— Может, Арника права: Хворост просто не слышит, как мы стучим? — предположил Бром, хотя отдавал себе отчет, что его слова — не более чем попытка успокоить тревогу, которая медленно закипала в глубине души.

Честер пожал плечами:

— У нас есть единственный способ это выяснить.

После чего, отойдя на пару метров от двери, он со всей дури налетел на нее плечом, чтобы выбить хлипкий замок. Дверь с громким треском немного подалась.

— Твоя очередь, — ухмыльнулся Честер, потирая ушибленное плечо. — Знал бы ты, сколько дверей мне пришлось вышибать за эти годы.

Бром навалился на дверь: хватило еще трех мощных ударов, чтобы окончательно выбить замок.

Когда дверь со скрипом распахнулась, перед ними открылась тьма: казалась, она сгустилась в квартире вместе с отвратительным гнилостным запахом, ударившим в ноздри.

Бром и Честер закашлялись, прикрывая носы.

— Кажется, я уже догадываюсь, что мы здесь обнаружим, — проворчал Честер.

Одновременно с напарником, повинуясь единому порыву, Бром вытащил из кобуры пистолет, а затем включил карманный фонарик, который привык постоянно носить с собой. Два тонких луча скрестились на полу — и разбежались по стенам, освещая скудное убранство однокомнатной квартиры Хвороста.

Осмотрев крошечную кухню и ванную, Бром и Честер не обнаружили там ничего интересного. Они прошли в единственное жилое помещение, служившее одновременно и гостиной, и спальней. Зловонный запах оказался здесь настолько нестерпимым, что Брома чуть не вырвало тыквенным пирогом. Судя по тому, как скривился Честер, он тоже с трудом сдерживал рвотные позывы.

Тесная комнатушка была заставлена дешевой мебелью и разным хламом, который имеет обыкновение накапливаться в квартирах стариков, а окна были зашторены, поэтому внутри царила темнота: тусклый свет с улицы едва проникал сквозь тонкие щели между занавесок из плотной ткани.

В кресле-качалке, притулившейся в углу возле стены с обшарпанными обоями, кто-то сидел: лучи фонариков почти одновременно упали на тощее тело старика. Не оставалось сомнений, что именно оно служило источником гнилостной вони.

— Вот и Хворост, — тихо проговорил Честер, рассматривая мертвеца в кресле-качалке. — Я пару раз видел его в городе. В последние годы он особо не выходил из своей квартиры, как и многие другие старики, поэтому Арника привозила ему продукты.

Бром подошел ближе к трупу, чтобы получше его разглядеть. Хворост сидел в старом кресле-качалке; левая рука свисала до пола. Старик был одет в замусоленный распахнутый халат и штаны с протертыми коленями. Его худое костлявое лицо, словно вылепленное из белой глины, застыло с выражением чудовищной боли. Выпученные мутные глаза и раскрытый в безмолвном крике рот красноречиво указывали на то, что последние минуты жизни Хвороста были настоящим адом.

Причина ужасающих мук, испытанных стариком перед смертью, стала ясна, как только луч фонарика замер на его животе.

— Не хотел бы я так сдохнуть, — проворчал Честер.

Живот старика представлял чудовищное зрелище: словно взорванный изнутри, он напоминал огромный кратер, заполненный кровавыми ошметками внутренностей, в которых копошились белесые жирные личинки.

— Хвороста убила тварь, обитавшая в его животе, — со знанием дела сообщил Честер. — Она вырвалась наружу.

Бром напрягся, инстинктивно сжав покрепче рукоятку пистолета.

— В таком случае она по-прежнему должна находиться здесь. Входная дверь была заперта, когда мы вошли. Окна в комнате и на кухне тоже закрыты. Нет никаких следов взлома.

Честер пожал плечами:

— Но при этом монстра мы здесь не обнаружили.

— Может, он хорошо прячется? — предположил Бром.

Ухмыльнувшись словам напарника, Честер покачал головой:

— Поверь мне, если бы здесь скрывался монстр, то он бы уже давно на нас напал.

Не в силах терпеть трупную вонь, Бром быстрым шагом вышел в крошечную прихожую, увлекая за собой Честера.

