Натягиваю на губы приветливую, совершенно искусственную улыбку и присаживаюсь на своё рабочее место.

– Добрый день, – здороваюсь с первым пациентом, начинаю работать.

Огромная очередь на медкомиссию для будущих водителей помогает мне отвлечься от собственных проблем. Но ненадолго. Как только рабочее время подходит к концу, новый босс вызывает всех на планёрку.

С колотящимся сердцем, пропускаю вперёд себя всех коллег и только потом прохожу в кабинет начальства.

Мужчина сидит за своим столом и подписывает какие-то документы.

Стараюсь не смотреть на него, но глаза меня не слушаются. Жадно изучают босса, находя первые незначительные на первый взгляд несоответствия.

Во-первых, волосы. Женя никогда, ни при каких обстоятельствах, не позволял себе стрижку длиннее привычного для него короткого ёжика. У босса волосы небрежно откинуты назад, но их длина оставляет желать лучшего. Неужели не мешают?

Во-вторых, щетина. Мой Женя терпеть не мог эти новомодные тенденции с отращиванием бороды. Он был всегда гладко выбрит и пах привычной мужской парфюмерией.

А у этого подбородок и щёки покрыты равномерной недельной щетиной.

Но всё это такие мелочи, которые с лёгкостью может изменить в себе любой мужчина. Если захочет.

Страшнее другое: что произошло той ночью на дороге на самом деле? И кого я похоронила три года назад?

Тяжело вздыхая, коллеги покидают кабинет босса. От заявлений последнего никто не в восторге, ведь все привыкли, что начальство, оно вроде бы и есть где-то. Но вместе с тем, нос в рабочий процесс не суёт.

Новый босс заявил, что будет появляться в клинике ежедневно.

– Одинцова, эмм… Ксения Васильевна, – щёлкает пальцами Егор-Женя, – задержитесь, будьте любезны.

По спине пробегает холодок, ноги становятся деревянными. В голове столько вопросов, что ни один из них не удаётся вычленить из общего потока.

Неужели это всё была игра? Может быть, Женя от кого-нибудь скрывается, поэтому сделал вид, что не знает меня?

А теперь вот решил поговорить…

– Ксения, насколько вы свободны во второй половине дня…

– Да, – я делаю уверенный шаг навстречу мужчине, – Женя, конечно, я свободна. Разве может быть иначе? Скажи, что случилось, где ты был все эти три года, любимый?

Бурный поток слов льётся из меня с такой скоростью, что я даже не успеваю подумать, к чему может привести моё словесное недержание.

Да и как можно вообще о чём-то думать, когда человек, которого ты похоронила, стоит перед тобой целый и невредимый?

Тут впору тронуться умом, сойти с ума от счастья и непонимания происходящего можно.

– Я хотел спросить, насколько вы загружены в течение дня, мне нужна помощница, что-то вроде секретаря… – произносит растерянно.

Нахмурив густые брови, смотрит на меня с подозрением.

– Женя… – ещё одна жалкая попытка. Не такая уверенная, как предыдущая.

– Егор Михайлович, – поправляет босс, – не Евгений, Егор! – припечатывает, прожигая насквозь чёрными глазами.

Непроизвольно передёргиваю плечами. Делаю ещё один шаг, но мужчина, который ради разговора со мной вышел из-за своего стола, теперь прячется обратно. И всё это было бы забавным, если бы не ситуация, в которой мы находимся.

Мне вот совсем невесело.

– Но как же мы… – протягиваю дрожащие руки. – И наш сын, Женя, у нас же с тобой сын. Ты помнишь?..

Договорить не имею возможности, потому что мужчина жёстко одёргивает меня и выгоняет из кабинета.

– Вы не в себе, кажется, покиньте кабинет. Поговорим позже, – указывает на дверь, – может быть.

Опустошённая и раздавленная плетусь в подсобку, чтобы переодеться в свою одежду. Галина ждёт меня возле стойки регистратуры.

– Ну, что он сказал? – девушка надевает тонкий цветастый плащ и вешает на плечо свою маленькую сумочку.

– Ничего, – развожу руками, с трудом сдерживая слёзы. – Он что-то хотел от меня, но я не расслышала что именно, думала совсем о другом.

– О другом, или о нём? – хмурится. – Давай, быстро переодевайся, по дороге обсудим всё.

