Почему-то мне казалось, что ей это нравится. Я закивала, и Анна развязала полотенце.
– Спрашивай, что хочешь, – великодушно разрешила она.
– Вы с ним не заодно? – я кивнула в сторону мертвого Родионова.
Глупое и нелогичное предположение, но я надеялась, что удастся успокоить свою совесть. Не вышло.
– Ты крепко мне поверила! – довольно усмехнулась Точилина. – Но нет, милая, старый служака был предельно честен. Даже чересчур. Возомнил себя народным мстителем. Жаль, что он уже не расскажет, как на меня вышел. Но я решила не рисковать.
– А Дима? – упавшим голосом спросила я.
– Лиза, ты меня разочаровываешь.
И что это, черт побери, должно было значить?
– Я вижу в твоих глазах отчаяние и пустоту. Я могла бы съездить тебе по ушам, что мы любовники и убиваем дуэтом, а ты нужна была, чтобы устранить Родионова, что все это был хитрый план – ты сейчас поверишь в любую чушь. Но я не буду. Лучше разожгу в тебе надежду – Дима такой же прихлопнутый, как и ты. Я написала, что если он будет не один, ты умрёшь. Сейчас мчится тебя спасать. Мнит себя рыцарем. Предсказуемо чувствует ответственность за тебя. То, что ты здесь – это его вина.
– Ростовцев не дурак. Он приедет не один.
Анна довольно рассмеялась.
– В том-то и дело, что дурак. Но пусть будет, как ты говоришь. Ничего страшного. Тогда Родионов быстро убьет тебя, а я убью его. Экспертиза может определить время смерти с точностью до двух часов, так что несоответствие моим показаниям спишут на погрешность.
– А дальше что? Такие, как ты, не могут остановиться. Тебя все равно поймают.
Анна снисходительно улыбнулась в ответ
– Дурочка, ты ничего обо мне не знаешь. Думаешь, я получаю от этого удовольствие? Я просто взяла у них то, что хочу, и мне больше не нужно. Осталось лишь замести следы. Меня никогда не поймают.
Пока мы разговаривали, я смогла размять свое тело и обрести над ним относительный контроль, сесть более удобно. К сожалению, освободить руки не было никакой возможности. Отопление в доме зачем-то провели не пластиковыми, а стальными трубами, так что сломать их не представлялось никакой возможности.
– Что будет со мной? – я спросила ровным голосом, стараясь не выдавать волнения.
– Ты умрешь, – спокойно ответила Точилина. – Но если будешь хорошо себя вести, умрешь быстро.
Что же, по крайней мере, честный ответ. Я вспомнила свой сон. Всегда считала Максима добрым и хорошим человеком. Мог ли он на самом деле в глубине души тянуться к злу? Могу ли я найти в своем сердце частичку тьмы, чтобы понять Точилину и убедить ее сохранить мне жизнь. Клянусь богом, стоит ей освободить меня – я сразу убью ее, или умру, пытаясь.
– Если я скоро умру, то я хотела бы получить ответ – о чем все это было? Что ты хотела сказать, в чем твое послание?
Я надеялась, что она изложит мне что-то псевдофилософское про эрос и танатос, на что я выражу свое восхищение, постараюсь удивить ее… Как же глубоко я заблуждалась.
Точилина удивленно взглянула на меня, словно не ожидала такого вопроса, а потом громко, в голос захохотала.
Успокоившись, она сказала:
– Лиза, я думала, ты умная женщина. Это Родионов все время пытался понять, найти второе дно. Мужики такие рациональные, все им надо объяснить, но обязательно, чтобы было понятно и логично. Чем больше следствие копало в этом направлении, тем веселее мне было. Разумеется, я убивала не без причины, но послание, манифест – это все вообще мимо.
– Тогда зачем?
– О, этого я тебе не скажу. Вдруг ты расскажешь кому-нибудь?
– Ты же сказала, я умру.
– Это не помешает тебе рассказать.
В каком смысле – не помешает?
Точилина проверила телефон, ухмыльнулась и снова сфотографировала меня.
– Просит доказать, что ты еще жива, – пояснила Точилина. – Клюет только на живую приманку. Даже жаль, что он должен умереть, он мне действительно нравится. Предсказуемый. Послушный. Дорогая, он едет сюда один, готова побиться об заклад.
– Что готова поставить? – спросила я.
