Вацлав совсем не был обеспокоен предстоящим экзаменом, он считал само собой разумеющимся, что его примут в Училище. «Мамуся, когда я стану артистом, я куплю тебе всё – бархатное платье, шубу, шляпки со страусовыми перьями!».

Чтобы Вацлав произвёл должное первое впечатление на экзамене, ему купили новую одежду. Синий матросский костюм, короткие брюки с золотыми пуговицами сбоку и кремовые гольфы до колен, которые выгодно подчёркивали хорошо развитые мышцы ног. Открытые туфли-лодочки из чёрной лакированной кожи очень элегантно выглядели на его ступнях с высоким подъёмом. Под широким матросским воротником синий шёлковый галстук, завязанный узлом, подчёркивал его длинную изящную шею и маленькую голову. Вацлав гордился своим новым нарядом. Особенно ему нравилась голубая бескозырка с синими лентами и надписью «Россия». Без конца перед зеркалом он примерял её то так, то этак. Кроме того Вацлава модно подстригли. Короткие волосы и чёлка очень шли ему.

И вот настал день вступительных экзаменов в Императорское Театральное Училище – 20 августа 1898 года. Вацлав проснулся очень рано, хотя всегда любил поспать подольше. За завтраком он не смог съесть ни кусочка. Перед выходом Броня посмотрела на брата и решила, что он самый красивый мальчик на свете: каштановые волосы, длинные, густые, чёрные ресницы, высокие скулы, сияющее лицо, выразительные раскосые тёмно-карие глаза, которые искрились от возбуждения, миндалевидные зубы, сверкающие в улыбке. Мама благословила Вацлава и втроём они поехали на Театральную улицу.

В Училище они прошли в Отделение для мальчиков. Большой зал с огромными зеркалами и портретами царей. Всё больше и больше людей собиралось здесь. Поступающие мальчики и их родители, Дирекция Императорских Театров, Администрация Училища, учителя, известные артисты. Среди них очень пожилые Христиан Петрович Иогансон и Мариус Иванович Петипа.

Сотни детей пришли на экзамен, но принять должны были только 15 мальчиков с годичным испытательным сроком. В Училище принимали детей от 9 до 11 лет всех сословий. Экзамены продолжалась несколько часов.

Позже Вацлав рассказал матери и сестре как проходил экзамен: «Сначала нас выстроили в ряд и сказали идти вперёд, а потом развернуться спиной и идти назад. После этого большинству мальчиков сказали уйти. Затем нам приказали снять обувь и осмотрели подъём и выворотность наших ног. Я сразу же хорошо встал в первую позицию. После этого осталось совсем мало мальчиков. Затем нам велели бежать по залу по большому кругу. Я обогнал всех. Потом меня попросили прыгнуть несколько раз и очень меня похвалили».

Оставшихся мальчиков отвели на медицинский осмотр. «Я очень стеснялся, потому что нам приказали раздеться. Они измеряли мой рост, грудь, ноги, бёдра, взвесили меня, послушали как я дышу и как бьётся моё сердце. Проверили слух и зрение».

После медицинского обследования ещё трёх мальчиков признали неподходящими для учёбы. Наконец зачитали список принятых. Среди них был Вацлав Нижинский. «Эти мальчики принимаются на Балетное Отделение Императорского Театрального Училища на годичное испытание. Если в течение учебного года они покажут успехи в танцах и общеобразовательных предметах, они будут зачислены в следующем году в качестве учеников».

Услышав своё имя, Вацлав так обрадовался, что его трудно было успокоить. Он хотел сразу же обследовать всю школу, матери с трудом удалось удержать его. Когда же они вышли на улицу, Вацлав побледнел и чуть не потерял сознание от перенапряжения и голода, так как он с утра ничего не ел. Вацлаву было 9 лет.