Завидую боевому настрою Мухиной и даже радуюсь немного, что смогу поболтать с этой зажигалкой и отвлечься от тяжёлых дум.

– Только подождать немного придётся, я сегодня не сама за рулём, папа приедет. На моём «Матизе» подшипник загудел…

– Ой, не надо, пожалуйста! – Галя поднимает руки в оборонительном жесте. – Я же не смыслю ничего в этих тачках, не грузи.

Она звонко смеётся, заражая своим весельем немного.

Убегаю в подсобку, быстро скидываю с себя медицинскую форму, надеваю джинсы и кофту на пуговицах. Машинально поправляю волосы. А ведь последние годы мне было плевать на то, как я выгляжу.

Нет, разумеется, я пользуюсь косметикой и слежу за собой, потому что должность обязывает. Регистратор – лицо клиники. Но делаю это на автомате, не задумываясь, без удовольствия.

– Значит, давай размышлять логически, – Галя ставит локоть на стойку и подпирает кулачком подбородок. – Он тебя не узнаёт совсем?

Где Галя – и где логика. Даже мне смешно, ну, да ладно. Зато приятно, что подруга совершенно не допускает мысли, что я обозналась или того хуже, тронулась умом.

– Не узнаёт, – выдыхаю обречённо. – И не похоже, что играет, я вижу, что Женя реально не помнит меня.

– Хм, говоришь, была авария? А, ну, ты видела?..

Рвано выдыхаю, слегка прикрывая веки. Не могу, не хочу вспоминать весь тот кошмар, который пережила три года назад.

Спасибо подруге, она понимает меня без слов. Не настаивает на ответе.

– Вывод напрашивается сам собой, – подытоживает. – Твой Женька не погиб в той аварии, а потерял память. И твоя задача – помочь ему вспомнить.

– Подожди, – качаю головой, не готовая принимать то, что пытается на меня обрушить подруга. – А где он тогда был всё это время? Почему экспертиза ДНК подтвердила, что…

Я опять не в состоянии закончить фразу. Ещё немного, и окончательно свихнусь. Столько всего навалилось за один день.

– Мама! – в распахнутую дверь вбегает Богдан и бросается мне на шею.

На пороге застывает отец, сложив руки по карманам брюк.

Крепко прижимаю к себе сына – самое дорогое, что есть у меня на свете. Провожу рукой по светлой макушке, наслаждаясь прикосновением. А когда Богдашка неловко чмокает меня в щёку, и вовсе забываю ненадолго обо всех проблемах.

А ведь буквально в паре метров от нас, за тяжёлой дверью кабинета сидит, возможно, отец моего Богдана.

Так, надо уводить их отсюда. Здравый смысл, который существовал сегодня отдельно от меня, возвращается. Когда дело касается близких, мозг начинает работать по-другому. Ни моему отцу, ни Богдану незачем пока видеть Женю.

Я передаю свой пакет с формой папе, и он идёт к автомобилю. Галя уходит следом за моих отцом. Я обычно подвожу её после работы, поэтому и сегодня мы поедем вместе.

Беру Богдана за руку и тоже иду к выходу, но вовремя понимаю, что забыла на стойке телефон.

Делаю всего пару шагов, но неизбежность накрывает меня с головой. Дверь кабинета босса открывается, и Женя выходит в холл.

Сканирует взглядом Богдана и переключает своё внимание на меня. В его глазах – огромное буйное море, состоящее из одних сплошных вопросов.

Ну же, давай, Женя, я верю, что ты вспомнишь!

Босс так смотрит на ребёнка, словно это не маленький человек, а насекомое. В его тёмных глазах холод и что-то ещё, такое страшное, трудно читаемое…

Богданчик теряется под пристальным взглядом и жмётся к моему боку. Душа в миллионный раз за сегодняшний длинный день разлетается на тысячи осколков. Каждый из них ранит, больно вонзаясь в грудную клетку.

– Папа? – шепчет малыш, заставляя моё сердце сжаться от очередного болевого спазма.

Богдану всегда не хватало мужского внимания. Мой отец старается уделять ребёнку время, но всё же малыш понимает, что это дедушка. Не папа.

Машинально прикасаюсь ладонью к губам сына. Богдан понимает без слов, больше не пытается заговорить.