Я просто пытаюсь справиться со стоящей передо мной задачей, не развалившись на части. Становится совершенно ясно, что эта пустота размером с Дон у меня в груди останется на всю оставшуюся жизнь. С каждым днем я все еще безумно скучаю по ней.

— Мистер Стинтон. — Джефферсон выбегает ко мне, высокий и долговязый. Огромная улыбка на его лице соперничает с солнцем. — Что ты здесь делаешь?

— Ты скоро узнаешь, — твердо говорю я. Застегивая куртку, я поворачиваюсь к Хиллсу. — Я готов.

Он одаривает меня волчьей ухмылкой. — Давай сделаем это.

Я вхожу в вестибюль Stinton Group.

Сотрудники останавливаются как вкопанные, чтобы посмотреть на меня.

Вся болтовня исчезает в мгновение ока.

Я легко игнорирую настороженные взгляды, которые следят за мной, пока я иду к лифту.

Никто не обязан меня понимать.

Никто не обязан меня одобрять.

Я добивался всего этого от одной женщины. Я стану зверем, злом, которым она меня считает, чтобы защитить ее.

Независимо от того, вместе мы с Дон или нет, это все, что имеет значение.

Коридор, ведущий в конференц-зал, мне знаком. Я слышу голос отца из-за закрытых дверей, который ворчит о ценах на акции, которые упали так низко, что практически замерли на момент прибытия.

— Я знаю, вы все обеспокоены деньгами, которые мы теряем, но у меня все под контролем…

— Мы не просто теряем деньги, Джордж. — Этот голос принадлежит Хилари. — Банки собираются наложить арест на этот бизнес. Сейчас мы в минусе. Все инвестиции, которые мы сделали в эту компанию, списаны и брошены на произвол судьбы. Ты называешь это держать все под контролем?

— Это не моя вина, — говорит папа, когда Хиллс становится перед двойными дверями и берется за ручки. — Макс оставил эту компанию в таком беспорядке…

Я киваю Хиллсу.

Он кивает в ответ и распахивает дверь.

Я вхожу в конференц-зал как ни в чем не бывало, рука в кармане, глаза настороженные. — Папа, нехорошо ругать того, кого здесь нет, чтобы защитить себя.

— Макс? — Лицо отца бледнеет.

Тревор, который со скукой смотрел на правую руку отца, оживляется и кладет телефон на стол.

Я уверенно захожу внутрь. Когда я захожу, все члены совета директоров ловят мой взгляд и кивают.

В моей голове вспыхивает воспоминание о нашем последнем разговоре.

— У Stinton Group дела шли намного лучше, когда ты руководил ею, Макс. Когда Тревор вернулся, все было ужасно. Но теперь все стало еще хуже, когда твой отец пытается привести Тревора к власти. Банки дышат нам в затылок, а наши служащие начинают бунтовать. Мы потеряем все, если будем продолжать в том же духе. Мы готовы сделать все, что в наших силах. Пока вы можете спасти Stinton Group.

Я ловлю взгляд Энджели Стинтон.

Она уважительно опускает подбородок.

Люди, которые избегали меня — внебрачного сына Джорджа Стинтона, продукта его незаконной связи, — все стояли передо мной на коленях, умоляя занять трон.

Это должна была быть победа, но она оказалась пустой.

Мне не нужно их одобрение.

Никогда не было.

Жаль, что я не знал этого с самого начала. Жаль, что я не послушал, когда мама пыталась мне сказать.

Губы отца выпячиваются, а на лбу выступает струйка пота. — Макс, что ты здесь делаешь? Тебе запрещено присутствовать на этих собраниях. — Он вытягивает шею. — Охрана? Кто впустил сюда этого человека, когда он больше не является частью Stinton Group?

Я игнорирую папины вопли.

Хиллс запирает двери, чтобы остальные в коридоре тоже могли не обращать внимания на его крики.

Я продолжаю идти, сохраняя свой спокойный и невозмутимый темп.

— Макс. — Голос папы дрожит. Он сжимает ручку своего кресла. Он во главе стола, где сидит всегда.

Я останавливаюсь перед ним, наклоняюсь и кладу руку на поверхность стола.

Низким, предупреждающим голосом я рычу: — Вставай, папа. Ты на моем месте.