А вот как описывает этот день Анатолий Бурман в своей книге «Трагедия Нижинского». Анатолий Бурман – одноклассник и друг Вацлава Нижинского. В день вступительных экзаменов он впервые увидел Вацлава. «Нас выстраивали по сто человек, чтобы пройти перед величайшими танцорами и врачами России. Любая неуклюжесть в походке или недостатки в поведении были поводом для отчисления. Прямо перед собой я увидел худенького мальчика. Нельзя было найти более испуганного существа. Казалось, что из него выбили весь дух, настолько он был робок, и лишь намёк на улыбку скрашивал его состояние. Но члены комиссии с волнением склонились над странным мальчиком, восклицая: «Его тело – оно совершенно!». «Он самый симметричный человек, которого я когда-либо видел!». «Как тебя зовут, мальчик?». Дрожащим голосом мальчик ответил: «Вацлав Нижинский». Худшего польского акцента я никогда не слышал. Такой акцент мог быть препятствием, для поступления в Училище. Ученики должны были хорошо говорить по-русски. Нижинский запинался, обезумев от неожиданной реакции, которую вызвал. От испуга он медленно отвечал на общеобразовательные вопросы, но для экзаменаторов это не имело значения. Они продолжали восхищаться его реакциями на тесты зрения и слуха. Развитие его органов чувств и координация были феноменальными. Я с отвращением смотрел на восхищение, которое вызвал Нижинский у врачей, психологов и балетмейстеров. Мы должны были стать одноклассниками».

Сам Вацлав, много лет спустя рассказал своей жене Ромоле, что во время экзаменов он был очень робок и застенчив и с трудом мог отвечать на вопросы, настолько его впечатлила роскошная обстановка Училища. Но Николай Легат, знаменитый артист балета, который был среди экзаменаторов, заметил его необыкновенно развитые ноги и тело и настоял на том, чтобы его приняли.

Интересно, что от матери и сестры Вацлав скрыл свой испуг, и так же скромно умолчал о восхищении, которое вызвал у комиссии своим телосложением и способностями. С женой же Ромолой, Вацлав был более откровенен. Также из этих воспоминаний можно сделать вывод, что у Нижинского была психологическая особенность – при сильном стрессе он впадал в ступор и с трудом мог отвечать на вопросы. Но это качество абсолютно не является признаком какой-либо умственной отсталости – это очень часто встречающаяся реакция на стресс, тем более у маленького ребёнка. При этом практически все соратники и биографы Нижинского, очень подчёркнуто акцентируют внимание на этой его особенности, преподнося её как неопровержимое доказательство скудоумия Вацлава. Это очень непорядочно и бессовестно с их стороны.

Прошение Элеоноры Нижинской от 17 августа 1898 года об определении её сына Вацлава Нижинского в Театральное Училище для специального образования по танцевальному искусству и принятии его в число приходящих учеников. Прошение написано на бланке женского отделения Училища, так как С. Гиллерт преподавал там. Его виза видна в правом верхнем углу. Также на документе присутствует автограф Вацлава Нижинского от 29 мая 1907 года: документы получил. Копия из личного архива автора. Публикуется впервые. (Источник: РГИА, Фонд 498, Опись 1, дело 4903)

29 августа 1898 года, в соответствии с протоколом конференции № 84, Вацлав Нижинский был принят на годичное испытание на Балетное Отделение Санкт-Петербургского Императорского Театрального Училища.

В первый понедельник сентября 1898 года Вацлав Нижинский впервые пошёл на занятия в Императорское Театральное Училище. Он был принят на годичное испытание на балетное отделение, как и другие пятнадцать мальчиков. По истечении этого года должны были остаться только шесть из них самых способных.

Школьную форму для учеников испытательного года не выдавали. Её надо было купить самим. Для приходящих учеников-мальчиков Театрального Училища форма выглядела так: серые шерстяные широкие брюки, серая шерстяная рубашка, широкий чёрный лакированный ремень с квадратной медной пряжкой, синяя фуражка с лакированным козырьком и сапоги с высоким голенищем.

Описание Брониславы Нижинской первого года обучения её брата Вацлава в Театральном Училище.

Училище находилось в получасе ходьбы от их дома на Моховой улице. К девяти часам, Вацлав должен был быть в школе и уже успеть переодеться в свой танцевальный костюм, готовый к уроку. Занятия в Театральном Училище продолжались весь день, но приходящих учеников в школе не кормили, давали только сладкий чай в обед, а еду надо было приносить из дома. Вацлав обычно брал с собой две круглые булочки с маслом, ветчиной, мясом, колбасой или сыром. (Обратите внимание на то, как сестра описывает обед брата, это важно – прим. автора). Когда поздно вечером Вацлав возвращался домой, он был очень голоден. Он врывался в квартиру и громко кричал: «Мамуся, я хочу есть, я хочу есть! Что у нас на ужин?».