Личный замок со множеством вытянутых к небу башен, смотровыми площадками и самыми отважными рыцарями – мечта любого мальчишки, маленького принца своего спокойствия и детского умиротворения. Как беззаботно, порой бесновато, можно гонять по длинным коридорам, выдавая очередную «пятюню» застывшей на холсте женщине, будто обмазанной маслом, чтобы сбрить, видимо, некрасивые брови. Или тот жуткий пришелец, что кричит и постоянно чему-то удивляется? Принцам нравятся сказочные картины: с бескрайним небом, россыпью звёзд повсюду, яркими животными, звуки которых можно представить так отчётливо, что деревянные вычурные рамы никогда не сдержат натиск детского воображения.

Рядом с ним всегда улыбаются, смеются и любят свет. Рядом с принцем никому не бывает грустно или печально. Детей можно не любить, но необходимо признавать.

Мальчик в ветвистой короне мчится мимо широких подолов и зазывает своим озорством, привлекает внимание, дарит миру самые искренние эмоции. Ведь ему не страшно, в нём не прорастает тревога чернильным пятном – то были заботы взрослых. Настоящие взрослые… Их головы опущены, а лица всегда нахмурены. Они живут рядом с принцем и пытаются загубить его огонёк, какая жалость! Обрезать крылья руками, убеждая в заботливых прикосновениях, не замечая в ладонях острых ножниц…

Лязг.

Мальчик открыл глаза и вздрогнул.

В комнате даже в будний день было темно: плотные шторы стали его укрытием от чужих глаз, от ненужного внимания – последствия могли быть необратимыми. За окном свистит и кряхтит обыденность: выхлопные газы, ругань местных дворников, проклинающих молодёжь и их тягу к быстрым закускам, где обёртки больше, чем содержимого, а как противно бренчит соседский велозвонок! Но все эти звуки были ничем по сравнению с самой адской мелодией его дома: родители.

Глухой удар за пределами комнаты спровоцировал юные потные ладони и частую отдышку с единственной мыслью: «Что на этот раз?». Закрылась входная дверь. Шаги отца тяжелы, нелепы и неровны – его разум вновь затуманен, а звон из пакета стал очередной гильотиной для молодой русой головы.

– Чего так долго? Тебя только за смертью посылай!

Ослеплённая матушка на мгновенье прозрела, сама того не осознавая… Невероятная женщина.

– Замолчи, там бабки устроили цирк на кассе, мол, крупа подорожала, а сахара набрали на десятерых! Откуда у них столько денег, а? Только и слышу в новостях про стариков, что отдали миллионы! А всё жалуются на бедноту, старые изворотливые чудики!

– А что им? Думаешь, есть дело до кого? Им скоро на тот свет, наплюй. Принёс нашу грызунью?

Одинокая душа в затхлой комнате вздохнула: уже ни один год милая пушистая белочка из сказок перестала казаться ему безобидной зверушкой.

– Принёс, – рявкнул отец и грубо всучил пакет в пятнистые от родимых пятен запястья, – Цены снова задрали! Так что сосиски не ищи, не брал.

«Сегодня снова без еды? Уже третий день не звали на кухню, чем же они закусывают?», – не унималась раненая надежда, трогая болевший живот, успокаивая раздразнённых «квакушек». Как же телу невыносимо хотелось свежего ароматного батона… Как раньше, как в детстве.

Новая череда ударов и ругательств не удивила жителей старенькой многоэтажки: горе-семейка была красноречива под градусом, но никогда не выводила на всеобщее обозрение этот удивительный талант, что раскрывался только после прозрачного элексира, едкого и дурнопахнущего… Зато голосовать против строительства парковки вместо заброшенных клумб выходили одни из первых, осуждая коварный муниципалитет за собственные жизни, обвиняли во всех несчастьях.

Сверху по трубам ожидаемо постучали. Недавно переехавшие новосёлы пока не смирились с нынешними порядками и пытались призвать к тишине, но это лишь раззадорило отца и мать, те будто сразу нашли смысл во всём, что делают. Их маленькая игра.