Лицо отца краснеет. На его шее вздувается вена. — Ты что, с ума сошел? — Он делает резкий, хриплый вдох. Отчаянная добыча в пасти змеи, борющаяся с неизбежным. — Это тебе нужно уйти. Что за чушь ты несешь? — Его глаза устремляются на Хилари. — Прости. Ты знаешь, кто его мать. Должно быть, он перенял от нее эту чрезмерно драматичную сторону.

Мои губы жестоко кривятся. — У мамы хватило здравого смысла попытаться увести меня от тебя. — Я наклоняю голову. — К сожалению, ей это не удалось. И, к несчастью для тебя, папа, — я поправляю запонки, — тебе удалось вывести из себя каждого человека в этой комнате. Все они выражали свое недовольство очень интересными способами.

— Н-нет.

Я наблюдаю, как на лице отца появляется понимание, и мне жаль, что я чувствую такое удовлетворение, пронизывающее меня. Возможно, если бы он не сказал тот ехидный комментарий о маме, я бы почувствовал себя немного виноватым. Просто из уважения к нему как к моему биологическому отцу.

В нынешнем виде я наслаждаюсь его ужасом.

— Я уже унаследовал акции от своего дедушки. — Я указываю на Тревора. — И мой брат отдал мне свои акции в обмен на наличные.

— Лучшее решение, которое я когда-либо принимал, — кричит Тревор.

Папа бросает на него острый взгляд.

Тревор опускает голову.

— И, — я указываю на остальных, — каждый член совета директоров был готов отказаться от части своих акций и передать их мне, чтобы сделать меня мажоритарным акционером этой компании.

Рот Тревора открыт, и он практически впитывает напряжение, витающее в воздухе. Его глаза бегают взад-вперед. — Ни за что. — Мой брат смеется. — Эти эгоистичные ублюдки действительно договорились о чем-то, что имеет смысл?

— Нет! — Папа рычит. Он стучит кулаком по столу и вскакивает на ноги так быстро, что стул отлетает назад. — Это моя компания. Никто не может сказать иначе.

— Вообще-то, пап. Теперь это моя компания. — Я наклоняюсь вперед и шепчу ему на ухо: — Я говорил тебе, что заберу у тебя все.

Папа дрожит, как лист во время урагана. Он набрасывается на своих верных покровителей. — Хилари, как ты могла так со мной поступить! — Изо рта у него вылетает слюна. — Энджели! Ты знаешь, сколько стоят эти акции? Как ты могла просто отдать их этому неблагодарному щенку?

Энджели царственно возвышается. — С тобой все эти акции ничего бы не стоили. С Максом даже оставшиеся у меня акции будут стоить целое состояние. Это был очень четкий выбор. Надеюсь, ты понимаешь, Джордж. Это всего лишь бизнес.

Волосы папы встают дыбом, когда он проводит по ним руками. Обводя комнату диким взглядом, он ищет хоть каплю поддержки и не находит ее.

— У меня был план. — Голос отца дрожит, и он в отчаянии машет руками. — Я продал несколько акций. У меня есть покупатель, который готов вложить немного наличных в Stinton Group.

— Этим покупателем был я. — Я прислоняюсь бедром к столу и улыбаюсь. — Сюрприз.

У папы чуть глаза не вылезают из орбит.

Тревор фыркает.

Я машу рукой. — Я волновался, что со всеми твоими акциями ты в конце концов попытаешься вернуться. — Бормочу я себе под нос. — И я не мог этого допустить. Представь мое приятное удивление, когда я увидел, что ты готов продать так много своей власти, папа. — качаю головой. — Тебе действительно следует быть осторожнее с теми, с кем ты ведешь дела.

Папа рычит в потолок.

Я позволяю ему кричать об этом. Что еще он может делать, кроме как шуметь? У него отняли власть. Все, что он может делать, это лязгать, как пустая консервная банка, которую пинают по улице.

— Ты… — Он тычет в меня пальцем. — Ты предал меня. Ты предал свою собственную семью.

— Я защищаю то, что для меня важно. Если бы ты сделал это, возможно, ты бы не оставил после себя столько разрушений. — Я указываю на дверь. — Мистер Стинтон, ваших оставшихся акций больше не хватает, чтобы обеспечить тебе место в совете директоров. Я вынужден попросить вас уйти. — Я отодвигаю стул во главе стола. — Или вас выпроводят.