В парадные двери даже не стал соваться, зная, что там поджидает матушка. Вместо этого пробрался через черный ход, на ходу снимая фрак и развязывая завязки сорочки.
– Воду…
– Ванна готова, милорд, – Зенис открыл перед ним дверь спальни. – Поторопитесь, я приготовлю одежду. Завтрак через десять минут, если опоздаете – беспокоиться будет уже ваш батюшка.
Десять минут на купание и облачение. Для лорда это была пустяковая задача. К главной лестнице он подошел одновременно с отцом, и лишь влажные волосы выдавали его.
– Опять тренировки свои с утра проводил? – сердито поинтересовался Денес Аусфит, глядя на разбитый лоб младшего сына. Айт с улыбкой склонил голову. Отец проворчал: – Безобразие… Наследник выглядит как боксер из нелегального притона. – Наследник непроизвольно свел широкие плечи, сделавшись немножко меньше. – Айт, заканчивайте с Хэем ваши игры. Лучше фехтованием займитесь.
– Да, отец, – Айт просветлел лицом, увидев мать, хрупкую блондинку с лицом ангела, одетую в светлое платье, ожидающую их с отцом внизу покрытых ковром ступеней. Никлет Аусфит приходилась сестрой почившему дяде, что немало огорчало самого Айта: если бы в родственниках графа значился отец, Айту спалось бы в разы спокойнее. Но в силу свода правил и традиций следующим графом предстояло стать ему, а не отцу, а отвертеться от титула и всего, что к нему прилагалось, включая маячивший на горизонте скорый брак, представлялось невыполнимой задачей. – Матушка, доброе утро. Шантис уже проснулся?
– Он в столовой, – ответила матушка.
Шантис проснулся. И мог выдать что-нибудь интересное. Айт, сдерживая нетерпение, открыл перед родителями двери, пропуская внутрь, в полукруглую залитую по-летнему ярким светом трапезную, совсем небольшое и уютное помещение с высокими сейчас распахнутыми окнами. И обеденный стол не выделялся размерами, был рассчитан ровно на их семью, чтобы не кричать друг другу с дальних концов. Шантис, старший брат Айта, сидел на своем месте напротив окна и разделывал запеченную в медовом соусе грудинку на тонкие волокна.
– Собрать воедино… Собрать воедино разум… – бормотал он каждый раз, кладя еще одну полоску мяса рядом с предыдущей. Его тарелка стала уже напоминать бледный веер. Услышав шаги, поднял глаза, схожие с Айтом разрезом, но не цветом. Вместо зелени они имели глубокий карий оттенок. Его русые волосы спускались ниже пояса, заплетенные в тугую косу: он попросту не подпускал никого к себе с ножницами. Более изящный в отличие от брата, беспрестанно махавшего руками с друзьями в клубе на спаррингах1, но такой же высокий, он походил на того самого наследника, которого желал видеть отец в Айте – без ярко выраженных мышечных рельефов, чуть тренированный, с тонкой талией и легкой походкой. Но Шантис витал в облаках большую часть времени, а на его красивом лице не отражались повседневные заботы, тогда как более смуглое лицо Айта выражало весь спектр испытываемых им эмоций, он и не пытался их скрывать. Задумчивый взгляд Шантиса не позволял даже догадаться, что происходило в его голове; Айт был весь на виду, стремительный, порывистый и частенько бестактный, что не мешало и толпам девушек, и женщинам старше него томно вздыхать и заливаться краской, стоило молодому дьяволу Бенедектасу появиться в поле зрения. Он пах грехом. Но его брату было все равно, какое впечатление производит Айт. Он ему застенчиво улыбнулся. – Ты весь в крови.
Айт застыл на пороге, испуганно оглядев себя: белоснежная сорочка и темно-зеленые бриджи Зенис только принес от прачки. Они были идеально чисты, даже толстый кот не успел еще оставить свою шерсть на одежде. Но вполне могли стать мокрыми, на шее выступили капельки ледяного пота. Две служанки у стены переглянулись между собой. Отец нервно рассмеялся и подтолкнул младшего сына к столу.
– Шантис, что ты такое говоришь? Твой брат только из ванной выбрался.
Шантис оставил еду в покое и принялся тщательно разглаживать салфетку на столе, чуть сдвинув широкие брови. Размышлял над чем-то, пока семья рассаживалась по местам. Над ответом ли отца или над своими словами – никто так и не понял. Он просто сменил тему, не замечая пристального взгляда Айта.