– Ну, уж точно не тебя. Скажи, Лиза, тебе льстит, что он готов рискнуть жизнью, чтобы попытаться тебя спасти?
– Это потому что он хороший человек.
Похоже, Дима был моей последней надеждой.
– Дима? – Анна усмехнулась – Жалкий, самовлюбленный, мелочный, эгоистичный. Такие, как он, любят манипулировать другими, но проблема в том, что он сам легко поддается манипуляциям. Ростовцев любит сладкую ложь, потому что надеется сблизиться с кем-нибудь по-настоящему. Пообещаешь ему это – и можно из него веревки вить.
Это они за два дня так близко познакомились? Что-то не сходилось.
– Ты хорошо его знаешь, – сказала я.
– Конечно, мы уже почти год знакомы.
Точилина, очевидно, увидела непонимание в моих глазах и добавила, поясняя:
– Видишь ли, я кое-что умею. Нечто за рамками общепринятых представлений. И Дима умеет. Поэтому он способен мне помешать и должен умереть. Если не сегодня, то позже. Это не будет трудно. Потусторонние девушки – это его слабость.
Я совершенно не понимала, о чем она говорит. Но кое-что поняла однозначно – Анна Точилина не только опасна, но и безумна.
– А ты что-нибудь умеешь? – спросила она.
– С чего ты взяла?
– Ты из Энска, Лиза, здесь каждый второй что-то умеет. Но немногие понимают… Видимо, ты из большинства.
Интересно, мои осознанные сны сойдут за «что-то умею»? Выхода у меня все равно нет. Мое время уходит, и Анна не проявляет к моей персоне настоящего интереса. Она просто убивает время разговором со мной, в нетерпении ожидая Ростовцева, чтобы расправиться с ним. И если я ничего не сделаю, у нее, скорее всего, получится. Он считает ее одной из жертв, и не ожидает нападения с ее стороны.
Мне вспомнился старый рассказ Джека Лондона, «Любовь к жизни». Я действительно хотела жить. Тьма еще успеет поглотить меня, я никуда не денусь. Но пусть это будет не сегодня.
Решилась действовать, момент был подходящий. Одна только мысль о моей задумке заставляла желудок противно скручиваться, но что еще мне оставалось?
– Есть кое-что, – загадочно сказала я.
Анна с интересом посмотрела на меня.
– Говори, – великодушно попросила она.
– Я не могу сказать громко. Иначе нас услышат.
– Кто? – усмехнулась Точилина.
Да мне откуда, блин, знать, подумала я. Но вслух холодно сказала:
– Мне кажется, ты поняла, о ком я.
– Она? – встревоженно спросила Анна.
Я медленно кивнула. Похоже, я смогла захватить ее внимание.
– Подойди и наклонись. Я скажу.
Давай, Аня. Ты ничем не рискуешь. Просто подойди. Тебе ничего не угрожает.
Точилина подошла ближе и села на колени рядом. Мое сердце бешено застучало, адреналин разогнал кровь по венам. У меня была только одна попытка, и я вложила в нее все силы. Как только Анна наклонилась, чтобы услышать мой ответ, я бросилась на нее, целясь в горло. К сожалению, Анна успела инстинктивно броситься назад и мои зубы, прорвав кожу, лишь скользнули по ключице.
Я сделала ей больно, но не более того.
– Ах ты мерзкая тварь!
Точилина направила пистолет прямо мне в голову, и я закрыла глаза. Жаль… Но я, по крайней мере, попыталась.
– Нет, сучка жидовская, ты у меня так легко не отделаешься… – прошипела Точилина. – Ты будешь умирать очень медленно. И узнаешь, ЗАЧЕМ я убивала на самом деле.
Очевидно, она бесилась, потому что ее план дал трещину – мой укус скрыть было невозможно, и совершенно неясно, как его можно было объяснить.
Анна снова смотала полотенце и заткнула мне рот. Я пыталась укусить или лягнуть ее в процессе, но на этот раз мне ничего не удалось. Она походя пнула меня в живот, и я сразу скрючилась от боли. Удивительно, насколько она была физически сильна. Плюнув мне в лицо, Точилина оставила меня одну.
Трудно было принять, что истекают мои последние минуты. Что я больше никогда не увижу своих детей. Что, возможно, погибнет еще один хороший человек, а эта тварь будет безнаказанной. И еще я боялась не столько смерти как таковой, сколько страданий непосредственно перед ней.
