему что-то дал, или что-то пообещал. Или, может, он хотел тебя его руками убрать и директором своего кого-то посадить… Чтобы завод разворовывать совместно.

– Мог, собака! – согласился директор, – вот только хрен узнаешь и докажешь!

– И что, мы так и выйдем на работу, как ни в чём не бывало? – спросил Ахмад. – Нас же в дерьме вывозили по самые уши. Теперь весь город будет за спиной шептаться.

– Слушай, радуйся, что всё так закончилось. Перед нами извинились, отпустили, на работе ждут. Филимонова, опять же, уберут.

– А Ваганович? – с недоумением взглянул на него Ахмад. – Думаешь, он простит нам, что без своего начальника милиции остался и вообще? Унижаться тут, понимаешь, пришлось…

– Да что нам Ваганович? После такого фиаско он несколько лет будет сидеть тише воды ниже травы. Он меньше чем выговором после такого не отделается от старших товарищей.

– А потом? – озабоченно спросил Ахмад.

– А потом суп с котом, – улыбнулся ему Шанцев. – А вообще, конечно, нам повезло, что в области такие мужики порядочные оказались, не дали свершиться беззаконию в нашем городке и Филимонова покрывать не стали.

Область-то тут причём? – думал Ахмад. – Можно подумать, им есть до нас дело. Если бы не Пашка, сидели бы до сих пор! И не расскажешь никому, что пацан двух взрослых солидных мужиков от тюрьмы отмазал… Засмеют же. Наверное, не стоит и Шанцеву про это рассказывать…

– Наверное, в Брянске обратили внимание на всю эту странную ситуацию и решили проверить, – предположил Шанцев. – Но странно, что прокуратура первой очухалась. Я вообще надеялся, что в обкоме шум поднимут… Хотя, какая разница? Главное, что справедливость восторжествовала!

– Да не пошевелился там даже никто, – не выдержал все же Ахмад. – Всем всё равно было. И если бы не сын моей жены, сидели бы мы сейчас по камерам и чистосердечное признание оформляли.

– О чём ты? Аполлинарии сын? Он же пацан совсем… – не поверил Шанцев.

– Пацан, не пацан, а он приезжал сюда в воскресенье, выяснял все. В понедельник большое начальство в Москве на уши поднял. Думаю, потому брянские во вторник и засуетились… И сразу все резко изменилось в нашу пользу…

– Да кого пацан в Москве на уши поднять мог?

– Он в Кремле сейчас работает, – ответил Ахмад. – И мог. И захотел. И поднял… Вот так. Так что, нет никакой справедливости для хороших людей. Есть только связи… Плохие, или хорошие…

***

Москва. МГУ. Кабинет секретаря комитета ВЛКСМ.

Выпроводив Регину, Самедов сел за стол и в тишине решил ещё раз обдумать сложившуюся ситуацию.

Всё это очень, очень нехорошо, – думал он. – Зря я, конечно, так повёл себя с Костенко. Такой оказался злопамятный и мерзкий тип. Ещё и со связями. Это же надо, родителям Регины отомстил! Не поленился… Козёл. Но это значит, что и до меня самого попробует дотянуться. Точно…

Самедов стал прикидывать, откуда Костенко может зайти и что предпринять. Ничего не придумав, решил не дожидаться, а попробовать самому нанести первый удар.

– Герман Владленович, здравствуйте. Самедов, – позвонил он второму секретарю Гагаринского райкома КПСС. – Если помните, я уже обращался о проблемах с неким Костенко… Да-да, из-за дочки его… Нездоровый абсолютно тип, просто, сумасшедший. Я пытался с ним договориться по-хорошему, но он обиделся, связи поднял, устроил родителям второй девчонки проблемы на работе, представляете? Главное, девчонки сами уже давно всё забыли. А вчера родителям Регины Быстровой, что работает сейчас в нашем «Комсомольском прожекторе», серьёзно очень прилетело. Я не знаю, что делать с этим ненормальным. Чувствую, он и мне какую-то подлянку устроит. Как бы о нём информацию собрать? Наверняка же что-то есть, чем его остановить можно.