Я спросил у своего батюшки: «Что можно считать прелюбодеянием: секс в браке, но без любви, или секс по любви вне брака?». На это он мне, конечно, ответил, что должен быть брак по любви, тогда такого вопроса не возникнет.

А если любовь в браке пройдет, тогда что, развод? Но церковь развод не одобряет. А как тогда сохранить эту любовь в браке? Об этом ничего нет в Библии, там вообще нет ничего про любовь к женщине и как ее сохранить.

Вот и мой батюшка растерялся. Похоже, он сам не знает. Все какие-то возвышенные фразы о вере, а конкретно? Мой батюшка умеет переводить стрелки с неприятных вопросов, на которые не может доступно и убедительно для меня ответить. Видимо, я совсем его достал. Рекомендовал мне почитать Святых отцов.

Я стал читать, но ответов для меня лично, современного человека, живущего полноценной жизнью в миру, не нашел. Там есть ответы на вопросы тех, кто готов принять любые ответы. А для меня они неубедительны. Все те же темы, что и в Библии, но я ее читал и сам еще не разучился думать.

Святым отцам хорошо говорить. Они уединялись в своих кельях. У них совсем другая жизнь была. Они ее сами выбрали. А что делать мне? Тоже в келью? Я не хочу. Мне и моя жизнь нравится. И женщины нравятся, и веселье, и мои друзья – атеисты, евреи, католики и мусульмане, и даже моя рекламная работа.

Почему я должен раскаиваться в том, что сам не считаю грехом? Почему я должен признавать себя заранее слабым, если я стремлюсь быть сильным. Почему я должен быть рабом божьим, если чувствую себя его сыном, не таким продвинутым, как Иисус, конечно, но все же?

Я не хочу от своей веры отказываться, но где мне найти вразумительные ответы на все эти вопросы? Вот и возникает внутренний конфликт. Душе хочется спокойно с Богом общаться, а разум со своими вопросами лезет.

– Да, задал ты себе задачу не из легких, Никита, – сказал Ян. – Может, ты не там ищешь ответы? Ведь часто люди ищут потерянные вещи не там, где их потеряли, а там, где светлей. На освещенных проспектах, например… Они их ищут, но не могут найти, потому что их там нет. Но там, где они находятся, нет фонаря и сложно искать. Если хочется быть там, где удобнее, – не стоит ли успокоиться и прекратить бесполезные поиски? Просто прими все как есть. Твой батюшка порадуется возвращению блудного сына.

А если все же хочешь продолжать поиски, то запасись личным фонариком и терпением, попробуй искать в другом месте и перестань доставать своего крестного. У него и без тебя забот хватает.

– Спасибо за совет, Ян, и понимание. Вы хотя бы меня до конца дослушали, – Никита улыбнулся.

– Тогда давайте выпьем за успешные поиски, за вдохновение и истинные ценности! – оживился Кирилл. – За то, чтобы они нас не покидали, несмотря на наши малодушие и измены.

– За дружбу и за вас, ребята! – поднял свой бокал Никита.

– За истинные ценности! – сказал Ян, а потом добавил: – За семью и детей твоих, Кирилл, тоже. Сколько их там у тебя?

– Много, целых трое, – ответил Кирилл, делая большой глоток из своего бокала.

– А это много считается? – удивился Никита, – Ты что у нас отец-герой?

– Не знаю, как со стороны, но мне мало не кажется, – сказал Кирилл, почесывая лысеющий затылок.

– Наверно иметь детей – это очень здорово, – сказал Ян. – Передавать им самое лучшее, что в тебе есть, стараться самому быть лучше ради них.

– Так говорят только те, у кого своих детей нет или те, кто ими мало занимается, – возразил Кирилл. – Дети, лет до десяти, – сущие кровопийцы, маленькие злобные карлики. Непонятно вообще, как они могут вызывать у окружающих умиление. Самое лучшее, что ты можешь передать им в это время – свои деньги и все свое свободное время на их дурацкие игры, развлечения и капризы. Они же не понимают, что твои часики тикают, пока ты их развлекаешь. Моложе рядом с ними не становишься, а азарт и энергию теряешь.

Но одновременно видишь, сколько матери своей любви, внимания и терпения в детей вкладывают. Начинаешь за это женщин уважать. Понимаешь, что мужчины по отношению к своим детям все равно малой кровью отделываются, даже если стараются изо всех сил.

Но нет худа без добра. Когда дети подрастают – уже другое дело. Настает наше время. И те отцы-герои, которые до него доживают в семье, получают, наконец, свое. Матерям они подростками перестают нравиться: не слушаются их уже, как кролики удавов, поступают по своему. Для них все эти бывшие «солнышки», «зайки» и «котики» вдруг превращаются в долговязых оболтусов, хулиганов и пофигистов.

«Займись старшим ребенком, – говорит моя жена, – он совсем от рук отбился. Мы его теряем». А на деле – это она его теряет, а для меня он, наконец, интересным взрослым человеком становится. У него появляется собственное мнение и собственный взгляд на жизнь – есть о чем поговорить и чем поделиться. Начинаешь узнавать в нем юного себя, понимать этот жизненный круговорот лучше. И даже завидуешь, что у него все впереди, есть время что-то изменить; и что с отцом ему повезло, есть с кем поделиться своими секретами и сомнениями, зная, что тебя поймут и не осудят. И ты уже, вроде, не один во всех семейных неприятностях виноватый. Можно создать свою оппозиционную коалицию.

Конечно, женщинам обидно становится. Они детям все без остатка отдают, а в результате ни с чем остаются. Не нужны детям становятся со своей навязчивой заботой. Матери считают, что это несправедливо. Как будто рождение детей было инициативой самих детей. Они до старости в своих детях хотят видеть тех самых «солнышек» и «заек», – а тут такой облом!

Хорошо, что дети все-таки рождаются, вопреки нашим настоящим желаниям на тот момент, но еще больше радует то, что в отличие от других домашних питомцев, они, вырастая, становятся самостоятельными и отдельными личностями.

Но все же… верни меня сейчас обратно в то, доотцовское романтическое время с этюдниками, – сбежал бы не задумываясь, и с девушками впредь был бы осторожнее. Вот ты, Ян, молодец – заранее все предусмотрел и детей не завел.

– Когда-то и я хотел детей, очень хотел. А теперь, вот, тебя послушаешь, так и неизвестно, что из всего этого вышло бы, – усмехнувшись, сказал Ян.

– Да брось, Ян. Зачем они тебе нужны? А если бы действительно хотел, завел бы уже давно. Ты ведь привык добиваться всего, чего тебе хочется, и в работе, и с женщинами, – сказал Кирилл с завистью.

– Это тебе только так кажется. Когда-то я очень любил одну девушку, хотел жениться на ней, завести семью и детей, – сказал Ян.

– Добровольно жениться? Ну ты даешь! – Кирилл округлил глаза от удивления. – А она что?

– Она предпочла искусство, – ответил Ян.

– Вот это да! Странная девушка, – сказал Кирилл. – Ну ладно, мы, мужики чокнутые… Ты ее к психиатру не водил? Может, у нее все это было несерьезно? Знаешь, у многих девушек такое бывает по молодости, но почти у всех потом проходит. Может, стоило попробовать постепенный выход из зависимости – кружок вышивки или бисероплетения, например?

– Думаю, что эта девушка не нуждалась ни в психиатре, ни в домашнем рукоделии. Она знала, что делала. Она не захотела поступить как все, идти на компромиссы, хотела остаться собой. Наверно, этим она и была интересна.

– Ну и как ее роман с искусством? – заинтересовался Никита.

– Не знаю, – ответил Ян. – В то время я был слишком ревнив и зол, чтобы радоваться ее успехам без меня, а теперь… хочется верить, что она нашла свое счастье.

– Что же, на ней свет клином сошелся? – сказал Кирилл. – У тебя еще есть время, чтобы остепениться и детьми обзавестись. Лучше поздно, чем… рано. Если бы я не был таким конченым женатиком, обремененным семейным долгом и детьми, уж я бы время зря не терял!

Смотрю вокруг – глаза разбегаются. Даже обидно за себя становится, когда жизнь человека на пенсию раньше времени отправляет. Бывает, позволишь себе что-нибудь лишнее, даже в мыслях, – совесть тут как тут: начинает тебя пинать ногами и ставить на место, будто твоя личная жизнь – давно уже вопрос решенный и закрытый.