Я ехал по мощёной известняком дороге, ведущей к особняку Кафавра. На стук в деревянные врата, роскошные по местному понятию, открыл слуга, которому я бросил поводья и направился по направлению к дому, все окна которого были зашторены занавесками с обережным орнаментом, словно его обитатели боялись каких-то незримых духов, витающих по Чёрной Земле.

Это был большой двухэтажный дом, результат сочетания богатства главы семейства с его желанием обезопасить свой род от внимания излишних глаз. Но, несмотря на высокие стены, решётки на окнах и двойные ворота, кто-то смог пробраться внутрь, схапать парнишку и скрыться. Что и говорить, мальчишка представлялся идеальной приманкой для замышляющих похищение преступников. Отец видел в нём не только продолжение своего рода, но больше того: он готовил его для своей смены на посту верховного лекаря Великого Дома. И вот что он, в итоге, получил за своё старание в обучении мальчугана врачебному искусству. Бьюсь об заклад, Кафавр отмерил бы немало из своих закромов, чтобы вновь увидеть своё чадо в здравии.

Вторые ворота, ведущие непосредственно в дом, отворил привратник в белоснежной набедренной повязке до колен. Он явно был из тех, кто обязательно перечислит всех богов Кемта, и только после этого откроет. Его выправка, впрочем, была безупречной, он привычно склонил голову и с лёгким поклоном отошёл в сторону позволяя мне войти.

– Я – Харрап, – назвал я своё местное имя. – Мне бы повидать вашего владыку. И немедленно, – добавил я.

Привратник едва взглянул на меня.

– Сильно сожалею, господин, но владыка Кафавр нездоров.

Положив ему руку на плечо, я заглянул ему в глаза и сказал:

– Передай ему, дружище, что это по поводу его мальца. Это моментально излечит его.

Он на меня так глянул что, полагаю, с тем же успехом, не сходя с места, я мог бы потребовать выкуп. Всякое со мной в жизни случалось, меня не раз принимали не за того, но похитителем младенцев посчитали впервые. Привратник поперхнулся словами, его кадык судорожно дёрнулся. Слуга, мимо бассейна и ряда комнат по бокам направился в направлении гостиной. Я последовал за ним.

Когда-нибудь вам случалось вспугнуть стаю диких бабуинов? Видеть, как их оскаленные морды разом поворачиваются, шерсть на загривках вздыбливается, и враждебные, выпученные глаза устремляются на пришельца?

Напряжённые, настороженные взгляды стаи светятся ненавистью и страхом. Такие взгляды встретили и меня в центральной гостиной. Только это были не обезьяны, а люди. Но выражение их лиц было таким же. Все они теперь застыли, будто готовясь к прыжку. Немая сцена злобы. Я молниеносно окинул их взглядом, и этого было достаточно для того, чтобы сосчитать и определить состояние всей компании из десятка человек, как сборище надменных ничтожеств, с душами, поражёнными чёрной плесенью.

Сам владыка Кафавр предстал безвольно размякшим в резном кресле с обивкой стариком. Он без всякого выражения глядел на вошедших. Это был крупный мужчина, но в этот вечер он выглядел маленьким и усталым. Его губы бормотали что-то про себя, но окружающие не могли разобрать слов. Привратник, после низкого поклона, с касанием ладонью своего правого колена, приблизился к нему.

– Это Харрап, господин, – прошептал он. – Это… по поводу владыки Сехметепа, господин.

Кафавр ожил. Резкий поворот лысой головы – и взгляд вспыхнувших огнём глаз уставился на меня. Очень медленно он поднялся на ноги. Его руки задрожали.

– Сын у Вас?

С низких скамеек одновременно вскочили двое молодых парней, которые считались бы красивыми по мнению местных эстетов, если бы не одутловатость их лиц и вялая кожа, выдающая беспутный образ их жизни. Они сжали свои кулаки и двинулись на меня. Мне было достаточно только взглянуть на них через плечо настолько приветливо, что они замерли вне досягаемости моего удара.

Я снова повернулся к Кафавру.

– Нет.

– В таком случае – что Вам угодно?

– Я Харрап, знаменосец Джехути, и я могу Вам помочь, – он смял руками полотнище своей туники, стараясь унять дрожь.

