– Что вы делаете? Вас же всех убьют! – крикнула Агата.

– Кто нас убьет? – спросила урод со шрамом, расстегивая пояс на джинсах.

– Севастьян вас всех убьет! Я не шучу!

– И я не шучу!

Урод стянул с себя джинсы, коленями встал на диван, схватил Агату за руку. Но в комнату вошел крупный, с грубыми чертами лица мужчина, взгляд жесткий, властный и немного насмешливый. Если на Агату напали бандиты, то это явно был их главарь.

– Хунтик! Отвали!

Урод послушно поднялся с дивана, стал натягивать джинсы.

– В очередь?

– Тебе же сказали, отвали!

Главарь оценивающе смотрел на Агату и кивал. Да, эта красотка ему подходит, и он с удовольствием сожрет ее.

– Кто такой Севастьян? – спросил он, все так же с насмешкой разглядывая Агату.

– Двоих он уже убил!

– Мы помогаем ему тебя удовлетворять, за что нас убивать?

Жабья морда заржал, но главарь резко глянул на бандита, и тот осекся.

– Жаба, мать твою!

Первое впечатление не обмануло, этот страшный тип действительно похож был на жабу.

– Иди глянь, что там на дворе!

Жаба что-то тихонько квакнул, соглашаясь, и вышел из комнаты, тут же хлопнула входная дверь.

– Не за что нас убивать! – продолжал куражиться главарь.

– Севастьян так не думает!

– Кто такой Севастьян?

– Он в Зауральске самый главный!

– Главный по щам?

– Главный бандит!

– В Зауральске?

– Королек его зовут!

– Королек?! – вдруг нахмурился бандит.

И желание шутить и глумиться вдруг пропало. Похоже, он знал, кто такой Королек. Похоже, Агата зря назвала имя своего защитника. Потяжелевший вдруг взгляд бандита не предвещал ничего хорошего.

– Если ты меня отпустишь, я ничего ему не скажу! – мотнула головой Агата.

Она и сама знала, что врет, и главарь это понял.

– И кого Королек убил?

– Да так, никого…

– Ты ему кто?

– Невеста!

– Божья ты невеста, – качнул головой главарь.

– Почему божья? – жалко пробормотала Агата.

– Потому что похоронить тебя должны в подвенечном платье… Должны. Но похоронят, в чем ты сейчас есть.

– И в том, чего на тебе сейчас не будет! – осклабился Хунтик.

– Ты ее похоронишь, – глянув на него, сказал главарь.

– А это? – Бандит жестом показал, чем он очень хотел заняться.

– И это. А потом… – Главарь провел пальцем по шее.

– Да не вопрос!

– Давай помогай!

Хунтик прыгнул на диван, схватил Агату за руку, потянул на себя.

– Тебя убьют, мразь! – в беспомощном гневе крикнула она.

– Только после тебя!

Главарь засмеялся, но вдруг хрюкнул как свинья. А за мгновение до этого Агата услышала знакомый металлический лязг. Кто-то выстрелил из пистолета, оснащенного глушителем. И бандит стал падать, выпучив обезумевшие от смертного ужаса глаза.

– Севастьян! – вне себя от восторга вскрикнула она.

Чудо все-таки произошло! Севастьян все-таки появился! А кто еще мог застрелить насильников? Кто еще мог спросить за Агату?

Хунтик понял все, оттолкнулся от нее, развернулся, но пуля попала ему в голову, прострелив ее насквозь. Кровь и мелкие костяные крошки брызнули Агате в глаза, она зажмурилась, и вдруг ей стало страшно. А вдруг Севастьян застрелит и ее? За то, то все хотят ее изнасиловать.

Кражу раскрыли по горячим следам, опросили свидетелей, сначала вышли на пособника, а затем и на самого крадуна. В тот же день его и задержали. Взяли, доставили в отдел, раскололи на чистосердечное признание. На этом все и закончилось. На сегодня.

– По домам? – спросил Комов.

Замотался Федот, глаза от усталости слезятся, но вместе с тем светятся, неугасающий в них огонь. Умеет человек радоваться жизни, есть чему поучиться.

– Может, по маленькой? – Кулик достал из сейфа стальную фляжку.