– Мастер Рахаза прислал посыльного, просит тебя приехать в управление. Хочешь? – протянул свою тарелку. – Мягкое и нежное, я потратил много времени, чтобы разделить части.
Никлет попыталась возразить, что за спиной стоят служанки, готовые разносить блюда. Айт же собрал часть волокон вилкой и переложил на свою тарелку. Мать замолчала.
– Спасибо, Шантис.
– Я всегда забочусь о тебе, – напомнил старший брат. – Руки вымой хорошо перед тем, как уезжать, чтобы мастер Рахаза ни о чем не догадался, иначе он больше не станет с тобой разговаривать.
«Что это должно означать?» – небрежно брошенная Шантисом фраза снова заставила Айта на миг перенестись под коряги и вдохнуть резкий сладковатый запах смерти. Начиная покрываться мурашками, потряс головой – сон, это был всего лишь сон. Он едва выжил под пулями, попал в жуткий лес, к тому же покрылся инеем от холода, вот и привиделось. Не стал дожидаться помощи слуг, схватил ложку из супницы и вылил бульон в тарелку поверх разделанной грудки. – Отец, мама, мне нужно уехать после завтрака.
– Когда приедет мастер Сибантис? – спросил отец. Глянул на Шантиса, но тот был поглощен борьбой с пчелой, залетевшей в открытые окна. – Нам нужно заключение врача, иначе дворцовая канцелярия замучает твоего брата вызовами, еще и отряд за ним направит.
Шантису нельзя в канцелярию, Айт это понимал. Брат вряд ли сообразит, чего от него хотят и почему оторвали от созерцания стен поместья. Но заключение врача о болезни старшего наследника приблизит к этой самой канцелярии младшего.
Он отложил ложку, вилку и встал. Есть и так не слишком хотелось, голову занимали совершенно другие мысли. А после слов отца аппетит и вовсе исчез.
– Я не голоден. Встречусь с мастером Сибантисом и сообщу о времени.
– Руки! – крикнул ему вдогонку Шантис и Айт сжал зубы. Кивнул. Хотел бы выяснить, где на нем видны багровые следы и почему брат об этом говорит ему, но родители не позволят. Да и сам Шантис не слишком баловал его пояснениями, лишь смотрел как на дурачка, не понимающего, почему собака лает, а не шипит.
Тем не менее он что-то видел.
Путь в Ниоссе, молодой и шумный городок, застроенный каменными домами и пронизанный лабиринтом улиц, выложенных булыжником, пролегал через Осфит, тихую и живописную деревеньку, названную так по родному поместью Айта, а дальше – через поля пшеницы по утрамбованной земле, которая с наступлением осени превращалась в непроходимое болото и становилась головной болью всех визитеров.
Лошадь лорд сильно не гнал, поэтому у крыльца управления оказался часом позже, чем изначально рассчитывал. Кинул поводья ожидавшему мальчишке вместе с монетой и вошел внутрь, в прохладу здания, обмахиваясь двумя руками. В управлении было на удивление тихо.
Айт прошелся по коридору, попутно заглядывая в приоткрытые двери. Большинства сыщиков не было на месте, клерки чем-то занимались с озабоченным видом. Тасан Рахаза, его почти ровесник из внутренней канцелярии розыска, жгучий брюнет теплого золотистого цвета с широкими скулами и чуть раскосыми черными иноземными глазами, ходил по своей комнатушке, заставленной ящиками с бумагами, и протирал шею, на которую падали влажные от жары угольные пряди. Он нравился Айту, умный, обаятельный и острый на язык. Но его верность долгу иногда досаждала, особенно в подобную духоту. Айт с громким стуком отворил дверь полностью.
– Где все?
Тасан прекратил беготню, заслышав голос лорда. И тут же разозлился.
– Я отправил мальчишку с посланием, еще не рассвело! Где ты шляешься, милорд? Обед уже!
Айт знал, что уже обед. После неспешной прогулки на свежем воздухе все же пожалел, что не позавтракал, но, глянув на перекошенное лицо сыщика, решил, что вполне может подождать и до ужина. Кривой шрам, пересекавший резкий изгиб губ Тасана, затрагивая жесткий подбородок и часть щеки, полученный при ловле того, кто ловиться не хотел, побелел, и сам сыщик схватил со спинки стула жилет.