— И что мы имеем? — спросил Бром, когда Честер остановился напротив него, направив луч фонарика в сторону от лица напарника, чтобы не светить ему в глаза. — Получается, что в запертой изнутри квартире из живота старика, который несколько лет не показывал оттуда носа, вылупилась тварь — и мы не знаем, где она теперь прячется?

— Терпеть не могу риторические вопросы, — осклабился Честер. — Зато я знаю, что нам делать дальше.

* * *

Честер предложил план — такой же грубый и прямолинейный, как и он сам: опросить других жильцов дома, по очереди обойдя все остальные квартиры. Но вскоре стало ясно, что задумка провалилась: несмотря на громкие стуки в двери и столь же настойчивые просьбы побеседовать с Хранителями, обитатели квартир не отзывались.

— Может, в доме никто не живет, кроме Хвороста? — предположил Бром, когда они подошли к очередной двери в узком темном коридоре — шестой или седьмой по счету.

— А ты оптимист, — усмехнулся Честер. — Почти наверняка все остальные тоже мертвы.

Бром внутренне содрогнулся от цинизма в словах напарника: прожив в Забытом городе жалкую неделю, он никак не мог привыкнуть к фатализму, присущему жителям этого странного места. Во всяком случае тем из них, с кем Бром успел хорошо познакомиться: Честер, Бульдозер, Гаррота, Кольт и Арника — все они отличались своеобразным мировоззрением, в котором сочетались черный юмор с покорностью перед неизбежной бедой. Рано или поздно она могла настигнуть каждого жителя Забытого города в облике чудовища, явившегося из тумана...

Резкий звук отвлек Брома от размышлений: Честер уже вовсю стучался в дверь, не забывая при этом орать во всю глотку:

— Открывайте! Хранители пришли! У вас все в порядке?

Ударив еще пару раз кулаком по двери — скорее по инерции, чем из реального желания достучаться до жильцов, — Честер развернулся и направился к следующей квартире. Бром собирался последовать его примеру, как вдруг из-за двери, в которую только что долбился Честер, раздался тихий скрипучий голос, принадлежавшей, судя по всему, очень старой женщине:

— Зачем так орать? Мертвецы вас не услышат.

Поймав удивленный взгляд Брома, Честер возвратился к двери и, подойдя к ней ближе, настойчиво спросил:

— То есть, я был прав, когда предположил, что все жильцы этого дома мертвы? — Напряженное молчание за дверью послужило ответом, и Честер продолжил: — Все, кроме вас.

— Уходите, пока не поздно, — проскрипела старуха. — Тварь до всех добралась — доберется и до вас.

— Ну, это мы еще посмотрим, — осклабился Честер. — Вы нам откроете?

Из-за двери раздался сдавленный смех, сменившийся надсадным кашлем — похоже, у хозяйки квартиры были проблемы со здоровьем. Казалось, ее тяжелое дыхание проникало сквозь замочную скважину, отравляя воздух в коридоре.

— Я похожа на идиотку? — просипела старуха. — Никому никогда не открываю дверь — и вам не советую.

— Как же вы живете взаперти? — удивился Бром. — Откуда берете продукты?

— У меня есть большие запасы, которых хватит на много лет, — невозмутимым тоном парировала старуха. — Про консервы слышали?

Бром предпочел оставить без ответа ехидное замечание и вместо этого спросил:

— Вы не выходите из квартиры, потому что боитесь нападения монстра?

Он поймал насмешливый взгляд Честера: похоже, напарнику доставляло удовольствие наблюдать за тем, как Бром пытается вытянуть крупицы информации из очередной странной обитательницы Забытого города.

— Соображаете вы явно хуже, чем долбитесь в двери, — снова огрызнулась старуха, но затем, немного помолчав, добавила сбивчивым голосом с сильной одышкой: — Рано или поздно тварь доберется до каждого, но только не до меня. Я живу взаперти. Заколотила окна, заклеила все щели. Закрыла вентиляционные отверстия и водопроводные краны. Так я в безопасности. Тварь до меня не доберется.

— Вы ее видели? — спросил Честер и, дождавшись в ответ лишь тяжелое дыхание с присвистом, настойчиво повторил: — Как она выглядит?

Старухе пришлось как следует прокашляться прежде, чем проговорить заметно ослабевшим дребезжащим голосом: