«Пришли мне 500 тыс завтра до 7 урока или после школы я пойду с этим в полицию».

Этого просто не может происходить на самом деле.

Господи, мне показалось. На этом видео должно быть всё понятно. Я просто вижу то, чего боюсь.

Я выскочил из ванной. Кое-как нашёл в кармане куртки наушники. В квартире было тихо.

Чем чаще я пересматривал ролик, тем более ужасным казалось мне его содержание. Она же продумала каждую фразу. Она же тренировалась ловить этот кошмарный ракурс. Она специально спровоцировала меня проговорить, что я заплатил за молчание. Она умудрилась заснять и меня так, что я даже этого не заметил…

Ни один человек на всём белом свете мне не поверит. Не поверил бы даже я сам.

Я хотел написать ей что-то гневное. Подробное, длинное и гневное. Изобличающее. Такое, чтобы она всё поняла, осозналась и прекратила это кошмарное издевательство.

Но спустя сорок минут отправил только жалкую фразу: «У меня нет таких денег сразу».

Ответ пришёл почти тут же. Простой, короткий и максимально содержательный.

«Мне 15 лет, ублюдок. Найди».

Она ведь даже эту переписку ведёт так, чтобы можно было показать полиции! Чтобы она стала ещё одним доказательством!

Поначалу я не злился. Застрял в таком сковывающем смертельном ужасе, что плохо получалось дышать.

Должен, должен быть какой-то выход.

Ей нельзя платить. Нельзя ни в коем случае! Или девка продолжит тянуть из меня деньги бесконечно. Сумма выросла в пять раз за половину суток. Да и у меня её попросту нет!

После того случая с казино Лариса ведёт все наши финансовые дела. У меня даже не открыт доступ к счёту со сбережениями! Я сам это предложил. Знаю себя.

Где я возьму за ночь полмиллиона?!

Что она станет делать с такими деньгами?! Это же обязательно всплывёт! Давать чужим детям подобные суммы незаконно даже без всего остального!

Что со мной сделают, если это видео попадёт в интернет? Она должна его удалить. Это будет условие, условие сделки.

Я вгрызся зубами в ногти на левой руке.

Наивно. Конечно, она сохранила ролик не только в своём телефоне. Эта тварь расчётлива и умна.

Нужно её обхитрить. Нужно успокоиться. Сделать то, чего она не учла. Она не могла всё учесть в пятнадцать лет.

Поговорить с её матерью?

Но, даже если эта женщина мне поверит… Какое решение покажется ей более правильным? Отругать непутёвую дочь – или воспользоваться потрясающей ситуацией, которую та сотворила? И качать из меня деньги, только не сотнями тысяч, а миллионами? Пустить меня по ветру?

Господи, уж не в курсе ли её мать с самого начала?

Неужели девятиклассница могла такое придумать, столь мастерски всё провернуть, без помощи старших?

Но способна ли женщина так вот эксплуатировать свою несовершеннолетнюю дочку?!

Я далеко не самый привлекательный объект для шантажа. Я вовсе не богат. Всех наших семейных сбережений не хватит даже на покупку двух отдельных квартир нашим детям. Если бы мать Лены была соучастницей, они выбрали бы кого-то более перспективного. Слишком страшный риск.

Я не вывалю этот кошмар уголовному адвокату, заведомо находящемуся на стороне противника.

Об этом никто, никто не должен узнать.

Ей же хватило ума не хвастаться перед подружками?!

Я должен что-то придумать. Должен что-то придумать.

Но мысленно я уже перебирал варианты того, как раздобыть деньги.

И задача казалась запредельной.

На общей с женой банковской карте для расходов на хозяйство было двести одиннадцать тысяч рублей. Но информация о любых платежах с неё придёт и на мой, и на её телефон всплывающим уведомлением. Даже если я сейчас пойду к банкомату, опустошу счёт и смахну обличительную полоску с экрана Ларисиного телефона до звонка будильника, за несколько дней по той или иной необходимости она зайдёт в историю операций.

Доступа к нашему основному банковскому счёту у меня нет.

В сейфе лежат несколько тысяч долларов. Очень мало. Банк платит проценты по вкладам, и мы держим свои средства на счетах.

Но зато у меня хорошая кредитная история. Мне постоянно приходят предложения от банков. Кажется, такие бывают и беспроцентными. На небольшой срок.

Было пять тридцать утра, когда я до этого додумался.

Зазвонил будильник жены. Мне хватило ума притвориться возвращающимся из уборной и спрятаться под одеялом, чтобы избежать утреннего общения. Невозможно было бы не заметить происходящего, если бы я открыл рот. Если бы она даже просто всмотрелась в моё лицо.

Да благословит господь ранние приёмы у гинекологов!

Лариса собиралась всего сорок минут, но я едва не рехнулся в своём убежище. Что, если мне откажут в кредите? Если одобрения придётся ждать несколько рабочих дней?

Что, если, получив полмиллиона, Лена Семёнова потребует сверху ещё пять?

У неё в телефоне смертоносное оружие. Без срока годности. Она может вырасти, окончить школу, стать проституткой – но цена видео, на котором ей было пятнадцать лет, меньше не станет. Пока я работаю в сфере образования. Да что там, пока я живу в этой стране.

Или на этой планете?

Господи. Мне нужно что-то взамен. Какое-нибудь оружие. Да что там оружие, хотя бы какой-то щит на случай, если она пойдёт дальше угроз. Подростки постоянно копаются в телефонах друг у друга. Родители могут полезть в её галерею. А если у неё налажена синхронизация, и она забудет закрыть дома ноутбук? Сколько ужасных случайностей, сколько пустяковых мелочей могут уничтожить мою жизнь одним махом!

Ничего на этом кошмарном видео не говорит в мою пользу. И готов поспорить, что оригинал, запись от начала и до конца, она удалила. Без следов.

Лена обрезала видео в каком-то онлайн редакторе?! Что, если компетентные органы как-то мониторят рунет на предмет порнографии?

Я сойду с ума. Рехнусь или получу сердечный приступ.

Эта девочка не пойдёт в полицию, она решила стать миллионершей за мой счёт. Но она может допустить ошибку.

Нет, не так. Малолетняя зазнайка не может не допустить ошибку. Нужно успокоиться и подумать. Вычленить самое важное.

Мне необходимо доказательство. Хотя бы какое-то доказательство того, что она устроила дикий спектакль. Да, я всё равно нарушил закон. Я дал несовершеннолетней деньги за молчание, и собираюсь давать и дальше. Уверен, что это всё равно статья. Но лучше я окажусь за решёткой за любое другое преступление.

Я. Могу. Оказаться. В тюрьме.

Что делают там с педофилами? А что делают с ними в СИЗО?

На суде я буду уже в инвалидном кресле.

Я подскочил и сел на постели. Свет из окна полоснул по глазам.

Нужно заставить её сознаться в постановке и записать это на диктофон! От скандала не спасёт совершенно, но это хотя бы что-то! Так хоть кто-то сможет мне посочувствовать! А она, глядишь, поостережётся использовать своё видео. Если я тоже смогу её опозорить, Лена оставит меня в покое!

– Ты проснулся?

Вопрос жены застал меня врасплох.

– Рада, что у тебя хорошее настроение, – Лариса стояла в дверях спальни, застёгивая пальто. – Только мешки под глазами какие-то нездоровые, – прибавила она, хмурясь. – Подумай о том, чтобы отдохнуть с нами, пожалуйста. Скоро лето. Машка хочет в Таиланд.

О, я тоже хотел в Таиланд. На ПМЖ.

Понадобилось девять минут, для того, чтобы собраться, когда Лариса ушла. Набросав дочери записку о том, что не смогу подвезти её в школу, я пулей выскочил из дома. А потом, чертыхаясь, возвратился – для открытия кредита могут потребоваться документы. Наверняка паспорт. Но что ещё?

Без десяти семь.

Загружая в старый сыновний ранец все бумаги, какие подвернулись под руку, и молясь о том, чтобы Ларисе не взбрело в голову что-то поискать до их возвращения в ящик, я наткнулся взглядом на свой старый телефон, которым перестал пользоваться около года назад.

Там есть карта памяти.

Будет лучше, если признание Лены я запишу на видео. Спрячу второй телефон на полках с кубками и наградами. Можно прорезать дырку для объектива в какой-то картонной грамоте. Будет абсолютно незаметно!