Лицо верховного лекаря исказила страшная нервная судорога. Сжатые губы выдохнули неслышные, невыразительные слова.

– Как Вы об этом узнали? – спросил он злобно.

Определённо, этот Кафавр мне не нравился. Насколько бы высокопоставленным придворным, учёным лекарем и благоденствующим богачом он ни был – не нравился. Там, откуда я родом, богатство и приближённость к власти – только полдела на пути к уважению.

– Безо всякого труда, – ответил я, – Мне сообщили.

Он в ярости несколько раз сжал кулаки, комкая подол своего безупречного одеяния.

– Я не хочу, чтобы в это вмешивалась меджаи! Это только моё, личное дело.

– Полегче, druzhe! Я-то – не из Дома Маат. А вот Вы уже, похоже, обратился к Бо-Хорджедефу, чтобы он занялся поисками. Так что не кривите душой.

– Кого Вы представляете? – холодно спросил он.

– Родителей Вашего писца, Гипсея.

– И что же Вы намерены сказать?

– А то, что мне до зарезу хочется узнать, с чего бы Вам было указывать на него сразу, как только пропал Ваш отпрыск. Мне интересно, почему это Вы позволили Бо и его палачам измордовать парня даже без предъявления обвинения, и почему Вы устраиваете из этого такой секрет даже перед членами Вашего рода. И лучше бы Вам мне ответить, grom i molniya!

– Прошу Вас, господин Харрап!

Чья-то рука с силой схватила сзади моё плечо, развернула меня, а другая рука сбоку отвесила мне пощёчину. Это один из молодых щенков решился на геройство:

– Как Вы посмели разговаривать так с владыкой!

Едва он закончил свою вдохновенную речь, как получил ребром моей ладони наотмашь пониже кадыка. Тут в мою руку вцепился второй берсерк. Его попытка также высоко была оценена коротким пинком в ребро, сложившем его пополам, после чего я выпрямил его ударом руки снизу. Я отпихнул героев от себя, они свалились, и я продолжил угощать их добрыми пинками. Пинал, пока не заболели ноги. Стоило остановиться, как они, в слезах, пытаясь закрыть лица руками, отползли к стене.

Пришло время проникновенного обращения ко всему сборищу:

– В случае, если кто ещё хочет, я жду. Только возьмите в руки что-нибудь посерьёзнее кисточки для губ, чтобы мне нестыдно было выпустить вам потроха. – Я оглядел присутствующих. Желающих не нашлось.

Урок не прошёл зря и для Кафавра. Он снова опустился в кресло, и яростное пламя в его глазах потухло. Он снова выглядел, как старик и сидел, положив ладони на колени. Ему пришлось несладко видеть избиваемыми своих родственников, но я видел Гипсея, и не испытывал теперь жалости к тем, кто послал его на истязания.

Оглянувшись на всхлипывающих щенков, я подошёл к Кафавру и, оперевшись на подставку для амфоры, воззрился на него, всем своим видом изображая внимание. Папашу за язык тянуть не пришлось.

– Сехметепа не оказалось в постели утром, – начал он откровенничать. – Шкуры и простыни были смяты, но его там не было. Слуги обыскали и дом, и сад, и храм, и кухню, и помещения для прислуги, и даже скотный двор. Но его следов нет нигде! Тут я, должно быть и поддался панике. Мне сразу пришло в голову, что у Гипсея были нелады с Законом, и я отдал его Хорджедефу. Он увёз Гипсея.

– Сколько Вы им заплатили за молчание? – сухо поинтересовался я.

Лицо верховного лекаря дёрнулось.

– Нисколько. Я пообещал им, что дам хорошую награду, когда они вернут Сехметепа.

– Толково! Только этого они и ждали. У Вас ума, как у блохи! – от подобного обращения щенки вытаращили глаза. – Эти нубийцы – мелкие прощелыги и изуверы. Но они будут держать язык на привязи, но только потому, что не захотят делиться с кем-нибудь наградой. – мне подмывало врезать по зубам и ему. – Натравливать их на Гипсея – большая глупость. Пусть он имел проблемы с Законом. Но он никак бы не стал рисковать головой именно потому, что первый попадает под подозрение. Так и вышло. Я скорее присмотрелся бы к Хорджедефу, чем к Гипсею. Он больше похож на похитителя и пожирателя детей.