И этот никогда не унывает. Рослый, широкоплечий, черты лица не грубые, но и мягкими их точно не назовешь. Умный, рассудительный, в обычной обстановке спокойный, уравновешенный, но в экстренной ситуации может выйти из себя. Но не вышел. Воришка с ножом на него бросился, так нет, Саня даже слова грубого ему не сказал, спокойно ушел от удара, молча взял на прием, даже наручники небольно надел, как будто имел дело с женщиной.

– Что там? – спросил Комов.

– Кровь младенцев!

– Как раз то, что нужно!

– А группа крови? – улыбнулся Круча.

Не простой был сегодня день, весь день на ногах. Он уже давно не рядовой опер, целый начальник уголовного розыска, но день провел в одной упряжке с подчиненными. Мужчина он холостой, дома ждет холодная постель, почему бы не согреть душу рюмочкой коньячка?

– Седьмая. Семь звездочек!

– Мне бы и одной хватило. Майорской! – засмеялся Комов, доставая из тумбочки стаканы.

– А генеральскую не хочешь? – хмыкнул Кулик.

– К генеральской звезде пузо генеральское полагается, а как я с пузом бабам буду нравиться?

– Бабкам ты будешь нравиться. Дедка!

Дверь открылась, в кабинет заглянул оперативный дежурный. Солидный мужчина, упитанный, форма с иголочки, майорская звезда шита генеральской нитью.

– Вы здесь? – спросил Ветряков.

– Вот тебе и звезда! – глянув на него, сказал Комов.

– Майорская. А пузо генеральское! – кивнул Кулик.

– Все шутите? – втягивая живот, усмехнулся Ветряков. – А у нас убийство!

– Слушай, дорогой, скажи, что это ты пошутил! – чуть ли не умоляюще глянул на него Комов.

– Пошутил!

– Вай, какой… Какое хорошее у тебя пузо!

– Убийство не у нас, убийство у соседей. Но убили Шагая!

– Эй, чтоб ты похудел! – изображая досаду, щелкнул пальцами Федот.

– Где убили? – спросил Степан.

– В Лесковке. Я наряд туда отправил, вспомнил, что вы еще не уходили.

– Лесковка наполовину наша.

Смешно это или не очень, граница области рассекала поселок пополам. Старая часть до трассы входила в административный округ Москвы, а новая – уже область.

– Улица Тургенева, шесть.

– Соседи в курсе? – спросил Кулик.

– Ну да, позвонил, группу, сказал, высылайте.

– А нам зачем сказал? – глянув на Степана, вздохнул Комов.

– Правильно сделал, что сказал. Ну, чего стоим? На пенсии отдыхать будем!

Ветряков поступил правильно, переложив груз ответственности на Подмосковье, если там, в Лескове «глухарь», пусть он остается на совести соседей. Но и не почтить память дурно прославленного Шагая Степан не мог, поэтому через полчаса выгружался во дворе четырехэтажного дома, где уже крутились проблесковые маячки патрульной машины. Время позднее, десять минут первого, за полночь перевалило.

У машины стоял капитан Завитков и совсем еще молодой сержант, фамилию которого Степан не запомнил. Оба курили.

– А светомузыка зачем? – покрутив пальцем над головой, спросил Комов. – Нечистую силу отгоняете?

– Свидетелей распугивают! – усмехнулся Кулик.

– Они здесь и без того запуганы, – скривил губы Завитков.

Перед самым подъездом лежал труп мужчины с большой головой и широким, как показалось, Степану, ртом. Причина смерти красовалась во лбу – в виде пулевого отверстия с тонкой, подсыхающей струйкой крови. Под затылком растеклась целая лужа. Глаза открыты, руки раскинуты.

– На жабу похож, – глянув на него, сказал Комов.

– Так это и есть Жаба! – кивнул сержант. – Кличка такая!

– Знаешь его? – Степан внимательно посмотрел на парня.

Среднего роста, худощавый, блеклый взгляд, невыразительные черты лица, одним словом, ничего выдающегося. Вряд ли он отличный спортсмен, отменный стрелок или мастер рукопашного боя. Наверняка середнячок с ничем не примечательной биографией. Не получилось устроиться на гражданке, решил попробовать себя на службе в милиции, вдруг в люди выбьется.

– Да знаю. Я же из Лескова, всех здесь знаю!

– А я вот знаю не всех… – продолжив движение, сказал Круча.

Шагай также был убит выстрелом в голову. Он лежал на полу, а кровать занимал мордастый детина с уродливым шрамом на щеке.