В день очередной пересдачи Ванька Слободкин был больше похож на какого-то трансформера, чем на классического студента факультета древней истории. Уж настолько он был нашпигован всевозможными техническими ухищрениями – и это изрядно сковывало его движения. Неотъемлемый талисман – «счастливые» оранжевые кеды, подошва которых была использована согласно всем неписаным студенческим канонам. Левый экземпляр вмещал ключевые места похождений неугомонных печенегов, правый – числовые и словесные сводки, без которых не обходится ни один приличный экзамен. Гирлянда из привычных бумажек-шпаргалок, ловко нанизанных на щедрый отрезок бечевки, была протянута через один рукав и вытянута через другой, закрепившись на краях рукавов простым студенческим узлом, подобно шлюпкам на причале. Беспроводной наушник прятался за пряжкой пояса, дожидаясь плана «Б». За оборотом штанины скрывался его брат-подстраховщик. Ну а обыденные, проводные затычки, ловко закреплялись на пару с таким же обыденным кнопочным телефоном на поясе посредством клейкой ленты. Да, у Слободкина, несомненно, был опыт в таких тонких делах: в школе он был чемпионом по списыванию, причём по всем предметам.

Еле-еле дотянув до девятого класса, при первой же возможности он помахал рукой всему школьному коллективу, и с большим чувством самоуверенности и решительности, отправился в Лукоморский гуманитарный институт. Всё-таки, студенческая жизнь казалась Ивану жизнью свободной птицы, в высоком полёте над всем миром. Проскочив уже понятным образом на вступительных экзаменах, жизнь новоиспечённого студента оказалась не такой сладкой, как ожидалось вначале…

– Следующая тройка, заходим в экзаменационный зал! Телефоны и иную технику сдаём на стол, – громко закомандовал строгий голос.

Ухмыльнувшись словам молоденькой аспирантки Аглаи, которую студенты прозвали «пичужкой», Иван попытался изобразить движения того самого самоуверенного человека, несмотря на все завуалированные неудобства.

В большой экзаменационный зал зашли трое: Саша Селезнёв, Женька Ломин и Иван Слободкин. Последний с особой лёгкостью избавился от телефона. Взяв лист с вопросами с самого края стола, Иван просто избежал прошлого позора, когда, потянувшись к самому дальнему листу, конфетти из шпор вылетело невиданным фонтаном, покрыв слегка изумлённые от неожиданного выпада лица экзаменаторов.

«Карточка № 13, мой счастливый номер!» – круто и самоуверенно прозвучало эхо по всей аудитории. Заняв вполне удобное место через два ряда за спиной Ломина, который слыл широкоплечим и высоким парнем, Иван был уверен в сегодняшнем испытании: «легкотня!». На 5 этажей ниже, в самом любимом кабинете и святая-святых всех студентов – столовой, сидел во всеоружии Ванькин «тыл» – друг и однокурсник Славик Щучкин.

По довольно хитроумной и заранее продуманной до мелочей схемы, Славик занял опорный пункт в подполье, вооружился Интернетом и всевозможными конспектами. Теперь оставалось ждать, когда на связь выйдет Слободкин.

И так, позиция занята выгодная, теперь главное сделать вдумчивый вид человека, погрузившегося в глубокие раздумья и незаметно для строгих экзаменаторов установить контакт с главным «сервером».

«Карточка 13. Вопрос первый. Древний мир. К какой эпохе развития человечества относится культура Триполье-Кукутень? Выберите один правильный ответ…»

«Попробую обойтись тем, что под рукой. Точнее, под ногой. Вот именно сейчас мне бы очень пригодилась индийская техника йогов». В попытке повторить форму изогнутой скрепки, студент Слободкин осознал два факта: используя маркер, нужно быть уверенным, что его мегакрутая несмываемая формула не изменит свой цвет после ходьбы по мокрому полу, и второй – размещать беспроводной наушник за поясом – худшая из идей. Ещё немного, и он встретит своего брата, который прячется за отворотом штанины. Ну что ж, план «А» и план «Б» потерпели поражение ещё до начала схватки с врагом. Пора устанавливать контакт со штабом в столовой! Нащупав под кофтой провод наушников, Слободкин, как ему показалось, вполне незаметно закинул его в ухо прикрыв ладонью. Склонившись над ненавистным листком, другой рукой ему предстояло обнаружить и запустить в действие неубиваемый кнопочный агрегат связи.

«Студент Слободкин, у вас приступ чесотки? Прекратите ёрзать по стулу и чесаться, иначе мы будем вынуждены удалить вас из экзаменационного зала прямиком в медпункт!» – прервал тишину строгий выговор главного экзаменатора. Атмосфера тишины и сосредоточенности в аудитории тут же прервалась заливистым хохотом сокурсников Ивана. Вот так позор! Но минуты публичного позора сменила секунда славы: контакт был установлен.

По заранее оговорённой азбуке сигналов, Иван должен был хорошо прокашляться, как-бы у него что-то мешает в горле, до тех пор, пока Славик не ответит ему «ответным ключом». Покашляв с пол минуты, Славик Щучкин вышел на связь: «Слышу! Давай первый вопрос!». Наклонившись, как плакучая ива над водоёмом и изогнувшись как бараний рог, Иван Слободкин издавал самую низкую речь из всех возможных для человека. Казалось, он излучает ультразвуковые волны, а не шёпот.

– Пер-р-р…вый во-прс. Пе-ррр…..ый в-прос. К-кой эп-охи разв-тия ч-ка культ-ра Кукук-тнь?

– Эммм… Тема: Античная керамика: пилики, килики, пивасы ….

– Н-нет! Н-нето! К-какой эпохи культура Три-плье КУКУ – тень?!

– Понял! Отвечаю на вопрос, на каких территориях были расселены племена саков-тиграухадов…

– Дурак! Мне не нужны саки, мне нужно Кукутень!!! – Этот возглас недовольного студента, который по тональности был ну совсем чуть громче чем вибрации левитирующих монахов, не мог не привлечь всеслышащие уши орлов педагогики.

Главный экзаменатор, Ия Романовна, посмотрела в сторону источника подозрений: казалось, что её ярко-карие глаза испепелят Ивана целиком и даже выжгут место под ним до самых недр Земли. Слободкин пытался быть стойким, как и непоколебимым, ему хорошо было известно главное правило студента: никогда не смотреть даже в сторону учителя, когда ты «скатываешь», иначе можно погореть за одно мимолётное мгновение. Но даже это правило не спасало: удивительно, но эти выжигающие всё живое и неживое на своём пути глаза он чувствовал, даже не глядя в их сторону. Вжавшись глубоко в стул и спрятавшись за экзаменационным листом, раз двести пробежал по тексту вопросов вдоль и поперёк – теперь оставалось лишь молча ждать с умным видом.

Ия Романовна на мгновение прервала этот телепатический контакт и строго взглянула на своего коллегу, достаточно молодого, хоть и носившего заметную клиновидную бородку, профессора древней истории Якова Демидовича, по сути, дав невербальный знак к действию. Яков Демидович медленно, но уверенно встал со своего места, одной рукой держась за свою бороду, другую-спрятал за спиной. И как будто испытывая студенческие нервы на прочность, монотонно прохаживался по залу выстукивая подмётками. Студенты между собой называли профессора «чудач бородач» или «чудак Демидович», за его странные повадки и неумение одеваться. Вероятно, за странными повадками и колкими фразами он прятал свою неуверенность: Яков Демидович был самым молодым профессором факультета, и человеком в общем-то добрым, но до ужаса отставшим от жизни. Одичал, наверное, на своей кафедре древнего мира, шутка-ли, всё время торочить о дикарях да племенах.

«Алло! Алло! Слободкин, я не понял вопрос! Повтори! Повтори!» – голос Щучкина в наушниках не унимался. Ваньке пришлось ужаться как сардина в маринаде чтобы приглушить жужжащий голос друга.

«Перед нами, вероятно, рог изобилия, либо самый большой человеческий знак вопроса…» – раздалось вдруг где-то вдалеке. Голос Якова Демидовича никогда не отличался мощностью, но его комментарии либо вводили в ступор, либо вызывали эффект «щекотки». В аудитории снова захихикали. «Советую сесть ровнее, господин Слободкин» – прошуршал профессор из-за спины.