Мальчик вставил в разъём дешевые китайские наушники за сто рублей из тесного ларька на углу перекрёстка, поправил лишь одно работающее ушко и продолжил собирать потрёпанный временем школьный рюкзак. Нет, отнюдь, ни о какой школе и речи идти не может, своё он отучился, настала пора осуществления задуманного плана – спасительного бегства. Старая одежда, парочка дырявых носков, заношенные кроссовки и, кажется, ещё не до конца убитая куртка. Пришлось прятать её от отца, если тот замерзал на кухне ночью после новой ссоры и просил что-то, чем можно укрыться. Синоптики передавали, что это лето в Брянской области будет жарким, так что родители могут и дальше спокойно спать с вечно открытыми окнами, всё оттягивая момент ремонта разбитого стекла.

Из по-настоящему ценного беглецу удалось найти: оставшуюся пачку орешек, накопленную тысячу на первое время, коробок спичек и самодельный ножик из кривого, но острого лезвия, прикрученного к поломанной ножке от стула. Меч принца?

С треском давно забывших новую краску оконных рам, в маленькое помещение ворвался луч света: разбросанные журналы, пустые пачки от лапши быстрого приготовления с кучей маленьких пакетиков с приправами, пригнувшаяся под тяжестью своих лет обшарпанная софта, тройка пыльных плакатов с источающим крутостью мотоциклистом и его красавицей-девушкой: её смуглая кожа была идеальна, как в телевизорах, экраны которых можно подсмотреть в чужих окнах!

«Нет, больше ничего ценного тут не водится», – перед тем, как спрыгнуть с первого этажа, благо защитные решётки давно проданы, мальчик услышал, как об стену что-то разбилось.

Но отныне это не его проблема.

На его сгорбленную у стены фигуру смотрели десять пар глаз: пацаны в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет полукольцом окружили своими разношёрстными формами и пытались сдерживать свисты и выкрики. Те, что поменьше – по-собачьи тряслись будто от прохлады, ребята покрупнее, наоборот, застыли и выжидающе кивали головёшками, кто в кепках, кто в банданах, кто после детской колонии.

Матвея особенно заинтересовал тот, что с маленькими ушами и толстыми губами: на его шее висела золотая цепочка с объёмной подвеской, кулон, внутри фотография кота – цацка была сворована у собственной мамы и служила скипетром для управления местными аборигенами. По-другому новенький назвать их не мог: чумазые, громкие и постоянно хотевшие пить газировку от какого-то популярного блогера.

– Ну так чё, ты не обращай внимания на мелюзгу, мы то с тобой люди взрослые, – вперёд вышел главарь: Денис Викторович или как кличут местные «Дионисий».

– Хорошо рисуешь? – уточнил Матвей, немного зная биографию выдающихся иконописцев.

– Я? Да не особо…

– Проехали. Так что надо сделать, чтобы вступить к вам?

Новоприбывший ещё раз оглянул гаражную банду и ужаснулся, с кем он собирается связать свою судьбу. Но отступать поздно.

– Есть домишко у кривой дороги, по улице Лугова́я… Прям возле речки Десны́, на повороте. Видал? Халупа небольшая, рядом зачуханный гараж, оттуда давно уже никто не выходил. Ты туда сходи…

– Один? – уточнил Матвей.

– Проверка твоей верности банде! Сходи, да притащи всё самое ценное, что увидишь. Только тихо, без этого… Как там… Подскажи, Глеб! Как твоя тётка говорит?

– Без фанатизма, – послышался писклявый голос сзади.

– Да-да! Если вернёшься пустой, то ты не принят и мы тебя рискуем побить за трусость. Кто любит трусов в наше-то время? Если притащишь хвост, нажалуешься кому… Сам понимаешь, у нас язык простой. Так что… Если штаны намочишь, то не показывайся нам на глаза и не разговаривай с нами. Парни постарше засмеют! Ну, возьмёшься?

Сразу было видно: эта жалкая компашка совершенно ничего не смыслит в преступлениях и той уличной ауры, что исходит от героев криминальных сериалов или персонажей детективных книг. Лишь пытаются быть на них похожими и как парень понял, их максимум – стырить чипсы и брекет мороженого из продуктового на отшибе, куда ещё не завезли терминалы.